Наталья Солнцева - Третье рождение Феникса
- Вы не могли бы вспомнить подробности? - насторожился Смирнов. - Что он имел в виду?
- Я сам толком не понял, - признался старик. - Он говорил как-то вскользь. Я спросил - что за материал? Он сам будет писать или хочет составить кому-то протекцию? Феликс так ничего определенного и не ответил. Ходил вокруг да около, намекал… Ну, я не стал настаивать, посоветовал ему обратиться в литературный журнал «Эхо», который печатает разные литературные изыски, эссе, воспоминания, отрывки из дневников. Да, так и было.
«Эхо»! - подумал сыщик. - Первое, что приходит в голову, чаще всего правильно. Бывшая домработница Мартова сразу назвала «Эхо», а потом уже начала гадать. Совпадения быть не может».
Ему повезло: профессор подсказал адрес журнала.
- Мои аспиранты иногда печатают там отрывки из своих работ, - объяснил он. - А почему вдруг вас это заинтересовало? Думаете, Феликса могли убить из-за статьи? Но это же нонсенс, дорогой мой! Кого сейчас интересуют подобные вещи?
- Я должен проверить все, - сказал Смирнов. - И сомнительные версии тоже.
- Попробуйте варенье, - предложила Анастасия Юрьевна. - Это черешня с грецкими орехами внутри. Феликс любил…
Она всхлипнула. Профессор взял ее руку в свою, погладил.
- Стасенька, - мягко сказал он. - Не надо. Мы же договорились.
Сыщик пил чай, ел варенье и продолжал задавать вопросы.
- А кто помогал господину Мартову поддерживать порядок в квартире?
Старики удивленно переглянулись, но вслух своего недоумения не выразили.
- Домработница, - первым ответил Лаврентий Васильевич.
- Этой осенью она уволилась, и несколько раз уборку приходилось делать мне, - добавила его супруга. - Феликс просил меня. Я была даже рада. С этим своим бизнесом мальчик совершенно не имел времени проведать родителей. С утра до вечера он занимался делами и так уставал, что просто валился без сил.
- Он давал вам ключи от своей квартиры?
- Нет, - покачала головой Анастасия Юрьевна. - Я приходила в выходные дни и все делала при нем. Мы разговаривали, потом вместе обедали. В его кабинете на стене висела гитара Кати. Однажды я нечаянно уронила ее… Феликс ужасно переживал. Он взял себе гитару на память и никому не разрешал к ней прикасаться. Слава богу, инструмент не пострадал!
Профессор добродушно усмехнулся.
- Наверное, сын так и не простил Стасеньке ее небрежности, потому что вскоре отказался от ее услуг.
- Да… - согласно кивнула Мартова. - Он сказал, чтобы я больше не приходила.
- Почему? - уточнил Всеслав.
- Феликс жалел меня, не хотел беспокоить. Наверно, он нанял новую домработницу.
- Когда это было, примерно?
Анастасия Юрьевна немного подумала.
- В начале декабря, кажется. У меня память уже не та, что раньше, - вздохнула она. - Положу вязанье где-нибудь и потом хожу, ищу.
К сожалению, ни профессор Мартов, ни его жена ни разу не видели новую домработницу Феликса и не знали, кто она и откуда. Все равно, визит к старикам оказался удачным - по крайней мере, теперь господин Смирнов мог съездить в редакцию журнала «Эхо» и получить там информацию о Феликсе.
Так он и сделал.
На улице смеркалось, кое-где в домах зажигались окна. Падал легкий снежок.
Редакцию Всеслав нашел без труда - она раполагалась на втором этаже большого здания, напичканного офисами различных фирм и частных лиц. В просторной светлой комнате, разделенной перегородками, было шумно. Под окнами проходила трамвайная линия, и периодический грохот железных колес по рельсам сливался с приглушенным гулом голосов.
- С кем я могу поговорить по поводу сроков издания моей статьи? - спросил сыщик.
Высокая, полная девушка в очках, в ярком свитере, подняла голову от компьютера.
- С главным редактором, - сказала она. - Только он болеет. Грипп.
- А кто вместо него?
- Попробуйте обратиться к Ирине Павловне Ступиной, - без энтузиазма предложила девушка. - Правда, она очень занята. Рискните. Дверь вон там!
Девушка показала рукой в проход между перегородками. Там действительно виднелась дверь. Смирнов подошел, без стука толкнул дверь внутрь.
За столом сидела и разговаривала по телефону дама средних лет, в строгой белой блузке, с ярко наведенными бровями и тщательно уложенной прической. Она бросила недовольный взгляд на вошедшего.
- Я вас слушаю, - сказала дама, кладя трубку.
Всеслав изо всех сил старался придать лицу скорбное выражение.
- У меня умер друг, - заявил он.
- Писатель, журналист?
- Нет.
