Илья Деревянко - Подонки
Нет, поднимать в воздух, бить энергетическим зарядом, разрушать они умеют, но созидать не могут. Поэтому изготовить хотя бы одного подлинного двойника во плоти колдун не имел ни малейшей возможности, а просто окружил себя призраками, чтобы запугать меня и запутать…
Подстрелив чертопоклонника, я с трудом поднялся на ноги и, держа оружие наготове, подошел к нему. Колдун был еще жив и смотрел на меня с лютой ненавистью, не иначе как надеясь испепелить взглядом. Но вся его магическая сила куда-то исчезла.
— Проклятье на твою голову, Палач! — простонал он.
— Раны в живот очень мучительны, — ответил я. — Ты будешь умирать долго, тяжело, медленно истекая кровью в укромном местечке, где я тебя спрячу. Внутренности твои станут пожирать муравьи! Но я могу даровать тебе легкую смерть, если ответишь на пару вопросов!
— Будь проклят! — злобно прошипел колдун. Осознав, что это крепкий орешек, не чета трусливому Вадиму, я аккуратно прострелил ему голову. Все равно бы он ничего не сказал! Потом на всякий случай обыскал тело.
Под ритуальной хламидой оказался обычный двубортный костюм. В карманах лежали ключи, деньги и паспорт на имя Кириллова Бориса Федоровича, 1955 года рождения. Ключи и паспорт я забрал — деньги оставил. Мне показалось, что они воняют серой. Я уже собрался уходить, как вдруг заметил на шее мертвеца небольшой медальон. На обратной стороне была выгравирована надпись: «Первому и любимому ученику от Учителя». Волнуясь, я открыл крышку. На меня смотрел черноволосый мужчина средних лет. Лицо его казалось смутно знакомым. Я едва не задохнулся от радости. Теперь я знал внешний облик главного врага.
ГЛАВА 10
Когда я выбрался из леса на проселочную дорогу, близилось утро. Небо из черного сделалось серым, звезды поблекли. Еще на капище я решил обыскать дом Кириллова в надежде обнаружить там что-нибудь дающее более ясное представление об Учителе, нежели портрет на медальоне. Однако делать это следовало ночью, а до рассвета оставалось совсем немного времени. Поэтому, проехав километров тридцать в противоположном от Москвы направлении, я загнал машину в лес и расположился на отдых. Конечно, разъезжать без прав, да к тому же на машине, принадлежащей одному из убитых мной людей, было крайне рискованно, но за всю дорогу мне попался лишь один пост ГАИ, сотрудники которого явно не страдали избытком служебного рвения и даже не взглянули в мою сторону.
В том месте, куда меня занесло, не было видно ни одной живой души, зато имелось небольшое лесное озеро. Вода в нем оказалась довольно чистой, хотя и попахивала слегка тиной. Разведя на берегу большой костер, я с наслаждением искупался, простирнул одежду и, усевшись возле огня, подкрепился остатками Аниных запасов. Потом утопил все оружие, оставив только финку. Было жалко расставаться с таким богатым арсеналом, но я понимал, что по крайней мере часть убитых сатанистов уже обнаружили, и, хотя в живых не осталось ни одного свидетеля (Анечка не в счет), иметь на руках «мокрые» стволы равносильно смерти.
Один молодой придурок из банды Орла спалился подобным образом. Купил по дешевке «макаров» и в тот же день влетел с ним в ментуру. Оно бы ничего страшного: наври, будто нашел, заплати, как следует, и гуляй подобру-поздорову. Ну, может, побьют слегка. До свадьбы заживет! Вся беда заключалась в том, что пистолет принадлежал убитому месяц назад менту, да и потом из него прикончили двух человек. После допросов в РУОПе придурок навеки лишился здоровья, начал писаться под себя по ночам и еле-еле открутился от «вышки». Жадность фраера сгубила. Польстился на мизерную цену, даже не поинтересовавшись, почему она такая, откуда оружие!
Проводив глазами свой верный «узи», с укоризненным всплеском скрывшийся под водой, я вернулся к костру.
Взошло солнце — ясное, веселое, как юная девушка. Глядя на него, я вспомнил Аню и загрустил. Как она там? Доведется ли еще увидеться? Пообещав ей вернуться, я покривил душой. Когда сражаешься в одиночку с мощной, разветвленной, до зубов вооруженной организацией безжалостных монстров, шансы остаться в живых составляют примерно одну десятую процента. Пока мне везло, а дальше?!
«Ладно, не ной! — мысленно осадил я себя. — Пути назад нет! Придется идти до конца! Быть может, Господь простит мне за это хотя бы часть прошлых грехов?»
Необходимо обдумать план дальнейших действий. Секта сатанистов полностью уничтожена. Остался только Учитель, но он-то как раз самая опасная гадина! Фотография у меня есть, однако сделана она не вчера. Не менее десяти-пятнадцати лет назад. Об этом свидетельствует покрой костюма и еще ряд мелких признаков. За прошедшие годы Учитель мог здорово измениться, потолстеть или похудеть, отпустить бороду или усы, да мало ли что могло произойти с его внешностью! Адрес по-прежнему неизвестен… Порассуждав таким образом с полчаса, я вернулся к тому, с чего начал, — обыск жилища Бориса Федоровича, других вариантов нет! Теперь отдых.
