Наталья Солнцева - Золотые нити
Я вижу, как пала Троя. Закатилась звезда Эллады. Триумф Рима сменился упадком. Орды варваров хлынули, подобно приливу, уничтожая и поглощая великие империи, древнюю культуру… От некогда великих городов остались несколько песчаных холмов.
Великое нашествие людей с узкими глазами, ведомое хромым Тамерланом,[20] затопило своими полчищами континент другой расы… Великие войны, великие разрушения…Путь в пропасть…Нельзя обрести Силу, разрушая и разрушая. Дорога Силы – это дорога Любви…
Только мы, неподвластные реке времени, несущей нас в своем лоне, способны видеть…Учись видеть ясно…»
Виолетта Францевна зажгла огонь в плоской вазе для курений – из камня, похожего на нефрит. Разложила карты. Снова как будто ледяная рука сжала сердце. Так было и вчера, когда приходили те женщины. Она сделала несколько глубоких вдохов, наполняя золотистой энергией измученную грудь. Стало чуть легче. Что говорят карты?
«Я могу ответить, но ты не в состоянии понять ответ». Такова надпись на фигурке, которая досталась ей от бабушки. Единственная ценная вещь, не проданная во время войны, чтобы спасти от голодной смерти.
– Я не знаю, что я хочу узнать. Я в поиске чего-то, хотя я не знаю, чего. Как будто бы вся моя жизнь зависит от того, чтобы увидеть нечто опять.
Женщина смотрела на то, как легли карты. Вдруг показалось, что скрипнула дверь…
Колесо Судьбы вращается в вечности. Слева на нем Бог добра – Германубис, его собачья голова означает преданность; справа – Тифон, Бог зла, крылатый змей. Германубис поднимается с Колесом вверх, а Тифон опускается с ним вниз. Добро всегда движется ввысь, к совершенству; зло – всегда вниз, к внешним и внутренним ложным иллюзиям, к закату и гибели
Тайные знаки на самом Колесе Судьбы открывают нам, что в нашей жизни – здесь и сейчас, – существует нечто, чего мы не в состоянии постигнуть…Вечные странники, мы словно делаем глоток из ручья забвения…Кто мы? Откуда пришли? Куда направляемся?
Молитесь о мудрости, которая позволила бы всегда делать правильный выбор, о силе сохранять в себе любовь на своем пути.
Мир погружен в тени и таинственность. Видимый мир – лишь чашечка лотоса на поверхности воды. Но корни, питающие и дающие жизнь лотосу – там, в тусклых глубинах: там он рождается, там умирает, там пребывает источник его бытия, а источник его сущности – в еще более загадочных глубинах. Открывай тайны мира одну за другой, до того сокровенного мгновения, когда все становится видимым…
Это непростой путь, но единственный, который стоит того, чтобы по нему идти.
Сиур и Тина стояли у калитки в нерешительности. Двери дома были закрыты, собаки нигде не было видно. Усадьба действительно была расположена несколько поодаль других домов, – видимо, хозяева любили покой и одиночество. Густые заросли сирени, акации и шиповника служили естественной преградой для чужого любопытства.
Сиур полез в карман, достал тонкие лайковые перчатки с дырочками на косточках, в которых иногда для пущего шика любил водить машину, пуская пыль в глаза женщинам. Если бы его спросили, зачем он взял их с собой сейчас, вряд ли он смог бы ответить. Взял, и все. Инстинкт. Шестое чувство.
– Постарайтесь ни до чего не дотрагиваться, – он натянул перчатки и толкнул калитку. Она беззвучно открылась…
– Боже мой, зачем это? Вы что, думаете?… Ну нет, вы просто маньяк! Теперь я окончательно в этом убедилась. – Тина с опаской посмотрела на него, потом на дом – тишина и неподвижность окружающего показалась почему-то зловещей. Птицы пели, жужжали и стрекотали насекомые, но это был как бы фон – ветерок и тот стих – все замерло в ожидании.
– Я боюсь! – она почему-то сказала это шепотом.
– Идемте! – он взял ее за руку и ободряюще сжал ее. – Не бойтесь. Может быть, хозяйка куда-нибудь вышла. За хлебом, или к соседке поболтать.
– Но… и оставила калитку открытой? А где собака?
– Мало ли где? Взяла с собой. – Сиур тоже почему-то говорил шепотом, наклоняясь к самому ее уху. – А вы трусиха. – Он усмехнулся.
– Да, ужасная. А почему вы говорите шепотом?
– Я как вы, – он прошептал ей это снова в самое ухо, в то же время незаметно отмечая все детали окружающего цепким профессиональным взглядом.