- Мы печатаем некрологи только…
- Я по другому вопросу, - перебил даму сыщик. - Видите ли, мой покойный друг собирался напечатать статью в вашем журнале. Вы не могли бы подсказать мне, вышла она или нет? В память о нем я должен довести это дело до конца.
Смирнов блефовал. Он не имел понятия, была ли вообще статья. Но что еще ему оставалось делать? Авось попадет в точку.
Госпожа Ступина подвигала черными ниточками-бровями, сердито вздохнула.
- Как фамилия вашего друга? - спросила она, всем своим видом давая понять, какую жертву она приносит, занимаясь пустяками, когда у нее полно важных дел. - Он печатался за свои средства?
- Да! - наугад выпалил Всеслав. - Феликс Мартов. Проверьте, пожалуйста. Я готов заплатить за потраченное вами время.
Он положил на стол дамы денежную купюру.
Ирина Павловна притворно улыбнулась, деловито защелкала по клавиатуре компьютера.
- Нет такого.
- Как нет? - огорчился сыщик. - Вы не путаете?
- Может быть, ваш друг печатался под псевдонимом? - сжалилась над посетителем Ступина. - А названия статьи, тематики вы не знаете?
Смирнов не привык сдаваться.
- Панкрат Раздольный! - неожиданно вылетело у него. - Когда-то Феликс пользовался этим псевдонимом.
Шанс был минимальным. Панкрат Раздольный - псевдоним Тараса Михалина, но… чем черт не шутит?
- Есть, - сказала Ступина. - Действительно, в конце декабря были уплачены деньги за публикацию статьи Панкрата Раздольного. Она называется… «Невыразимое имя», основана на вымышленных событиях.
Надежды Смирнова разлетались в прах. Статья с таким названием никак не могла содержать ни криминальных разоблачений, ни политического компромата. Зачем вообще Мартов ее писал? И Мартов ли? Может быть, ее писал как раз Тарас Михалин? Тогда он, естественно, воспользовался своим прежним псевдонимом. Но почему же он промолчал, не признался?
- А ты его и не спрашивал, - подсказал сыщику внутренний голос. - Ты интересовался Мартовым. Черт тебя попутал, Всеслав! Выходит, статью писал Михалин, а Феликс ему содействовал? Что-то не вяжется…
- Молодой человек! - окликнула его госпожа Ступина. - У вас все?
- Н-нет… Нет! - опомнился посетитель. - Статья уже напечатана? Я хочу приобрести пару экземпляров журнала на память.
Стоило выяснить, о чем же писал Панкрат Раздольный, чтобы больше к этому не возвращаться.
Дама снова защелкала клавиатурой.
- Статья не вышла, - удивленно подняла она брови. - Ваш друг передумал.
- Позвольте… - растерялся Смирнов. - Как же так? А материалы? Они хотя бы остались?
Ирина Павловна Ступина пожала плечами, обтянутыми полупрозрачной блузкой.
- Побеседуйте с Женей Шаповал, - посоветовала она. - Он готовил статью к изданию.
***Костров. Год назад
Дурацкая сцена в сквере расстроила Марию Варламовну. Она пришла домой сама не своя и сразу закрылась в комнате.
- Иди ужинать, - позвала ее Татьяна Савельевна. - Все стынет.
Из-за двери не доносилось ни звука. Тишина встревожила Симанскую-старшую.
- Маша! - крикнула она, приникая ухом к щели. - Что с тобой? Ты не уснула, часом?
- Я устала, мама. Голова болит.
Голос дочери звучал ровно, спокойно. Татьяна Савельевна поняла, что ей придется ужинать в одиночестве. Блинчики с мясом казались безвкусными, чай горчил.
- Ах ты, беда какая! - вздыхала Симанская-старшая. - Прямо извелась девка! Хоть самой в церковь иди, ставь свечки за здравие. И за что меня господь наказывает?
В чем именно состоит наказание господне, она толком сказать не могла, но чувствовала неладное. Будто огромная черная туча нависла над их домом, вот-вот разразится громом и молнией.
Мария Варламовна сидела в своем любимом кресле у печки, погрузившись в глубокие раздумья. Жизнь, которую она считала простой и понятной, казалась ей теперь запутанной, полной противоречий. Ей скоро тридцать, а замуж не хочется. Почему? Может быть, она не такая, как все? Чем плох хотя бы тот же Чернышев? В юности она обожала его, замирала от страсти, целуясь с ним в темноте, ощущая горячие прикосновения его подбородка и щек, шершавых от выросшей за день щетины. А те тайные, безумные ночи, проведенные вместе? Куда все это ушло? Сколько раз она мучилась чувством вины, пока не решилась написать ему письмо с отказом! И вот он снова появился на ее пути.
- Но я не испытываю к нему того, прежнего чувства, - шептала Мария Варламовна, прислушиваясь к себе. - Ложь ужасна и бессмысленна. Я не хочу жить во лжи!
