Антон Леонтьев - Венец творения
— Филипп Филиппович, к чему эти вопросы? — прервала его излияния Женя. — Я все же не на приеме у психоаналитика, а веду беседу с человеком, которого не знаю и никогда не видела!
Профессор снова закудахтал, принес извинения, а потом добавил:
— Евгения Михайловна, просто вы попали в расставленные силки! Вы и ваш супруг! Но, как я уже сказал, это не телефонный разговор. Приезжайте ко мне как можно быстрее! Вот мой адрес…
Он продиктовал адрес, а потом, заявив, что Евгении лучше немедленно уехать прочь с Мухиной дачи, пожелал ей доброй ночи и отключился.
Засунув телефон в карман комбинезона, Женя размышляла. То, что на Мухиной даче что-то неладно, она поняла практически с самого начала. Но значило ли это, что Артему и ей грозила опасность? Взять хотя бы эту исчезающую дверь в подвале… Или того, кто находится за дверью и периодически из-за нее выбирается. Ведь этот некто — или это нечто — не причинил им ни малейшего вреда. Почему они должны испытывать страх?
Тут раздался звук открываемой входной двери — приехал Артем. Говорить ему о беседе с Романом и с профессором Женя не стала. Она хотела сначала сама узнать подоплеку, а только потом посвящать в происходящее мужа.
На следующий день она отправилась в Москву. Ей повезло, что встреча с одним из клиентов прошла гораздо быстрее, чем она планировала, а другую пришлось отменить, так как молодые, рассорившись, передумали жениться. Обитал профессор на Сущевском валу, на последнем этаже одной из высоток.
Выйдя из лифта, Женя попыталась отыскать квартиру с нужным номером. На трех имелись таблички, а на четвертой — нет. Женя заметила, что дверь необычайно массивная, железная. И при этом украшенная странными значками, подозрительно похожими на пентаграммы. Да, профессор Нехороших, большой специалист по оккультизму, жил явно здесь.
Женя нажала кнопку звонка, однако сигнала не последовало. Тогда она постучала в дверь, и через некоторое время на нее кто-то уставился в глазок.
— Евгения Михайловна Кирычева? — услышала она усиленный динамиками голос из-за двери. — Так ведь?
— Профессор Филипп Филиппович Нехороших, не так ли? — в тон ему осведомилась Евгения.
Загромыхал замок, дверь, наконец, приоткрылась. Женя увидела сидевшего в инвалидной коляске пожилого, грузного человека с длинной седой бородой и лысым черепом. На орлином носу профессора сидели старые роговые очки.
— Прошу вас, проходите! — пригласил он, пропуская Евгению в коридор своей квартиры. Женя прошла и протянула профессору руку. Но вместо приветствия он извлек странный портативный прибор, похожий на тот, каким в аэропортах проверяют пассажиров на предмет наличия металла в одежде. Закрыв дверь — а та изнутри походила на дверь Шефа из «Бриллиантовой руки» с массой замков, цепочек, засовчиков, хитроумных запоров, — профессор сказал:
— Вытяните руки!
Женя повиновалась, и Нехороших провел по ним прибором. Тот отчаянно запищал.
— Повернитесь! — велел он, и Женя сделала это. Прибор снова издал писк. Профессор вздохнул и заметил:
— Что же, дело плохо! Но небезнадежно! Стадия контаминации уже критическая. Идемте в кухню!
Он порулил на кресле в кухню, в которой, что удивило Женю больше всего, были зарешеченные окна, а стекла были выкрашены черной краской. Она взглянула на профессора, ловко орудовавшего с ящичками, вынимая из них посуду и какие-то кулечки с травой.
Человек он был старый, кажется, одинокий, вероятно, никогда не имевший семьи. Смыслом всей его жизни была наука, вернее, конечно, все эти оккультные дела, а на фоне этого можно легко и быстро двинуться по фазе. Неужели она попала в логово сумасшедшего?
Залив кипятком странную смесь, которую он положил в пиалу, профессор выждал ровно минуту, затем процедил ее, перелил в бокал и подал его Евгении.
— Вот, пейте! Причем желательно быстро! Пока она еще горячая. Тогда действие будет наиболее сильным!
— Действие чего? — осведомилась Женя, с подозрением посматривая на содержимое бокала, больше напоминавшее болотную жижу. На чай не похоже, скорее, травяной настой. Но что это за травы? Какие-то наркотические? Или, чего доброго, вообще яд?
Профессор, заметив ее колебания, сказал:
— Здоровью это вред не причинит, совсем даже наоборот! Это очистит ваш организм! Что, боитесь пить?! Нет, вы не будете биться в конвульсиях с пеной у рта!
