Ольга Володарская - Король умер, да здравствует король
И вот тут до нее наконец дошло, во что она дала себя втянуть. В серьезную политическую игру, в которой любой неправильный ход может грозить ей смертью! От осознания этого Эллина едва не впала в истерику. Хотелось рыдать, кричать и обзывать себя дурой. Но, справившись с первым приступом паники, она заставила себя обдумать сложившуюся ситуацию и решить, как ей надлежит действовать. Сначала ничего толкового в голову не приходило, но немного погодя, когда Эллина твердо уяснила, что рисковать собой ради выполнения задания не намерена, к ней пришло решение...
Когда Хайнц вернулся домой, он застал любимую в кровати. Она лежала поверх покрывала с закрытыми глазами, бледная и невероятно красивая. На полу возле ложа валялся пузырек из-под снотворного. Пустой!
– Элла! – страшно закричал Хайнц и бросился к Графине.
Она с трудом разлепила веки и чуть слышно прошептала:
– Прощай, любимый!
На самом деле состояние ее было более-менее нормальным. Выпила она не все таблетки, а лишь десять штук и сделала это за несколько минут до прихода Хайнца. Она не хотела рисковать своей жизнью.
Фон Штайнберг схватил ее на руки и потащил в ванную. Там он влил ей в рот полтора литра воды и вызвал у нее рвоту. Когда желудок Эллины был очищен, Хайнц умыл любимую, завернул в махровое полотенце и отнес ее обратно на кровать.
– Зачем ты это сделала? – спросил он, улегшись рядом и обняв Эллину за подрагивающие плечи.
– Я не могла тебя предать, – прошептала она в ответ. Эта фраза была заготовлена заранее. Звучала она, конечно, излишне пафосно, но Эллина решила, что именно такие слова произведут впечатление на барона. – Но не имела права отказаться...
– О чем ты, милая?
– Завтра у Канариса вечеринка?
– Да, но откуда ты знаешь?
– Ты приглашен, не так ли?
– Совершенно верно. Он всегда меня зовет, но я неизменно отказываюсь. Не люблю эти сборища...
– А если б я попросила тебя пойти?
– Ты же знаешь, для тебя я готов на все... – Хайнц отстранился и пристально посмотрел Эллине в глаза. – К чему ты клонишь?
– Мне приказали уговорить тебя сводить меня на эту вечеринку, а потом... – Она прикрыла веки, и из-под ее длинных ресниц покатились слезы. – Потом, когда я окажусь в доме, пройти в кабинет хозяина и сделать фотографии...
Фон Штайнберг напрягся.
– Так ты появилась на том вечере в министерстве не случайно? – сухо спросил он. – Тебя подослали, чтобы ты познакомилась со мной и...
Эллина открыла глаза и гневно посмотрела на Хайнца. Сначала она хотела изобразить недоумение, но потом решила, что гораздо уместнее будет более эмоциональная реакция.
– За кого ты меня принимаешь? За шлюху на задании?
Хайнц поморщился. И ничего не сказал.
– Это оскорбительно, – прошептала Эллина, зажмурившись.
– Ты же сама сказала, – возразил Хайнц, – что получила приказ...
– Да, но я не шпионка! Меня запугали, понимаешь? – Она задрожала всем телом. – Вчера в городе ко мне подошел какой-то мужчина. Русский. Сказал, что я должна сделать так, как он велит, иначе... Иначе... Будет плохо мне и моим близким... На себя-то мне плевать, а вот на семью... – Эллина порадовалась про себя, что не рассказала Хайнцу о том, что у нее нет ни единого родственника. – Их же отправят в лагерь. А то и расстреляют. Ты не представляешь, что у нас творится... – Она распахнула глаза и с болью посмотрела на него. – Я не могу предать тебя и не могу подставить под удар близких, вот и решила умереть. Это единственный выход... – Эллина уткнулась лбом в грудь Хайнцу. – Зачем ты меня спас?
Несколько мучительно долгих секунд он был по-прежнему напряжен, но потом подался навстречу Эллине, обнял ее и прижал к себе со словами:
– Я не пережил бы твоей смерти, май либен Элла...
– Но что мне делать?
– Выйти за меня замуж.
– Ах, Хайнц, я тебе не об этом...
– Я понял, о чем ты, – заверил ее Штайнберг. – И, кроме своей руки и сердца, предлагаю тебе защиту. Поверь, если ты станешь моей женой, до тебя никто не доберется. Я увезу тебя в свой замок в Баварии, приставлю охрану...
– А как быть с моими близкими? – оборвала его взволнованную речь Эллина.
– Ничего с ними не сделают. Тебя просто пугали...
– Нет, Хайнц, я не могу так рисковать... – мотнула головой она. – Я очень хочу стать твоей женой, но...
– Соглашайся, Элла, – уговаривал ее он. – Не бойся за последствия. И за родственников своих не переживай. Я обо всем позабочусь. Если понадобится, мы можем инсценировать твою смерть... Это решит все проблемы!
«Да, это решило бы все проблемы, – мысленно согласилась Эллина. – Но есть одна главная, из-за которой я не могу согласиться на твое предложение...»
