Джеймс Чейз - Сувенир из "Клуба мушкетеров"

— Неплохо, — сказал я. — Сколько стоит эта девушка?

— Две тысячи долларов, — ответила мисс Мэддокс тоном продавца, называющего цену «роллс-ройса».

— Так дорого? Для меня это, пожалуй, не подойдет.

На лице ее появилась презрительная улыбка, и она отодвинулась от меня еще дальше.

Портьера двери, через которую я вошел, слегка приоткрылась, и внутрь проскользнул полный мужчина с болезненным цветом лица. На нем были белые фланелевые брюки и аккуратная спортивная куртка с затейливым петушиным гребешком на карманах; в толстых белых пальцах он держал шестидюймовую сигару.

Я узнал этого человека с первого взгляда: Кордец, продавший ему накануне вечером два пакетика спичек, называл его Донахью.

Краешком глаза я наблюдал за Донахью, который, увидев меня, остановился, словно его пригвоздили к месту.

Он нервничал — сделав несколько шагов, бросился назад, потом, вновь остановившись, посмотрел на меня.

— Эта безделушка, вероятно, подешевле? — сказал я мисс Мэддокс, делая вид, что поглощен скульптурой матадора.

— Три с половиной тысячи, — ответила она, не удостоив меня взгляда.

Донахью прошел через зал, остановился около рыжеволосой девицы, порылся в кармане и что-то показал ей. Это был пакетик спичек из «Клуба мушкетеров».

Девица отодвинула портьеру, и Донахью исчез за дверью.

Глава десятая

Я опять стал ходить по залу. Обе девушки следили за мной настороженно и подозрительно. Когда я разглядывал бронзового пуделя, мисс Мэддокс произнесла с раздражением в голосе:

— Это стоит тысячу семьсот долларов.

— Так дешево? — ответил я, мило улыбаясь. — Собачка выглядит совсем как живая. Тысяча семьсот — не цена для шедевра. Разрешите мне еще немного подумать?

Мисс Мэддокс поджала губы.

Портьера снова шевельнулась, и появился Донахью. Глянув на меня вытаращенными глазами, он суетливо прошмыгнул к выходу.

Я не мог околачиваться в зале до бесконечности. «Интересно, что принесет мне пакетик спичек из сумочки Марго?» — сказал я. Изобразив улыбку, я двинулся к рыжеволосому церберу и показал загадочный пакетик. Посмотрев с раздражением на мисс Мэддокс, девица слегка отдернула портьеру.

— Спасибо. Я хотел убедиться, что за мной никто не следит.

Поскольку на ее лице не выразилось никаких чувств, я понял, что мне не следовало вступать в разговоры, и впредь решил молчать, как рыба.

Я оказался в ярко освещенном коридоре. Я был в полном неведении относительно того, что меня здесь ожидает; мне было немного не по себе.

Дойдя до конца коридора, я остановился перед дверью со смотровым глазком. Рядом виднелась кнопка звонка. На небольшой полке стояла аляповатая глиняная чаша зеленого цвета. Я заглянул в нее: на дне лежало около дюжины бумажных спичек. Все они были с обгорелой головкой, и на каждой имелся набор цифр.

Я в раздумье смотрел на спички, пытаясь постичь тайный смысл увиденного. Я был, наверное, на пороге какого-то важного открытия, хотя не мог пока правильно оценить его. Несколько раз я осторожно оглядывался, но на другом конце коридора все было спокойно, за мной никто не следил.

Я чувствовал немалый соблазн нажать на кнопку звонка и посмотреть, что из этого выйдет, но не решился испытывать судьбу дальше. Пришлось удовлетвориться сознанием того, что я обнаружил определенную связь между «Клубом мушкетеров» и «Школой керамики» Маркуса Хана. Члены клуба платили Кордецу большие деньги за спички, затем, придя сюда, расставались с ними. Но для чего?..

Я быстро пошел обратно по коридору и, вновь оказавшись в зале, постарался придать себе такой же взволнованный и чуточку виноватый вид, что и Донахью. Рыжеволосая девица, занятая своими ногтями, не потрудилась взглянуть на меня, и я, пройдя через вторую дверь, присоединился к туристам, уже успевшим истратить свои деньги. Вместе с ними я вышел через турникет на улицу.

Из «Школы керамики» я поехал к Марго, положив спички в ее сумочку. Дежурный за конторкой сообщил Марго по телефону о моем прибытии, и она передала, что встретится со мной в баре на углу минут через пять.

На часах было четверть первого, когда, держа в руках большую пляжную сумку, она вошла в бар. Волосы были перевиты красной лентой, и выглядела она так сногсшибательно, что взоры всех мужчин немедленно обратились в ее сторону.

