Ольга Володарская - Клятва вечной любви
– Держись крепче! – крикнул Стас, чуть обернувшись. – Можем на корне подпрыгнуть, я ни черта не вижу!
Вера вцепилась в него и закрыла глаза. Мотоциклов она боялась. Вроде не падала никогда, а все равно страх присутствовал. За всю свою жизнь ни с кем, кроме Стаса, к которому с детства осталось непонятное доверие, она на байке не каталась.
– Ой! – пискнула Вера, когда мотоцикл действительно подбросило.
– Потерпи, мы уже подъезжаем…
Через минуту Вера увидела высокий забор с раздвижными воротами. Когда «Ямаха» приблизилась к нему, створки тут же разъехались – видно, охранники знали, что на ней ездит сын хозяина.
Мотоцикл пронесся по аллейке к высокому крыльцу особняка. Стас заглушил мотор. Вера тут же спрыгнула на землю, осмотрелась. Дом окружал ухоженный сад, на территории которого имелись и беседка, и фонтанчик, и пруд, расположенный неподалеку от добротного бревенчатого сруба, судя по всему, русской баньки. Сам особняк тоже производил благоприятное впечатление. Он был довольно большим, но не огромным (Вера терпеть не могла гигантских строений, они ей казались неуютными), оригинальным по дизайну, но не вычурным и, сразу видно, очень удобным. У Виктора Сергеевича был отличный вкус! Вера, пожелай она иметь загородный дом, построила бы именно такой. А уж Шура наверняка просто выпадет в осадок, увидев, в какие хоромы в скором времени переедет…
Если переедет!
Стас ведь может опротестовать завещание. И, скорее всего, так и сделает. Он не жмот и не жлоб, но без борьбы отказаться от столь дорогостоящей недвижимости мало кто захочет.
– Знаю, о чем ты думаешь, – прервал ее размышления Стас. – Не беспокойся, я не буду ввязываться в судебную тяжбу с Шурой. Считаю, отец поступил правильно, оставив дом ей. Я только не могу понять – почему…
У Веры было на сей счет одно предположение, но она решила до поры оставить его при себе.
– А со мной, как я поняла, ты судиться будешь? – спросила она у Стаса.
– С тобой – буду, – сурово ответил он.
– Что ж, твое право. Но учти, у меня отличные адвокаты, и ты зря потратишь силы и деньги. Акции все равно будут моими.
– То есть отказываться от наследства ты не собираешься?
– С чего бы? – хмыкнула она.
– Но ты же ненавидела моего отца! А его подачку принимаешь?
– Называй это как угодно, хоть бы даже посмертным плевком в душу, мне все равно, – поморщилась она. – А теперь пойдем в дом, а? Я замерзла…
– Идем, – сказал Стас, направляясь к двери. – Но ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос. Что ты намерена делать с предприятием, которое через полгода – если ты, конечно, выиграешь суд – станет по сути твоим? Банкротить его?
– Зачем мне это?
– Чтобы уничтожить отцовское детище. Тоже своего рода месть. Ведь ты когда-то бредила ею…
– Вот именно – когда-то. Но даже если бы у меня до сих пор остались прежние бредовые мысли, я бы ни за что не оставила без работы три тысячи человек только из-за того, что хочу кому-то отомстить… Тем более если этот кто-то уже мертв!
Первой достигнув дверей, Вера дернула за ручку.
– Заперто, – раздался за спиной голос Стаса. – Позволь, я открою?
Вера посторонилась, пропуская его.
Стас отпер замок.
Как только они оказались в доме, включился свет – старший Радугин шел в ногу с техническим прогрессом.
– Кабинет там, – Стас указал наверх, – вторая дверь от лестницы. Ты иди, а я сейчас…
Вера, кивнув, зашагала по ступенькам вверх. Поднявшись на второй этаж, вошла в кабинет.
Здесь свет сам собой не загорался, пришлось искать выключатель. Когда помещение осветилось десятком встроенных в потолок лампочек, Вера прошла к дубовому столу, на котором стояло старое семейное фото в рамке (на нем тетя Оля была еще молодая, а Стас совсем маленьким) и в беспорядке лежали бумаги. С чего начинать поиски, она не имела понятия. Вернее, предполагала, что первым делом надо открыть находящийся в комнате сейф, но не знала кода. Поэтому ей ничего не оставалось, как разбирать бумаги…
– Есть что стоящее? – услышала она невнятный голос Стаса.
– Протоколы совещаний, счета, планы мероприятий, отчеты о работе администрации. Ничего интересного, – ответила Вера и оторвала взгляд от стола.
Стас стоял в дверях, жуя свежий огурец. В другой его руке был зажат багет.
– Ты есть хочешь? – спросил он, вгрызаясь в хлеб.