– Хайнц, милый, я осталась бы с тобой с огромной радостью, – с неподдельной искренностью произнесла она. – Но я не смогу жить в Германии... Как и в любой другой стране, кроме Советского Союза.
– Почему?
«Потому что там – моя любовь! Мой Малыш, без которого я себя не мыслю...»
– Это моя родина, Хайнц, – сказала она вслух. – Какой бы она ни была, я ее люблю!
Выпалив это, она замолчала. Фон Штайнберг долго смотрел на нее, по-стариковски вздыхая, потом с тоской проговорил:
– Что ж, понимаю тебя... – Он нежно коснулся ее щеки, вытерев соленую влагу. – Не плачь, любимая, я тебе помогу...
– Но как?
– Не спрашивай ни о чем, просто доверься мне, – улыбнулся ей он. – А сейчас поднимайся и приводи себя в порядок, мы идем выбирать тебе платье для завтрашней вечеринки...
К дому Канариса Эллина с Хайнцем подъехали на автомобиле с бронированными стеклами, присланном за ними самим адмиралом. Когда машина подъехала к воротам, к ней бросились сразу несколько вооруженных автоматами военных. Один открыл дверь, остальные образовали нечто вроде живого коридора, обеспечивая безопасность вновь прибывшим гостям. Сам дом охраняли не менее бравые солдаты, державшие на поводках мощных немецких овчарок.
Эллина, у которой от страха дрожали колени, выбравшись из салона, оперлась на руку Хайнца. Она до сих пор не знала, каким образом тот собирается ей помочь, и это неведение доводило ее до исступления. Нервы Эллины были так напряжены, что она реагировала на любой громкий звук, вздрагивая всем телом.
– Перестань трястись, – шепнул ей на ухо Хайнц. – Это становится заметным...
Эллина постаралась взять себя в руки, но у нее ничего не получилось. Поджилки тряслись, а сердце бухало, как кузнечный молот. Правда, ей удалось нацепить на лицо более-менее естественную улыбку. Но она почти тут же сползла, когда Эллина заметила в немногочисленной толпе зевак человека, который следил за ней. Она, естественно, не могла этого знать точно, но предчувствие подсказывало, что он тут по ее душу...
Едва она успела подумать об этом, как почувствовала тяжесть на своей руке, которой обхватывала локоть Хайнца. Эллина повернулась к спутнику и охнула, увидев, как он, схватившись за сердце, оседает.
– Хайнц! – испуганно вскричала Графиня. – Что с тобой?
Но фон Штайнберг не ответил. Закатив глаза, он рухнул на асфальт.
– Герру Штайнбергу плохо! – услышала Эллина громкий голос одного из солдат, и в ее мозгу вспыхнуло: «Это все из-за меня! Хайнц так переживал, что у него не выдержало сердце...» Эллина упала на колени рядом с ним, наплевав на роскошное платье, тут же ставшее грязным, и схватила Хайнца за скрюченную в судороге руку, будто могла своим прикосновением его излечить.
– Позвольте, – услышала она над своим ухом, затем почувствовала на плече чьи-то руки. Они отстранили Эллину от Хайнца, и рядом с ним опустился на колени мужчина в круглых очках, по всей видимости врач.
– Что с ним, доктор? – спросила Эллина. Голос ее дрожал.
– Сердце, – коротко ответил он, затем дал знак одному из солдат. Почти тут же к воротам подкатила машина с медицинским крестом на боку, из которой выбежали два санитара с носилками.
– Можно мне с вами? – воскликнула Эллина, кидаясь за доктором к карете «Скорой помощи».
Тот коротко кивнул. Эллина забралась в машину вслед за носилками с Хайнцем. Дверки захлопнулись. Машина тронулась. Эллина бережно взяла Хайнца за руку и поцеловала костяшки пальцев. Вдруг она почувствовала короткое, но крепкое пожатие. Удивленно вскинув глаза на лицо Хайнца, Эллина увидела на его губах легкую улыбку. А в следующее мгновение он... подмигнул ей. И только тогда Графиня поняла, что сердечный приступ был инсценировкой. Хайнц симулировал его, чтобы избежать посещения вечеринки и тем самым уберечь Эллину. А не говорил он ей о своей задумке для того, чтобы ее реакция на его «приступ» была естественной...
– Спасибо, – шепнула она на ухо вновь смежившему веки барону.
Тот ласково провел пальцем по внутренней стороне ее ладони, но так осторожно, что никто этого не заметил. Ни врач, ни санитары не сомневались в том, что у фон Штайнберга на самом деле плохо с сердцем. Потом, когда кардиолог провел полное обследование, он был очень удивлен его результатами: пациент оказался абсолютно здоровым. Однако фон Штайнберг настоял на госпитализации, так как, несмотря на заключение медиков, чувствовал себя очень плохо и жаловался на боли в грудной клетке. Врач, решив, что это нервное, прописал пациенту успокоительные таблетки и покой. Хайнц провел в клинике четыре дня (Эллина все это время была при нем) и выписался совершенно здоровым...