— Я не могу долго быть с тобой, Лу, — сказала она, улыбаясь. — Меня ждут к ланчу на другом конце города. Ты принес сумочку? Твои труды будут вознаграждены. Спасибо, Лу. Я ужасно легкомысленно обращаюсь со своими вещами. — Она сунула сумочку в пляжный баул.

— Минуточку. Ты сначала проверь, все ли на месте.

Марго вопросительно посмотрела на меня:

— Разве что-нибудь могло пропасть?

Ее темно-фиолетовые глаза были бесхитростны и невинны.

— Марго, в сумке я нашел спички, о которых мне хотелось бы кое-что узнать.

— Спички? — Ее взгляд выразил удивление. — Почему они тебя интересуют? — Раскрыв сумочку, она вынула пакетик. — Ты это имеешь в виду?

— Да. Где ты их достала?

— Понятия не имею. Откровенно говоря, я даже не знала, что они здесь. Но что с тобой, Лу? Почему ты вдруг заинтересовался какими-то спичками?

— Это те самые спички, Марго, которые я нашел в вещах Шеппи. Позднее кто-то украл их и подменил другими. И теперь я нахожу их в твоей сумочке.

— Почему ты думаешь, что это те самые спички? В клубе я видела сотни подобных пакетиков.

— Посмотри повнимательней: на обратной стороне каждой из них напечатаны цифры.

Нахмурившись, она отогнула одну за другой все спички.

— Действительно, странно. Но, возможно, цифры напечатаны на всех спичках клуба?

— Нет. Но ты не ответила на вопрос: как они попали к тебе?

— Вероятно, я принесла их из клуба вчера вечером. Я ужинала там. — С минуту она размышляла с сосредоточенным видом. — Да, конечно, я вспомнила. Я никогда не пользуюсь спичками, но вчера при мне не оказалось зажигалки, и я, наверное, взяла их в гардеробе.

Я покачал головой:

— Этого не могло быть. Это особые спички, Марго, из-за них было совершено убийство. Их не могли дать в гардеробе.

Выражение ее глаз стало тревожным:

— Тогда я ничего не понимаю. Может, кто-нибудь дал их мне, когда я собиралась закурить?

— Я не хочу поверить, чтобы кто-нибудь добровольно расстался с ними. С кем ты вчера ужинала?

— В небольшой компании. Кроме меня были еще пять человек: Бриджетт с Трисби, один знакомый по имени Донахью, Гарри Лукас, с которым я иногда играю в теннис, и Дорис Литтл, моя подруга.

— Мог кто-нибудь из этой компании положить спички по рассеянности на стол.

— Это могло случиться, хотя я совершенно не помню, как они у меня оказались.

— Мне очень не нравится история со спичками, Марго. Пакетик стоит больших денег. Мне кажется невероятным, чтобы кто-нибудь мог забыть его на столе.

— Но человек, возможно, думал, что это обычные спички. Официанты в клубе раздают их всем посетителям.

— Может, ты и права. Но так или иначе, мне нужны эти спички. Я должен показать их лейтенанту Ренкину.

Глаза у Марго широко открылись:

— И тогда я окажусь замешанной в уголовном деле? Я не могу допустить, папа будет вне себя.

— Я обязан рассказать о спичках Ренкину. Но тебе нечего волноваться: полиция в Сан-Рафеле слишком боится твоего отца.

— Но, дорогой, предположим, он скажет папе? Нет, ты не должен так поступать. Неужели ты этого не понимаешь? Он обязательно поинтересуется, каким образом ты нашел спички в сумочке? Надеюсь, ты не собираешься рассказывать ему, что произошло прошлой ночью?

Минуту я размышлял.

— Хорошо. Прежде чем идти в полицию, я переговорю с Трисби. Может, он что-нибудь расскажет.

Она протянула пакетик:

— Возьми, но, пожалуйста, не впутывай меня в это дело. Если газеты узнают, что я замешана…

Я погладил ее по руке.

— Успокойся. Но хорошенько подумай, как у тебя могли оказаться спички. Это важно, Марго.

— Обязательно. — Она посмотрела на часы. — Извини, мне надо бежать, я опаздываю. До скорой встречи, Лу.

— До свидания.

И Марго торопливо пересекла бар. Щелкнув пальцами, я подозвал официанта и расплатился по счету. Потом вышел на залитую солнцем улицу, завел машину и поехал к Трисби.

Горная дорога была пустынна, и я испытывал чувство глубокого одиночества.

Миновав деревянную калитку с табличкой «Белая дача», я двинулся узкой тропкой, которая и вывела к дому. Это было легкое сооружение с белыми стенами, просторной верандой и горшками бегонии под окнами; веранда была сплошь увита красно-белыми колокольчиками.

На балюстраде грелся на солнце сиамский кот, лениво поднявший голову при моем приближении. Проводив меня безучастным взглядом, он вновь погрузился в пантеон сновидений, уткнувшись мордой в теплый камень.