Это была странная любовная игра – в атмосфере тревоги, в преддверии чего-то страшного, как подсознательно чувствовали они оба – щекочущая нервы игра, где любовь и смерть переплетались в эротическом экстазе, обостряя все ощущения до немыслимых пределов. Все это великолепие красок, изобилие звуков, зелени, солнца, жаркое дыхание летнего воздуха, тайна, за которой они пришли сюда, – все словно замерло перед значительно более великой тайной, которая говорила им обоим: « Все минует, все исчезнет, но мы с тобой…»
– Идемте же, – он прошел в калитку, не отпуская руку девушки и увлекая ее за собой.
Так, в безмолвии, они подошли к дому. Окна все были открыты настежь, сквозняк пузырил белые занавески. Сиур поднял голову, рассматривая необычной формы крышу – высокую, стилизованную под ХVII век, – чердачное окошко тоже оказалось открытым.
– Ой, а она говорила, что вторым этажом не пользуется, – Тина тоже посмотрела на чердачное окно.
Она спряталась за широкой спиной своего спутника, мысленно благословляя судьбу, что с ней сейчас не импульсивная Людмилочка, а этот уверенный и осторожный мужчина.
Красная черепичная крыша отсвечивала на солнце, деревянные панели, ставни и дверь дома янтарно блестели. Сиур медленно повернул красивую бронзовую ручку… Он не удивился, что дверь не заперта. Скорее, он этого ожидал. Тину не хотелось вести с собой в дом, и еще больше не хотелось оставлять ее во дворе одну. Минутное колебание разрешилось: с ним она будет в большей безопасности.
Темная прихожая встретила их тишиной и запахом хорошего дерева. Сиур повернулся и приложил палец к губам. Медленно-медленно обвел глазами стены, шкафы, чуть повернув голову в сторону полуоткрытой двери в комнату, вопросительно посмотрел на девушку. Та поняла, кивнула, – да, мол, туда нас приглашала хозяйка в прошлый раз.
Они вошли. Сизоватый дымок курился из нефритовой чаши, распространяя удушливый аромат, частично выдуваемый сквозняком, иначе дышать было бы нечем. Ощущение было такое, словно они попали в закрытое помещение, куда долго не проникал свежий воздух.
На столике – рассыпанные в беспорядке карты Таро. Красивой шкатулочки со львами и золотым диском не было. Тина хотела было что-то сказать, но Сиур отрицательно покачал головой, и она промолчала.
Все в комнате было так же, как при их с Людмилочкой вчерашнем посещении. В широком мягком кресле лицом к столу и спиной к ним, сидела хозяйка. Она как будто ничего не слышала, потому что не поворачивалась. Из-за спинки кресла была видна ее макушка с аккуратно уложенными волосами.
Сиур на вопросительный взгляд девушки снова отрицательно покачал головой и жестом приказал ей оставаться на месте. Тине было жутко и смешно. Жутко, потому что она понимала, – произошло нечто дикое и неправдоподобное, чего просто не могло произойти. Смешно же было тоже от этой неправдоподобности: ситуация походила на дешевый спектакль, которым пугают чувствительных барышень.
Все это дикое, неправдоподобное и страшное, творилось не где-нибудь и не с кем-то, а прямо здесь и с ней. А теперь она втянула в неприятности еще и совершенно постороннего мужчину. И подругу. Впрочем, это еще вопрос, кто кого втянул.
Сиур медленно, стараясь ничего не задеть, обошел кресло: Виолетта Францевна в зеленом бархатном халате сидела, откинувшись на высокую спинку, полуприкрытые глаза ее тускло смотрели в одну точку, сапфировые серьги старинной работы, с брильянтами в платине, мрачно мерцали в приглушенном занавесками солнечном свете. На шее – массивная золотая цепь со странным кулоном – непонятная фигурка, украшенная эмалью.
Египет?.. Подлинник, или подделка? Скорее всего, подделка. Однако фигурка так и притягивала взгляд, она была проста и изящна в своей примитивности, и вместе с тем закончена, совершенна.
– Глаз Гора.
– Что? – он поднял глаза и увидел Тину, глядящую на золотой символ расширенными то ли от страха, то ли…
Черт! Непонятная женщина: не визжит, не бьется в истерике – хотя тоже поняла, что хозяйка уже не ответит им ни на какие вопросы, потому что она мертва.
– Глаз Гора. Это такой египетский символ, или магический амулет… – девушка вздрогнула. – Что это? Вы слышите?… – она показала на потолок. – Там кто-то есть.
Сиуру тоже послышался тихий скрип. Но в таком доме… Может, кошка есть? Или дерево рассыхается. Однако им пора уходить.
– Я боюсь. – Она прошептала это одними губами.