На этот раз никто не потревожил мой сон, и я проснулся около шести вечера: свежий, бодрый, отдохнувший. Развешанная на ветвях одежда высохла, но я немного продрог, поскольку спал раздетый, на голой земле. Торопливо одевшись, я развел большой костер, закусил банкой консервов и принялся дожидаться наступления темноты. Обычно я терпеть не могу чего-либо или кого-либо ждать, нервничаю, злюсь, но на этот раз все было по-другому. Я блаженствовал, развалившись возле огня, любовался закатом и думал: «Боже, как хорошо, что впереди еще несколько часов полного безделья».
Постепенно стемнело, взошла луна. Где-то около полуночи я нехотя поднялся, затушил остатки костра и, усевшись в джип, направился в Глубокие Озера. Гаишники по-прежнему пребывали в состоянии нирваны, поэтому до поворота я добрался без всяких приключений. В полукилометре от деревни я заглушил мотор и дальше пошел пешком, предварительно тщательно протерев тряпкой все места в машине, где могли остаться мои отпечатки пальцев. Дневное благодушие исчезло. Я снова был насторожен и готов к любым неприятностям, которые, кстати сказать, не заставили себя долго ждать. Было тихо: ни шороха, ни дуновения ветерка. Яркая луна заливала дорогу прозрачным серебристым светом. «И лежит дорога, как мертвец в гробу», вспомнились строки из единственного стихотворения, сочиненного мною в далекой юности.
Внезапно я почувствовал, что позади кто-то есть, и, обернувшись, встретился взглядом с огромным волком. Уж не знаю, имел он отношение к нечистой силе или нет, но зверюга явно выходил из разряда обычных серых хищников. Рост с годовалого теленка, черная шерсть без единого светлого пятнышка, горящие зеленым пламенем глаза. Самое страшное: кроме ненависти, в них светился разум! Словно насмехаясь, волк оскалил белые клыки.
Сжав в руке финку, я ждал нападения, но он не спешил, насмешливо и презрительно разглядывая меня. Затем прыгнул. Общеизвестно, что у собак и волков перед нападением останавливается взгляд, и у человека есть короткое мгновение для нанесения встречного удара. Но этот не остановил взгляда, не сжался перед прыжком, а бросился молча, внезапно. Лишь каким-то чудом я успел выставить вперед нож. Огромное тело с засевшей в нем по самую рукоятку финкой опрокинуло меня навзничь, острые зубы лязгнули возле самого горла. Пронзившее внутренности пятнадцатисантиметровое лезвие, казалось, не доставляло ему ни малейшего беспокойства, только мешало дотянуться до шеи. Оскаленная морда по мере того, как рука, держащая финку, сгибалась под тяжестью волчьей туши, медленно приближалась к моему лицу.
Выпустив рукоять ножа, я изо всех сил вцепился обеими руками в мохнатое горло. Отчаяние сменилось бешеной яростью, силы удесятерились. Хочешь верь, хочешь нет, но мне удалось отшвырнуть чудовище в сторону. Он снова посмотрел на меня. Зеленый огонь в глазах померк. Все так же молча зверь скрылся в зарослях кустарника, унося в своем теле финку, мое последнее оружие.
Некоторое время я стоял посреди дороги, приходя в себя. Воздух с хрипом вырывался из груди, руки тряслись. Кто это был? Посланник дьявола или просто на редкость сильный и живучий волк?! До сих пор не пойму!
Минут через десять, восстановив дыхание, я двинулся дальше и вскоре очутился на окраине деревни. Ни одно окно не светилось, собаки не лаяли, вероятно, проклятый колдун с подручными всех их извел, опасаясь «первака». Найти улицу Костылева оказалось делом несложным, поскольку других тут вообще не было. Деревня вытянулась длинной кишкой между полем и лесом. Жилище колдуна сразу бросалось в глаза — двухэтажное, кирпичное, обнесенное высоким забором, оно резко отличалось от приземистых деревенских домишек. Не обнаружив в паспорте гражданина Кириллова отметок о браке и наличии детей, я пребывал в уверенности, что он живет один, поэтому в дом зашел без опаски. Самонадеянный дурак! Едва я оказался в прихожей, как кто-то прыгнул на меня сверху, умело захлестнув горло кожаным ремнем. Слава Богу, что не шелковым шнурком. Иначе бы мне точно пришел конец! Хрипя и задыхаясь, я вцепился обеими руками в ремень, с огромным усилием оттянул его вниз до уровня груди и, резко нагнувшись, перебросил нападавшего через себя. В свете лунных лучей, пробивавшихся сквозь незашторенное окно, я успел заметить, что он очень маленького роста, широкоплечий и, похоже, горбатый.
