Ирина Комарова - Покойная жена бывшего мужа
Я достала телефон, сверилась с записями, которые подготовила для нас с Гошкой Нина, и набрала номер. Лариса ответила не сразу и очень удивилась, когда поняла, кто ей звонит.
– Но я, кажется, вчера все вам рассказала?
– Да, но у меня появились новые… – Я запнулась, потому что новыми мои вопросы назвать было нельзя. Впрочем, Лариса, оказывается, ничего не имела против встречи. Только намекнула деликатно, что рабочий день заканчивается и ей не хотелось бы задерживаться.
– Так я на машине! – обрадовалась я. – Давайте я сейчас подъеду к банку и отвезу вас домой. Заодно и поговорим.
* * *Я остановила машину около банка, вышла и огляделась по сторонам. Декабрь в этом году классический – легкий морозец и много снега. Надеюсь, такая погода до Нового года продержится. Года два назад зима вот так же радовала, а под праздник оттепель началась, и народ елки с базара по грязи тащил. Очень было неприятно. Я наклонилась, зачерпнула горсть свежего снега, скатала и запустила снежок в ближайший сугроб.
В тот же момент, словно мой снежок послужил сигналом, двери банка распахнулись и плотная толпа служащих вывалила на крыльцо. Надо же, как здесь много народу работает! Как бы мне Ларису не пропустить… а вот и она!
– Лариса! – Я помахала рукой, и она, махнув мне в ответ, быстро спустилась с крыльца.
– Давно вы ждете?
– Только что подъехала. Нам сейчас в какую сторону?
– На набережную. Я у самого моста живу, там такая длинная девятиэтажка новая, может, знаете?
– Конечно, знаю. – Я открыла переднюю пассажирскую дверцу. – Прошу.
– Спасибо. – Лариса легко скользнула на сиденье, подождала, пока я сяду за руль, и только тогда светским тоном продолжила: – Погода сегодня чудесная.
– Лучше не бывает, – поддержала я беседу.
– Синоптики обещают, что мороз еще не меньше месяца будет. Хорошо бы, а то как вспомню, какая грязь была в прошлом году на Новый год – бр-р-р! Мы в новогоднюю ночь решили погулять, пешком в центр города пошли, на площадь, так потом пожалели, что из дома высунулись.
– В прошлом году как раз холодно было, – возразила я, отъезжая от тротуара. – Это в позапрошлом на Новый год оттепель была. Я тоже тогда хотела на площадь, а потом посмотрела в окно и не пошла.
– Правильно сделали. А мы вот перемазались все как свинюшки. Но разве это не в прошлом году было? Я, кажется, хорошо помню.
– Нет, в прошлом году зима была настоящая. – Я вспомнила, как год назад Борька Маркин привез меня встречать католическое Рождество в загородный особняк, и поежилась – двое суток в этом занесенном снегом доме, вместо ожидаемого праздника, превратились в какой-то нескончаемый фильм ужасов. Для меня, впрочем, все закончилось хорошо, ведь именно тогда я познакомилась с Александром Сергеевичем и получила от него первые уроки сыскного дела. А потом он пригласил меня в «Шиповник», и началась моя новая жизнь.
– Ну пусть будет в позапрошлом, – не стала настаивать Лариса, – какая разница. Вы ведь не о погоде хотели со мной поговорить.
Не о погоде, – согласилась я.
– Я прекрасно понимаю, почему вы мне позвонили. Вы пытаетесь доказать, что Елизавета Петровна не убивала Наташу, и вам нужно убедить всех, что Алла ошибается и рассказывает что-то неправильно. Но я разговаривала с ней по телефону, как раз когда Наташка пришла, и сразу хочу вам сказать, что все было именно так, как Алла говорит: Наташа пришла к ней без десяти девять.
– Вы смотрели на часы, когда разговаривали по телефону?
– Я всегда смотрю на часы, – неожиданно резко отчеканила Лариса. И тут же смягчилась, объяснила: – У моего мужа хобби, он покупает старые настенные часы и ремонтирует их – у нас в квартире три десятка ходиков по всем стенкам развешаны. Вот я и поглядываю все время.
– Еще раз, пожалуйста, расскажите, как все было, – попросила я. – Алла позвонила вам… и так далее.
– Думаете, что-то изменится, если я повторю? Впрочем, пожалуйста, мне не трудно. Алла позвонила мне без пятнадцати девять, мы обсудили с ней костюм, а потом она сказала, что в дверь звонят – это как раз Наташа пришла. Алла как глянула на нее, сразу разговор прекратила, сказала, что Наташка очень плохо выглядит. И когда я трубку положила, на часах было девять часов две минуты. А уже в половине двенадцатого Алла снова позвонила, она просто в истерике была. – Лариса закусила губу, потом добавила чуть севшим голосом: – Это было ужасно. Она рассказывала, как Наташка умирала, а я не могла поверить, что все это действительно произошло. До утра потом заснуть не могла.
