Следопыт Бероев - Семён Александрович Данилюк
Через десяток минут Гена вышел из капитанского кубрика – в кителе, в иссиня-чёрных, полощущихся по палубе клешах, фуражке, лихо заломленной козырьком назад. Чересчур лихо.
– Пошёл в посёлок. Пришвартуюсь к кому-никому, – объявил он.
Бероев и Вершинина, помнившие, как начиналось путешествие, беспокойно переглянулись.
– Во сколько с утра отчаливаем? – тонко подступился Олег.
– А вам, сволочам, не всё одно, когда тонуть? – Гена хохотнул. – Ништяк! Корешей грешных помяну. Сам гульну напоследок!
Он лихо скатился по трапу.
Догадливая Фёдоровна шмыгнула в кубрик. Вышла с пустой чекушкой:
– Заначил всё-таки. Теперь нажрётся!
– Нехитрое пророчество, – уныло согласился Бероев.
– Эва! Глянь-ка! – Фёдоровна подтолкнула Олега пухлым локтем.
По пристани приплясывающей лёгкой походкой, с рюкзаком, оттягивающим плечо, шла статная девушка – в оранжевой курточке на синтепоне.
– Ребята! Я снова с вами! – счастливо закричала Виталина. Взбежала по трапу, чмокнула с разгону Вершинину, втиснула рюкзак Бероеву. – Держи! Отвык, хамло, за дамкой ухаживать?!
Она скинула куртку, оставшись в тонком, обтягивающем джемперке, расшитом оленями. Олени мчались через полные груди вниз, к голому пупку. – А я, понимаете, сбежала! – сообщила Виталина. – Ждала-ждала своего горе-мужа. Аж спарилась в зимовье. А потом и вовсе радиограмма, что опять задерживаются. И тут как раз пароход до Быкова мыса подвернулся. А про вас из рыбсовхоза сообщили, что назад пошли. Ну я и!.. Ноги мои, ноги.
Вид у неё был совершенно безмятежный. Будто у школьницы, плохо выучившей урок, со страхом ждавшей строгого учителя. А он вдруг – бац! – и не явился.
– В общем, есть повод!
Она выудила из рюкзака бутылку портвейна «Три семёрки».
– Зимовщики на дорожку поднесли, – сообщила она.
– Не обматерили, что сбежала? – засомневался Бероев.
– Не-к-ка! Наоборот! Чего ты, говорят, вообще сюда припёрлась? Катись. Только коллектив разлагаешь!.. А то не разложила! Им метеозамеры всякие проводить, а они за мной ухлёстывают. Чуть не все мне в любви пообъяснялись! Главное, знают, что муж вот-вот… А всё равно чёрта лысого!
Она заново покатилась со смеха.
На лице Вершининой изобразилось что-то похожее на улыбку.
– Предупреждала я тебя, Олег! От судьбы не уйдешь.
– Как это? О чём? – Виталина зарделась.
Фёдоровна натужно распрямилась. Потёрла поясницу.
– А так что пошла я! Тоже своих делов на мысу вдосталь скопилось. Адресочек дали – кое-что уточнить. На берегу, должно, и заночую, – сообщила она. – Всё одно раньше восьми не стартуем. Так что – катер на вас!
– А как же?.. – Голос Виталины сделался придушенным.
– За хозяйку остаёшься. Где что взять – поди, помнишь.
Фёдоровна, уходя, ткнула рукой в сторону камбуза.
Бойкая Виталина притихла. Потерянно глянула на Бероева.
– Всё думала-думала. Аж все мозги издумала, – сообщила она. – Ну какая из меня геологиня! Может, на филфак ещё не поздно! Ведь даже названия если сравнить. Здесь – Чай-Тумыс, Сис-Кумах, Ыстыннах-Хочо тот же. Язык сломаешь. А там – Кузнецкий Мост, Полянка, Волхонка. В Третьяковке лет пять не была. Первым делом побегу. А после в «Прагу». Не в ресторан, а кафе внизу, с Арбата. Знаешь?
Олег кивнул.
– Солянка вкуснейшая. Вся Москва ломится. Правда, очередь на час-полтора. Ну и пусть себе!.. Даже если под дождём!
Она мечтательно прищурилась.
– Да и замуж! Думала, вот оно, выпало! А вот нет его, и оказалось – слава богу!.. Тебя всё вспоминала, – без перехода сообщила Виталина. Хихикнула. – Главное, было б чего вспоминать! А вот ведь кружится, кружится… Может, наколдовал кто.
Она через силу подняла глаза.
– Опять думаешь, что стерва?
Думать Олег уже не мог. Нетерпеливыми руками смял её лицо и потянул к себе пухлые, задрожавшие губы.
Фёдоровна вернулась на катер к семи. К девяти утра Бероев всерьёз забеспокоился. Самолёт на Москву ждали назавтра к вечеру, и до отлёта предстояло успеть многое.
Гена объявился ближе к десяти, без плаща и фуражки. По пристани шёл «противолодочным зигзагом», путаясь в заляпанных грязью клёшах. Дойдя до трапа, покачался, прицеливаясь.
Бероев бросился навстречу, но не успел – пришлось вытаскивать моремана из воды.
На себе взволок на судно, прислонил к борту.
– О! И шалава опять здесь! – лучезарно ощерился Гена. – Полный состав суда. Тут тебе и приговор, и палач. Как, ребята, если покаюсь? – Он вдруг опустился на колени.
Виталина, вскрикнув, отскочила, Вершинина, будто не слыша, стояла неподвижно, с бесстрастным лицом глядела куда-то поверх Моревого.
– Ишь какие сивиллы! – тяжко хмыкнул Гена. – Что ж, рубите без суда!
Он попробовал ударить себя ребром ладони по шее. Но едва отпустил поручень, рухнул на палубу. Разнеслись рулады – капитан Гена глубоко заснул.
– Господи! Всё по кругу! – вскрикнула Виталина. Беспомощно оглядела остальных. – Чего ж делать-то?
Фёдоровна требовательно оглядела Бероева:
– Сумеешь, что ль?
Этот вопрос Олег задал сам себе прямо с утра, когда капитан Гена исчез с локатора. И вроде получалось, что сумеет. Навык вождения кой-какой приобрёл.
Прогноз до вечера благоприятный. Небо ясное, так что красные буи видны издалека. Осклизкие льдины плавали в стылой спокойной воде,