Он налил себе остатки из пиалы и выпил одним залпом. Вздохнув, Женя пригубила напиток. Вкус был странный, чувствовалась примесь мяты. Вроде бы язык не немел и глаза на лоб не лезли. Поэтому Евгения выпила содержимое бокала, стараясь не обжечь при этом язык и небо. Профессор удовлетворительно крякнул и, забрав у нее бокал, сказал:
— Так, ждем пять минут!
По истечении оных он вынул прибор, велел Жене вытянуть руки, провел над ними своим приспособлением — и никакого писка не последовало.
— Вот видите, работает! Сразу выводит из организма все то, что вы подцепили на Мухиной даче!
— А что я там подцепила? — спросила с некоторой опаской Женя. — Радиацию?
Профессор хрюкнул и, развернувшись на кресле, сказал:
— Пройдемте в мой кабинет, там и поговорим!
Они прошествовали по коридору, вдоль стен которого тянулись бесконечные полки с книгами. Заглядывая в комнаты, Женя поняла, что везде царил хаос и имелась масса книг. В кабинете, как и в кухне, были забранные решеткой окна и выкрашенные черным стекла. Однако помещение в целом было достаточно уютным, если не считать того, что его давно не убирали. Профессор указал Жене на глубокое кожаное кресло, а сам подкатил к столу.
— Вы верно угадали название! Хотя вряд ли угадали, вам подсказало его подсознание. Ибо вы ведь уже заражены! Да, это радиация зла! — заявил он безапелляционно. — И подцепили вы ее в вашем новом жилище! На Мухиной даче! Вернее, конечно же, на Чертовой даче! Ибо именно так ее и надо называть!
Он потряс прибором, положил его на стол и сказал:
— Это моя собственная конструкция! Разработана по чертежам Леонардо да Винчи. Конечно, у него был примитивный прототип, работавший от механической силы, а не от электричества.
Женя не знала, что ответить. Похоже, профессор в самом деле был того. Ибо, судя по всему, полагал, что, как в «Охотниках за привидениями», обладает неким прибором, определяющим степень зараженности злом. Как будто зло — это болезнь, микроб, вирус!
— Вижу, вы мне не верите! — сказал профессор с горькой складкой у рта. — Мало кто верит! Даже верующие, простите за каламбур, уже не верят! В Бога — это да. Но не в дьявола! А ведь это две стороны одной и той же медали. Это как если бы физик верил в существование электронов, но отрицал наличие протонов. А ведь дьявол существует, поверьте мне, он существует!
Женя осторожно обернулась. Профессор был не первой молодости и к тому же инвалид, но все равно мог доставить ей массу проблем, если бы вдруг напал на нее. Как бы сбежать из его квартиры… Попроситься в туалет, а на самом деле выскользнуть через входную дверь? И что за черт дернул ее припереться сюда…
Черт…
— Только, конечно, он пытается внушить, что его нет! — заявил профессор. — Но мой прибор ловит его волны! Точнее, ту радиацию, что оседает на вас, когда вы находитесь в непосредственной от него близи! Ибо он, как раскуроченный атомный реактор, излучает радиацию! Радиацию зла, как я уже сказал!
Женя взглянула на прибор. То, что он сначала пищал, а потом нет, не связано с тем, что она пила какой-то особый очищающий ее организм чай. Просто в одном случае шарлатан-оккультист нажал снизу кнопку, а в другой раз — нет. Ну, или что-то в этом роде. Всего-то!
— Собственно, я прибыла к вам, чтобы узнать про… про этот знак… — произнесла Женя, доставая из сумочки свой рисунок, отсканированную версию которого она послала Роману. — Наш общий знакомый сказал, что…
Филипп Филиппович, угукнув, вырвал рисунок у нее из рук и заявил, рассматривая его:
— Да, вот он, во всей своей дьявольской красе! Роман меня предупредил, я кое-что подготовил к вашему визиту, Евгения Михайловна…
Он подал ей большой фолиант, раскрытый посередине. На пожелтевшей странице она увидела изображение точно такого же рисунка, который обнаружила на Мухиной даче. Женя обратила внимание, что на соседней странице имелся оттиск гравюры, на которой была изображена одержимая бесами беременная женщина.
— Значит, этот знак является символом сатанистов? — спросила она.
Профессор погладил бороду и заявил:
— О, сатанисты сатанистам рознь! Забудьте об испорченных юнцах в черном, пьющих кошачью кровь, или об экзальтированных толстосумах, в поисках острых ощущений устраивающих якобы адские мессы, заканчивающиеся безобразными оргиями. Подлинные сатанисты мало чем отличаются от вас или от меня! Во всяком случае, внешне! Они, как и тот, кому они поклоняются, мастера притворства и виртуозы лжи! И свои ритуалы они проводят только в особые дни, глубоко под землей, принося жертвы своему господину!