Я осторожно покосилась на Ларису – она явно сдерживала слезы.
– Может, вы мне и не верите, – осторожно начала я, – но мы вовсе не хотим оправдать Елизавету Петровну любой ценой. Мы действительно ищем убийцу Наташи. И даже если вы уверены, что ее отравила Елизавета Петровна…
– Ничего такого я не говорила и ни в чем я не уверена, – нервно дернула головой Лариса.
– Вы не можете не согласиться, что вся история выглядит очень странно, – машинально закончила я.
– Да просто полный бред! – Слезы на глазах Ларисы высохли так же быстро, как и появились. – Какое-то нагромождение идиотских поступков. Надя с дури посоветовала пойти отношения выяснять, а Наташа еще глупее оказалась, действительно пошла. Можно подумать, что в таких делах разговорами можно чего-нибудь добиться. Тем более от Елизаветы Петровны. Она не такая, как Наташка, она женщина жесткая. Не жестокая, понимаете, а именно жесткая. Черно-белая.
– Вы хорошо ее знаете? Елизавету Петровну?
– Не лично. Я сама с ней незнакома, но разговоров про нее много слышала. У меня сестра двоюродная работает в администрации, она рассказывала. Елизавету Петровну девчонки не только из ее отдела, из соседних боятся.
– Боятся?
– Еще как! Причем она не злая, не вредная, без причины никогда не обругает, но уж очень бездушная, сухарь настоящий. Тяжело с ней работать, понимаете? А уж как жить, это я вовсе не представляю. Олег Борисович такой приятный мужчина, как он столько лет эту каменную бабу терпел? Честно, когда Наташка его от Елизаветы Петровны увела, я больше не за Наташу, а за самого Перевозчикова радовалась. Хоть немного тепла мужику достанется.
– Сухарь, говорите. – Я понимающе покивала. – Жесткая и бездушная. А как вы считаете, Лариса, могла вот такая бездушная женщина Наташу отравить?
– Вопросики вы задаете! Откуда же я знаю, могла – не могла? Конечно, не похоже это на Елизавету Петровну. Я ведь не просто так Перевозчикову каменной бабой назвала, это у нее в администрации кличка такая.
– Каменная баба?
– Ну да, я от сестры слышала. Представляете, там никто даже не знал, что от Елизаветы Петровны муж ушел, пока я сестре не рассказала. Женщина разводится с мужем, с которым тридцать лет прожила, а на работе об этом никто даже не догадывается! Вы бы так сумели? И потом, уже после развода, держалась так, словно у нее мужа никогда и не было.
– С другой стороны, какая она ни каменная, а все же живая женщина, – осторожно намекнула я. – И сила воли у нее не бесконечная.
– Тоже верно. Мы же не знаем, а она могла и сорваться. Да еще Наташка этот джин проклятый притащила. Во всех детективах преступники всегда мышьяк именно в джин подсыпают.
– То есть Елизавета Петровна, вы думаете, все-таки могла мышьяком джин приправить?
– Да не знаю я! – Лариса посмотрела на меня обиженно. – Если бы я там была да своими глазами видела… а так получается угадайка бестолковая: могла – не могла! Не знаю.
– Действительно, угадайка. – Я притормозила, пропуская пешеходов на переходе. – А если не Елизавета Петровна, то кто?
Лариса посмотрела на меня удивленно:
– Откуда мне знать?
– Извините, я неправильно сформулировала вопрос. Перевозчикова утверждает, что Наташа ушла от нее в семь. А у Аллы она появилась около девяти часов. Вот и возникает вопрос: как Наташа провела почти два часа? Может, она куда-то зашла, с кем-то встретилась?
И снова Лариса ответила не сразу. Посмотрела в окно, почесала щеку, поправила шапочку – мелкие суетливые движения, вызвавшие у меня впечатление, что она чем-то озабочена и наш разговор начал ее тяготить. И слова, которые были наконец произнесены, несмотря на вежливый тон, соответствовали этому впечатлению.
– Все равно не знаю. – Лариса снова посмотрела в окно и преувеличенно радостно объявила: – Ой, да мы уже приехали почти! Вон там, за киоском, остановите, пожалуйста!
Я послушно затормозила и, повернувшись к ней, мягко укорила:
– По-моему, вы чего-то недоговариваете.
– Вам показалось. – Не глядя на меня, Лариса потянулась к ручке, чтобы открыть дверцу, – она явно считала наш разговор законченным.
– Подождите минуточку, – попросила я. – У меня к вам только один, последний вопрос.
– Да? – Она положила пальцы на ручку, но голову повернула ко мне.
– Скажите, почему вы не хотите рассказать мне то, что вам известно? Вы ведь знаете, к кому Наташа могла зайти по дороге от Елизаветы Петровны.
