Последняя осень. Буря - Дарья Пырх
— Как определить автора? — буркнул Игорь. — Текст слишком короткий, тем более у нас сложная поверхность, с бумагой всегда много мороки. Вдобавок здесь нет набора для дактилоскопии.
Маша поморщилась при мысли о черном порошке, который пачкал все вокруг. Впервые она попробовала снимать отпечатки на семинаре, где ей пришлось дышать на подушечки пальцев, трогать выданную преподавателем тарелку, чтобы оставить след, воевать с магнитной кисточкой, аккуратно наносить рассыпчатый материал. С восьмой попытки разглядев папиллярные узоры, она прилепила сверху дактилоскопическую пленку, разгладила пузырьки воздуха, медленно оторвала и тихо ругнулась, обнаружив, что правый край остался на керамике. Пересдача пугала, поэтому она вместо перерывов носилась в лаборантскую, пока не достигла успеха.
Михаил волновался, всячески открещивался от злополучного клочка, божился, что уважал Волгина, лишь по чистой случайности подобрал улику.
— Не боись, мы сразу отсеем твои и Глебовы отпечатки. У остальных как-нибудь возьмем образцы, сравним с теми, что на листе, — растолковал Женя как неразумному ребенку. — Того, кто наследил, допросим и расколем.
— Не проще идентифицировать по почерку? — встряла Вика.
— Ты эксперт, знаешь, кто и как пишет? — возразил Игорь.
«Почему он возражает? — задумалась Маша. — Заботится о Волгине? Они же часто ругались. Игорь простил его, раскаялся? Или отводит от себя подозрения? — она представила, как староста зловеще смеется. — Вряд ли, он не настолько глупый и трусливый, чтобы втихую угрожать. Скорее всего, он хочет казаться значимым и важным, вот и прикидывается авторитетом».
— Продиктуем каждому одинаковое: «Прекрати или пожалеешь», проконтролируем процесс, сопоставим результаты, — не сдалась Вика.
— От волнения рука будет дрожать, буквы получатся другими, — гнул свою линию староста. — Экспертиза не удастся.
Завязалась целая научная дискуссия. Женя вслух погрустил о том, что Захар Владимирович не привез раствор нингидрина, который бы облегчил их сыскные потуги, упомянул йодную камеру, но тут же посетовал на отсутствие кристаллического йода. Семен усмехнулся:
— Есть аптекарская настойка и перекись. Если добудете лимонную кислоту, легко нахимичу. Сотню раз делал.
Бородатый тихоня предстал в ином свете. Кирилл поинтересовался, откуда студент-философ получил необычный опыт. Парень замялся, вслух поразмышлял о многообразии познания, основах и границах науки, неутомимой жажде ума.
— Балуешься взрывами? — посуровел Игорь. — Отец рассказывал про дебилов: насмотрятся боевиков и начнут подражать.
— Я был глупым, дружил с Пашкой-анархистом. Его родители-профессора обрадовались увлечению сына, отдали гараж под наши эксперименты, накупили колб, мензурок и прочего. Пашка через знакомых достал запрещенную литературу, реагенты, показал некоторые фокусы, мне тоже захотелось. Когда он перегнул палку, мы поссорились. Больше не общаемся, — Семен поднял ладони. — Обещаю, ничего не взорвется и не сломается. Все пройдет как по маслу.
Он отправился к Марку, а немного погодя притащил чайную ложку, резиновые перчатки и пакетик с нарисованными цитрусами и кривой надписью «Для выведения пятен». Подготовив медицинский шприц без иглы, два пластмассовых контейнера и прочее оборудование, парень, сжалившись над ребятами, расположился в отдалении, нацепил перчатки и приступил к делу.
Маша наблюдала за сосредоточенным Семеном. Он быстро создал и вылил полученную смесь, а затем накрыл записку емкостью, на дне которой скопились частицы йода. Выждав пять минут, юный химик подозвал любопытных зрителей, вынул лист с проявившимися отпечатками.
— Магия, — с восторгом воскликнула Ангелина.
