День, когда я исчезла - Ким Харим
Ким Ёнён кивнула и сказала:
– Удостоверение личности и банковская карта в сумке действительно мои. Но косметичка, пудра… это все чужое. Да и сама сумка новая! Как такое может быть?
Санми была уверена, что она, в отличие от Ёнён, все понимает, ведь последние одиннадцать лет провела в здравом уме и твердой памяти. Но сейчас Санми была в замешательстве: о чем именно говорит эта перепуганная девочка? Женщина, стоя у противоположной стороны кухонного стола, потерла ладони, чтобы хоть как-то занять руки.
Санми представила свою дочь, повзрослевшую на столько же, на сколько она состарилась, ее охватила неимоверная грусть, а может, это были совсем другие чувства. Санми решила уточнить:
– Что ты имеешь в виду? Значит, удостоверение личности и банковская карта твои, но сумка, косметичка, кошелек – другого человека?
– По крайней мере, не мои точно.
«Верно подмечено», – подумала Санми. На ее взгляд, сумка была в хорошем состоянии. Владелец сумки, должно быть, очень бережно пользовался ею всего несколько месяцев.
– Да, мне тоже она показалась довольно новой. Но разве такая подмена возможна?
– Кто-то взял и подменил все вещи, кроме тех, что подтверждают личность. Видимо, это произошло, пока сумка хранилась в больнице.
Санми, покачивая головой, воскликнула:
– Да как такое…
С ума сойти. На ум приходит только одна догадка. Вдруг Санми предположила:
– А может, ты сама купила ее до падения с крыши?
Исхудавшее тело Ёнён, совсем непохожее на то, что было раньше, напоминало тонкую веточку, готовую вот-вот обломиться в любой момент. Даже цвет ее кожи вызывал ассоциации с высохшим деревом. Волосы до плеч, аккуратно собранные сзади, были безжизненными и ломкими. Вдруг Санми осознала, насколько чужой для нее была Ёнён, да и сама Ёнён наверняка тоже это чувствовала. Удивительно, как Ёнён еще ни о чем не догадалась. Но если б догадалась, Санми бы сразу это почувствовала.
Может, она лишь притворяется, что не боится меня? Но есть ли у нее силы на притворство?
Услышав сомнения Санми по поводу сумки, Ёнён решительно покачала головой:
– Разве я бы стала ходить по магазинам, когда Сугён погибла? И дело не только в сумке. Получается, я поменяла и косметичку, и ее содержимое? Кроме того, судя по всему, кошельком и пудрой пользовались уже долгое время.
– А может, ты ее раньше купила?
Санми попробовала привести мысли в порядок. Память Ёнён распространялась на события до 17 января. Сугён спрыгнула с крыши 23 января.
– Я не покупала себе никакую сумку. Два года пользовалась одной. То же самое касается кошелька и пудры.
– Значит, ты считаешь, что сумка, которую я тебе отдала, не та, с которой ты была на крыше в момент падения, и кто-то подменил ее? Получается, все это время в больнице хранилась другая сумка?
– Кажется, так.
Санми снова покачала головой:
– Ладно… а свою-то сумку ты помнишь?
Пытаясь выудить что-то из памяти, Ёнён уставилась в пустоту. В этот момент Санми стало интересно. Как теперь выглядит крыша школы в ее памяти?
– Точно не помню. Но кто-то после тех событий ее подменил. Это точно.
Санми видела, как задрожали губы Ёнён. Повисла тишина, после чего Санми спросила:
– А если ты все-таки купила сумку, но не можешь сейчас об этом вспомнить? Например, потеряв Сугён, ты лишилась рассудка и в таком состоянии купила эту сумку.
Никакого другого объяснения быть не могло. Санми старалась найти хоть какие-то вразумительные причины такому необычному обстоятельству. Ёнён странно посмотрела на женщину:
– Вы действительно считаете, что такое возможно?
«Неужели я ее разозлила?» – мелькнуло в голове Санми. Ёнён подняла голову и агрессивно посмотрела на Санми. Та сказала так, чтобы успокоить девушку, но, честно говоря, сама тоже слабо верила в это. В такую историю трудно поверить. Санми замолчала и нахмурилась. Ёнён тоже больше не говорила ни слова.
– Ладно, допустим, преступник именно так и поступил. Но зачем ему это? – спросила Санми.
– Нет и моего телефона. Пусть я и упала с крыши, но телефон-то должен был остаться.
– Да? Я и не знала, что телефон тоже исчез. Правда. Надо было сразу, как забрала сумку, проверить все.
Санми подумала о настоящем преступнике. Она стала сомневаться, насколько правильно поступает сейчас. Черная полоса в ее жизни продолжалась слишком долго, теперь она на пороге старости. На протяжении нескольких десятилетий ее жизнь была в полном хаосе и темноте, и лишь ненадолго наступали просветления. Казалось, скоро все наладится. И вдруг такое… может, я трачу время зря? Эти мысли заняли голову Санми на некоторое время, но она отмела их прочь. Главное – дойти до конца, а какой дорогой – не столь важно. Решение о том, что правильно, уже давно принято. Она сама сделала выбор, и теперь, что бы ни случилось, останавливаться нельзя. Как бы сейчас ни было трудно, решение взять на себя заботу об этой девушке было принято давно и без чьей-либо помощи. Если Ёнён планирует жить в реальном мире, то лучше ей запомнить и уяснить основные правила этого мира. Прошло время замешательства и растерянности, пора переходить к действиям.
Кажется, Ёнён намеревалась сказать что-то еще, но Санми порядком надоели эти разговоры. На сегодня действительно достаточно.
– А когда я упала с крыши, полиция не заинтересовалась моей сумкой?
Санми хотела ответить что-то, но сдержалась. До каких пор она будет продолжать все это?
– Видимо, проверили и сразу вернули в больницу. А ко мне сумка попала три года назад.
Санми особо выделила последние три слова.
– Действительно, непонятно, как могло такое произойти, – искренне пробормотала Санми, при этом украдкой посмотрев на реакцию Ёнён, но она была погружена в свои мысли.
– А в полиции что-нибудь говорили о предсмертной записке?
Санми опять непроизвольно вздохнула. Она чувствовала себя опустошенной и уставшей от всех этих бесконечных вопросов.
– Ты думаешь, будто я все знаю. Но это не так. Все, что мне известно, я когда-то услышала от Минсо. Ты и сама это знаешь. Не я, а ты в свое время все это услышала и прожила, – сказала Санми и с безразличным видом добавила: – Я бы не стала заботиться о тебе после того, как все произошло, если б не просьба Минсо.
Ёнён в ответ лишь промолчала. С ее чувствительным характером от таких слов она могла и обидеться, но вдруг раздался натянутый смех. Через мгновение она сказала:
– Я
