Юлия Шилова - Цена за ее свободу, или Во имя денег
Допотопный «Рекорд» показывал только три программы. По первой Генрих Сенкевич рассказывал о Париже… «Булонский лес, раскинувшийся на западной окраине города, излюбленное место отдыха многих парижан…» Ядрена мать! Булонский лес! В двух шагах от него Пашка приобрел дом с бассейном! Плавает небось там по утрам… А потом садится с сигаретой в шезлонг и зовет Женю… Представив все это, я покрылась испариной. Ну почему любовь так недолговечна?
Почему?
…Пашка ухаживал за мной очень красиво.
Каждый день дарил цветы, покупал шампанское, шоколад… «Катька, ты все зубы себе испортишь», – смеялась Милка, которая была в курсе почти всех моих дел (о съемках в порнофильмах я ей не говорила). Потом была пышная свадьба.
После свадьбы – путешествие на Канары… Через год с небольшим появился Санька… Пашка прыгал от радости, узнав, что я беременна. Он тоннами покупал мне фрукты, заставлял пить натуральные соки, есть черную икру, которую я ненавидела с детства, но ради него, давясь, все-таки жрала…
Из роддома он меня забирал как королеву.
Саньку в первые, самые сложные месяцы полностью взял на себя: вставал по ночам, если Санька начинал плакать, менял памперсы, ходил на молочную кухню, возил к врачам… Он по-детски гордился тем, что Санька как две капли воды похож на него: те же удивленно вскинутые брови, тот же курносый нос, те же упрямые губы, очерченные резко и красиво…
Санечка, сынок… Наверное, он спрашивает, где папа… Ждет его… Ждет… «Эдик», гад, знает, что Санька живет на даче у моих родителей. Скорее всего, он сообщит об этом Лютому… Если, конечно, сообщит… Ну и что? Где находится дача моих родителей, ему не известно. Милочка могла бы расколоться, но Милки больше нет…
Боже мой, я осталась совсем одна… одна…
…Из дома я не выходила три дня. Пила виски, ела бутерброды, читала детективы, пылившиеся на полке у хозяйки… На четвертый день я привела себя в порядок и поехала в театральный магазин.
В магазине я купила несколько париков, разноцветные контактные линзы и коробочку дорогущего французского грима, даже не подумав о том, что в Париже такой же можно приобрести раз в пять дешевле. На Пушкинской я случайно стала свидетельницей наезда на пешехода. Под колеса роскошного «вольво» попал неопрятно одетый мужчина средних лет. От него за версту несло перегаром. Полежав немного, мужчина вскочил и принялся на чем свет стоит поливать водителя.
Достав из бумажника десятидолларовую бумажку и бросив ее на тротуар, тот уехал, считая инцидент исчерпанным. Мужчина, подхватив новенькую купюру, тут же испарился. Собравшиеся зеваки быстро разошлись, а я вдруг вспомнила того бедолагу, который в последнюю минуту помешал мне прыгнуть в темную воду с моста…
Свежие цветы продавались в переходе. Выбрав самый красивый букет, я поехала в больницу, По дороге я с сомнением посмотрела на кудрявые головки хризантем. Может, зря я всполошилась?
Может, его уже нет в, живых? И все же думать о плохом не хотелось.
В приемном покое я обратилась к дежурному врачу. Открыв журнал, он долго перелистывал страницы и наконец сказал:
– Силиверстов Александр… Сегодня переведен из реанимации в хирургическое отделение.
– Вы хотите сказать, что он жив? – не поверила я своим ушам.
– Вообще-то, мы мертвых в отделения не переводим. У них одна дорога – в морг.
– А я могу его проведать?
– Пожалуйста. Третий этаж, седьмая палата.
– Спасибо, – крикнула я и бросилась к лестнице.
Дверь в седьмую палату была приоткрыта.
Толкнув ее, я вошла внутрь. Две кровати были аккуратно застелены, на третьей сидел молодой парень с загипсованной ногой и читал газету, а на четвертой под капельницей лежал смутно знакомый мне человек. Он? Да, пожалуй, он. Вьющиеся волосы, слегка тронутые сединой, грустные серые глаза, опушенные густыми ресницами…
– Здравствуйте, – робко сказала я, прижимая букет к груди, – вы меня помните?
– Конечно, вы та самая девушка, которая пыталась сигануть с моста…
– Точно, это я… – Улыбка у меня получилась грустной. – Как вы себя чувствуете?
– Расслабься и называй меня на «ты». Как видишь, выкарабкался. Потихоньку восстанавливаюсь. Правда, врачи говорят, что загорать тут мне придется еще долго.
– Главное, что ты остался жив…
– А ты как, больше с моста не сигала?
– Нет. Я очень благодарна тебе за то, что ты вовремя меня остановил. Я твоя должница. Скажи, не нашли того, кто тебя сбил?
– Да кто ж его найдет. Это все равно что искать иголку в стоге, сена.
– Да уж… Ты скажи, может, тебе что-нибудь принести? Может, сок или какие-нибудь фрукты?