— Они должны быть черного цвета, — не разделял восхищения Игорь. — Желтые не подходят.
— Охристые, — поправила Яна, но ее замечание проигнорировали.
Вика сфотографировала один овал на телефон, пожаловалась на плохое качество, вооружилась камерой, но забраковала новый вариант.
— А если затемнить их крахмалом? — сказал Леонид. — Как в началке, когда на картошку капали йодом и та синела.
Пока Игорь ворчал на «бестолкового географа», бумага посветлела.
— Пропали, — ахнула Эмилия.
— Эффект не вечный, — пояснил Семен, — но возобновимый.
Леонид, воспользовавшись замешательством ворчуна, склонился над баулами, выудил оттуда нож, крупные клубни, две кастрюльки и прошагал в коридор. Маша нагнала его в ванной, встала рядом, закатала рукава и вынула прихваченную овощечистку.
— Я сам, — категорично заявил Леонид, бросив срезанную кожуру прямо в раковину. — Вода холодная.
— Вдвоем быстрее управимся.
— У тебя красивые ладони. Такие нужно беречь.
Маша засомневалась, было ли сказанное комплиментом, поэтому промолчала.
Наступившую тишину прерывал лишь звук ледяных капель, стекавших по рукам. Парень ловко управлялся с ножом, срезал кожицу тонкими спиралями. Его лицо было расслабленным, движения точными и быстрыми.
Пальцы Маши вмиг покраснели, но в голове будто включился автопилот, мысли и тревога испарились. В рутинном занятии среди потрескавшейся плитки, изъеденных известью умывальников и блеклого, зеленоватого освещения таилось нечто особенное. «Деревенская романтика», — усмехнулась она, вообразив деревянную лавочку возле крыльца, плетеную корзину с богатым урожаем, траву, щекочущую ступни, яркое солнце в безоблачном небе.
Леонид закончил раньше, сходил за бинтами и теплым чайником, полил на ладони девушки, а затем бережно растер их пушистым полотенцем.
— Согрелась? — спросил он.
Маша кивнула, слегка смутившись от искренней заботы. Леонид понимал ее с полуслова, а вот с Марком все было иначе. Они словно говорили на разных языках: она беспокоилась о незавидном будущем без высшего образования, пеклась о подорванном здоровье, скучала из-за редких встреч, а он злился на чрезмерную опеку, излишнее любопытство и назойливость. У них был шанс наладить отношения, однако все завершилось расставанием. Леонид же, сам того не ведая, вникал в суть, а не просто притворялся, что слушал, — словом, поддерживал и оказывался рядом в трудную минуту. Жизнь превращалась в комедию про девушку, игнорировавшую отличного надежного парня ради полной противоположности.
Между тем Леонид, настругав картофель овощечисткой, залил массу водой из чайника, переместил своеобразный суп во вторую кастрюльку, дважды промыл и немного погодя пропустил смесь через самодельное сито — пластиковый судочек с продырявленным дном и слоем бинта. После всех манипуляций с мутной жидкостью получился белый осадок. Маша следила, как из-под грязи постепенно пробивалось нечто светлое. В какой-то степени человеческое восприятие тоже служило фильтром, а горячность, буря эмоций и эгоизм омрачали прекрасное чувство, добытое из чудесных мгновений, лишь до поры скрытое в глубине. Удивительно, как бесхитростный быт помог взглянуть на ситуацию под иным углом и осознать, что за пеленой злости и обиды пряталась радость по чудесному времени, проведенному вместе. «Лучше мирно отпустить, чем копить негатив, — подумала девушка, сделав из увиденного довольно неожиданные выводы. — Мы с Марком хоть и обматерили друг друга, должны зарыть топор войны и пойти дальше, пусть и поодиночке».
Сердце болезненно заныло, но обреченность исчезла, сдавшись под натиском твердой уверенности в том, что, несмотря на сложность, это было так же необходимо, как содрать пластырь: одним махом, не оттягивая и не боясь. Приободрившись, Маша зашагала за Леонидом. С шеи
