Трясина - Лиза Марклунд
Он посмотрел на нее – помнил ее в разном возрасте. Первое воспоминание – когда ему было два, а ей только что исполнилось девятнадцать. Ее голубое платье в белый горошек. У них были одинаковые глаза и волосы, одинаковые вытянутые лица, хотя у нее маленькое, а у него большое. Сегодня на ней джинсы и фланелевая рубашка, как она обычно ходит. Она показалась ему меньше, чем он ее помнил, – или это кухня кажется больше. Серый свет из дождливого окна падал на нее, как туман. Волосы жидкие и хрупкие, под ними просвечивает кожа. Мама стареет. А вдруг он и вправду серьезно болен? Он должен рассказать.
– От Свена что-нибудь слыхать? – спросил он. Брат жил в квартире группового проживания в Видселе вместе с несколькими другими взрослыми, страдающими снижением интеллектуальной функции. Крупные социальные мероприятия типа дней рождений он не любил, они вызывали у него тревогу и страх.
– У Свена все хорошо, мы с ним сегодня разговаривали. Он меня поздравил.
Викинг посмотрел на дождь за окном. Свен строго следил за днями рождения, хотя и не любил само празднование. Все важные даты были записаны у него в календаре, он всегда звонил и поздравлял – неизменно ровно в три часа.
Грохот и жуткий вопль, донесшийся с веранды, возвестили о прибытии внуков. Надрывный крик Юсефин:
– Эллиот! Что я тебе говорила? Нельзя залезать на стулья!
– Иди спасай их, пока они там не убились, – сказала Карин.
Карин заранее сообщила, что не желает подарков, хотя дата наполовину круглая: у нее есть все, чего можно пожелать в этой земной жизни, а больше пылесборников ей не нужно. Однако Эллиот подарил ей рисунок, который должен был представлять собой динозавра, а лучшая подруга Сив Юханссон привела с собой дочь Сусанну с шоколадным тортом собственного производства. Викинг принес еще тарелки и подлил воды в кофеварку.
Маркус приехал позднее, прямо с работы. Викингу показалось, что вид у сына бледный и усталый. Тот был раздражен и растерян, не участвовал в разговоре за столом. Выпил несколько чашек кофе, хотя был чувствителен к кофеину, а время уже перевалило за пять вечера. Плохо будет спать ночью.
Пока они сидели на веранде, снаружи все сильнее лил дождь, неумолимо и неритмично грохоча по крыше из кровельного железа. Викинг зажег инфракрасный обогреватель.
Эллиот, вернувшийся в садик после лета, с большим энтузиазмом напевал детскую песенку. Оказывается, дедуля сумел кое-что передать будущим поколениям.
В ресторан пришел барашек,
Наложил под стол какашек.
Ай-ай, кто наклал?
Это Мартин Юнг насрал!
Ребенок хохотал до икоты над словами песни.
– Кто такой Мартин Юнг? – спросила Юсефин, но Эллиот уже завел новый стишок.
Ты скажи, барашек наш,
Сколько шерсти ты нам дашь?
Не стриги меня пока,
Дам какашек три мешка[7].
– Это комик из группы Повела Рамеля[8] «Чердак снесло», – пояснила Карин. – Кстати, он был родом из Лулео. Скорее всего, ты помнишь его в роли Йокке с ножом в фильме «Пеппи на семи морях».
Юсефин нахмурила брови.
– Я слышала, что один парень из тех, кого подстрелили на прошлой неделе в Тенсте, умер, – вкрадчивым тоном сообщила Сусанна Викингу, что заставило его извиниться и начать собирать тарелки.
Журналистка-фрилансер Сусанна Шильтц, вдова Кристера, после смерти мужа все больше времени проводила в Стентрэске, ссылаясь на то, что маме Сив требуется ее помощь во время пандемии – возможно, так оно и было. Но он избегал общаться с ней. Во всех ее разговорах таилась какая-то своя цель – то она готовила подкаст, то пост в социальных сетях. С ней он всегда чувствовал себя сырьем для ее творческих задумок. Если быть до конца честным, он никогда до конца не понимал, что такого нашел в ней Кристер, но Кристер готов был целовать землю, по которой она ходила, и это было красиво: любить вот так кого-то всю жизнь.
Стоя в кухне, Викинг ополаскивал тарелки от остатков еды, когда рядом с ним появился Маркус и принялся ставить посуду в посудомойку.
– Как у тебя дела? – спросил Викинг. – Ты, случайно, не заболел?
– Я отказался от должности, – ответил сын.
Викинг чуть не уронил тарелку в раковину.
– Почему?
– Потому что я передумал.
Маркус избегал встречаться с ним глазами, вокруг губ у него побелело, а вокруг глаз появились красные круги. Догадка осенила Викинга – ледяной холод растекся в груди.
– Что-то случилось, – сказал Викинг. – Что именно?
Сын отмахнулся.
– Ничего такого, о чем стоило бы…
– Рассказывай.
Маркус сделал глубокий вдох, зажмурился.
– Я получил еще одно письмо.
Внезапно у Викинга закружилась голова, он вынужден был вцепиться руками в край мойки.
– Что в нем?
– Я не хотел тебе говорить. В прошлый раз ты так странно отреагировал.
Викинг сфокусировал взгляд.
– Оно у тебя с собой?
Сын кивнул, приложил руку к внутреннему карману летней куртки. Викинг пошел и закрыл кухонную дверь. Голоса с веранды звучали теперь как отдаленная, едва различимая мелодия. В раковине шумела вода.
– Покажи.
Маркус вытащил конверт, протянул его Викингу. Логотип отеля «Hotel International», как на прошлом, но на этом не было ни адреса, ни марки. Только надпись: «Маркусу».
– Когда оно пришло?
– Вчера вечером.
– Вчера вечером?
Маркус стиснул зубы. Викинг взвесил письмо на ладони – оно было довольно тяжелое. Конверт был не заклеен, он достал содержимое. Это был сложенный лист бумаги и три фотографии, сделанные «полароидом». На одной был Эллиот, играющий во дворе садика. На второй – Майя в коляске, на третьей – Юсефин с детьми возле дома на Торнвеген.
– Прочти письмо, – сказал Маркус.
Они следят за тобой.
Ты должен отказаться от должности, иначе умрешь.
И снова звездочка вместо подписи.
– Оно лежало на полу в прихожей, – сказал Маркус, – когда мы с Эллиотом вернулись вчера домой. Кто-то побывал в нашем доме. В нашем доме!
Викинг искал слова, но не находил. Мир вокруг словно остановился, в нем двигались только он и Маркус.
– Я сообщил руководству сегодня утром. Сказал, что не могу взять на себя такую ответственность, по личным причинам. Грудной ребенок дома и все такое.
Викинг закрыл кран. Маркус смотрел на него остановившимся взглядом.
– Это не просто угроза, – произнес он. – Этот чертов писака преследует нас. Фотографирует наших детей. Заходит