– Ты лучше сама приходи, а то здесь скукотища страшная. Я вообще впервые в жизни попал в больницу. Как хоть тебя зовут?
– Катя…
– А меня Саша.
– Приятно познакомиться, – сказала я, покраснев.
– Да уж, знакомство, у нас получилось приятное… Послушай, а ты почему с моста решила сигануть? Что, все так хреново?
– Хуже некуда, – вздохнула я и уставилась в окно.
– Тогда исповедуйся, – тихо засмеялся Саша.
– А ты что, поп, что ли?
– Не поп, но исповедь выслушать смогу. Ты цветы мне принесла? Спасибо! Поставь их в банку, вон на окне стоит, а то завянут, жалко.
– Да мне и исповедоваться-то особо нечего.
Понимаешь, мой муж сбежал за границу с молоденькой манекенщицей, прихватив с собой полмиллиона долларов, а нас с сыном оставил в качестве заложников…
– Круто… Кать, а может, он вернется?
– Нет, он уже никогда не вернется, никогда…
Он за границу уехал, в Париж.
– Да, он у тебя мужик башковитый, все рассчитал.
– Башковитее не бывает, – тяжело вздохнула я. – Я сейчас в бегах. В моей квартире сидят его бывшие друзья.
– А ребенок?
– Ребенок с родителями на даче.
– Да уж, ситуация у тебя хреновая… Чем бы тебе помочь? Если тебе негде жить, можешь расположиться у меня. От меня, понимаешь, ушла жена…
– Ну и что? Она может вернуться.
– Не думаю…
– Не теряй надежды. Она же ушла, а не сбежала. Улавливаешь разницу? Завтра я улетаю в Париж. Как вернусь, обязательно зайду.
– Мужа хочешь отыскать?
– Да, я узнала его адрес. Оказывается, он купил дом с бассейном. Я и сама не знаю, зачем еду.
Наверное, по-глупому надеюсь на то, что мне удастся уговорить его продать дом и вернуть деньги…
– Хочешь, Катя, дам тебе дельный совет? Не торопись. Обдумай все хорошенько. Жизнь такая непредсказуемая штука. Вот я, например, проезжая по мосту, случайно увидел девчонку, которая чуть было не слетела вниз. Остановился, спас ее, а сам под машиной оказался. Да тут еще менты стали мой «мерседес» шмонать, а у меня под передним сиденьем незарегистрированный пистолет лежал… Хорошо еще, что я о нем вовремя вспомнил. Очнулся в реанимации и попросил сестричку, чтобы она от моего имени заявление написала.
Мол, был на вокзале, провожал друга, увидел сверток, поднял, развернул, а там пистолет. Теперь вот иду сдавать. Подпись кое-как изобразил… Как только менты ко мне сунулись, я им сразу эту ксиву под нос. Они от удивления рты пооткрывали, а по закону сделать ничего не могут. Я же не виноват, что до отделения не доехал – под машину попал…
– А зачем тебе пистолет?
– Глупый вопрос! Я же не спрашиваю тебя, зачем ты носишь нижнее белье.
– Ну и сравнил: белье и пистолет…
– Нормальное сравнение… Я же не могу выйти на улицу без трусов и без пистолета тоже не могу.
– Так ты, выходит, бандит?
– Бандит, – улыбнулся Саша. – А что, в нашей стране есть такая профессия?
– К сожалению, она считается престижной, – вздохнула я и посмотрела на часы. – Ну ладно, не буду тебя утомлять. Ты еще слишком слаб. Тебе нужно спать побольше.
– Иди. Когда ты придешь в следующий раз?
– Как вернусь из Парижа, так и приду. Я думаю, ты еще здесь будешь. Ты же сам сказал, что тебе тут долго придется загорать.
– Кать, а ты уверена, что ты оттуда вернешься?
– Я постараюсь… Как получится…
– Тогда запиши номер телефона. Возможно, он тебе пригодится. По крайней мере, крышу над головой и вкусный обед ты там получишь.
– И кто же этот добрый самаритянин? – удивилась.
– Это моя бабушка. В молодости она вышла замуж за француза, уехала в Париж и прижилась там.
– Тогда какого черта ты делаешь в России?
– Я здесь родился. Моя мать училась в МГУ, нашла здесь свою любовь и осталась в Москве. Так что я москвич, Катя, в Париже мне делать нечего.
– И все же в тебе течет французская кровь.
– Иногда я ее чувствую, – улыбнулся Саша. – В Париже я, конечно, был. Красивый город, что и говорить, но в Москве лучше.
Положив клочок с номером телефона в сумку, я сказала:
– Постараюсь не беспокоить твою бабушку без особой надобности. Выздоравливай и не скучай!
– Хорошо, – кивнул Саша, – не буду, а ты приезжай поскорей.
Глава 13
В Шереметьево я приехала за полчаса до регистрации. Чтобы убить время, я пошла в буфет, купила себе чашку кофе и села с ней в углу. В Париже я пробуду десять дней. За эти десять дней я должна разыскать Пашку и уговорить его вернуть деньги Лютому.