– Нет.
– А я умираю от голода. Только сейчас вспомнил, что с обеда ничего не ел. – Стас снова откусил от огурца и, энергично орудуя челюстями, пересек комнату.
– Код сейфового замка знаешь? – осведомилась Вера.
– Конечно, нет. Но попробую подобрать комбинацию.
С этими словами Стас стал колдовать над замком, отложив хлеб в сторону. Вера, которой надоело рыться в бумагах, присоединилась к нему. Встав позади Стаса, наблюдала за его действиями а по прошествии минут пяти решилась на подсказку:
– Попробуй даты рождения. По статистике, мужчины не очень изобретательны и кодируют, как правило, ими.
– Я уже пробовал, – буркнул Стас. – И отцовскую, и свою, и мамину. Все мимо.
– Дата их свадьбы?
Стас пробежал пальцами по клавишам, повернул колесико и, когда не прозвучало характерного щелчка, вынужден был констатировать:
– Не угадали.
– Какие еще есть знаменательные даты? День инаугурации… крещения… получения какого-нибудь ордена…
Но Стас больше не хотел пробовать. В сердцах махнув рукой, отошел от сейфа и, побродив по кабинету, остановился возле бара.
– Хочешь выпить? – спросил, рассматривая бутылки.
– Не хочу.
Вера была более чем равнодушна к алкоголю. Многие считают, что если ты пришел на вечеринку, то надо непременно «накатить», «вмазать», «опрокинуть». А она могла пить сок или минеральную воду. Но трезвенницей никогда не была. Более того – людей, которые не пили вовсе, избегала. Особенно мужчин. Как там было у Булгакова? «Что-то недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр и общества прелестных женщин…»
А вот к наркотикам Вера относилась с категорическим неприятием. Помнила, до чего они довели ее мать. Когда Вера узнавала, что кто-то из ее знакомых нюхает кокс, просто прекращала всякое с ним общение. Но с одним героинщиком у нее был затяжной роман. Когда они познакомились, Вера не знала о его зависимости. Кололся парень не в руки, так что следов не было заметно, а перепады его настроения она списывала на свойственную всем творческим личностям эмоциональность (друг был музыкантом). Но наступил день, когда правда вскрылась. И Вера решила его спасать. Не потому что любила. Но ей показалось, что, если ей удастся вытащить хотя бы одного наркомана, станет не так больно вспоминать о маме…
Тогда она перелопатила тонны литературы по данному вопросу. Изучала всевозможные методики, штудировала книги по психологии, интересовалась народной медициной. Попутно узнала, что наркомания не новая проблема для России и была, оказывается, довольно острой в начале двадцатого века – в послереволюционный период владельцы фармацевтических предприятий, не желая мириться с экспроприацией собственности, выбросили на черный рынок сотни килограммов одурманивающего зелья, надеясь спровоцировать волну массовых беспорядков. А после Великой Отечественной войны многие бывшие фронтовики, имевшие тяжелые ранения, прибегали к наркотикам, желая избавиться от сильных болей. Затем в «хрущевскую оттепель» ситуация ухудшилась. Народ, что называется, перестал бояться, и число «официальных» наркоманов увеличилось более чем вдвое. А сколько было таких, как ее мама? Или как музыкант, которого Вера пыталась спасти?
Но она проиграла. Парень умер от передозировки, в то время как Вера была уверена, что он раз и навсегда слез с иглы.
После него она уже не хотела никому помогать. Решила – пусть выкарабкиваются сами…
– Ты точно не будешь? – услышала Вера настойчивый голос Стаса. – Взяв из бара бутылку шотландского виски, он добавил: – Отличный продукт. Отец плохого алкоголя не признавал.
– Нет, спасибо.
– А я, пожалуй, выпью.
– Но ты же за рулем!
– Сегодня я уже никуда не поеду, останусь тут.
– Тогда скажи мне номер, по которому можно вызвать такси. А то я отпустила шофера…
– Вер, ты спокойно можешь здесь переночевать. Комнат полно.
– Нет, спасибо, я поеду домой.
– За свою девичью честь можешь не беспокоиться, – бросил он насмешливо. – Желающих на нее покуситься в этом доме нет!
Вера ничего не ответила на его выпад. Вступать в перепалку не хотелось. Ясно же: начни она огрызаться, завяжется такая словесная драчка, что о перемирии придется забыть.
Пока Стас наливал себе виски, Вера наугад тыкала в кнопки кодового замка сейфа без всякой надежды на успех, только для того, чтоб чем-то себя занять. Дату своего рождения ввела чисто машинально. И – о чудо, дверца открылась!
Стас услышал щелчок и подбежал к Вере:
– Получилось? Ну ты молоток!
