Портрет чудовища - Ольга Михайловна Гаврилина
Иногда Лоренцио раздражал его своей ненужной настырностью или странными вопросами, но Витторио старался держаться спокойно, поняв, что усталость, которая нападала на него после погружений, является его спасением от горьких мыслей и ощущения одиночества.
Когда он сообщил приятелю, что видел на дне мозаичный пол с чудесным рисунком, Лоренцио охнул, стал выспрашивать подробности, а в следующий раз сам поплыл в ту сторону, хотя они должны были исследовать уже другую бухту.
Наверное, это простое человеческое любопытство, успокаивал свои сомнения Витторио, это же на самом деле интересно – многовековые следы, достояние, оставленное нам неизвестным народом. Он даже порылся в интернете и понял, что несмотря на множество доказательств, указывавших на то, что на дне когда-то был древний город, до сих пор им никто вплотную не занимался.
«Сколько же у нас в Италии неизученных античных развалин, где когда-то жили никому не известные народы, доисторических произведений искусства, до которых еще не дошли руки ученых», – думал Витторио.
Он все-таки заставил себя спросить Лоренцио про тот вечер на танцах, но не услышал ничего нового – Сара, по-видимому, была вдвоем с сестрой, казалась веселой и беззаботной и Лоренцио не узнала, повторил приятель.
«Но почему жена не рассказала мне об этом? – с грустью думал Витторио, представляя, как та весело отплясывает в парке, среди высоких сосен, которые он прекрасно помнил. – Ведь как-то мы даже ходили туда вместе, когда приезжали к ее сестре, правда, это было днем…»
Они с Лоренцио должны были сделать еще как минимум два выезда с погружениями, но тот заюлил при последнем разговоре, сослался на боль в спине, и Витторио понял, что скорее всего они больше не поедут на озеро.
Больше всего его удивлял страх приятеля при появлении людей на ближайшем берегу, уже не говоря о полицейских, которые тоже крутились в бухтах, где были найдены трупы. Пару раз случалось, что мимо проплывала моторка, и Лоренцио бросался на дно лодки, утягивая с собой Витторио.
– А чего мы боимся-то?! – не выдержал и спросил Витторио.
– Да ничего в принципе… – замялся приятель, облизывая и так мокрые губы. – Только лучше на глаза никому не попадаться… разговоры пойдут лишние… Знаешь ведь, как у нас все сплетнями обрастает. А зачем нам это, потом перед кем-то объясняться, на дурацкие вопросы отвечать?
– Может, и верно, – согласился Витторио, хотя сомнения так и не покинули его голову.
Он уже слышал, что Барбара смогла убежать от преступников и прийти в полицию, и это еще больше запутало его.
Значит, это были похитители, но чего они хотели от совсем небогатой Пальмиры и ее дочки? А главное, какое отношение ко всему этому могла иметь Сара?..
Полиция была не уверена, что эти два убийства связаны между собой, и Витторио, полностью погрязший в догадках, не знал, можно ли с этим согласиться. Но что общего было у его жены с этой семьей, которую она недолюбливала и высказывала свое недовольство, даже когда он, жалея одинокую соседку, помогал ей по мелочи? Конечно, он замечал, что Пальмира, как говорится, «положила на него глаз», но она совсем не интересовала Витторио в сексуальном плане. Только постоянные любезности и комплименты с ее стороны, к которым он так привык, и сочувствие к больной девочке и ее неприспособленной к жизни матери побуждали его оказывать им покровительство и поддержку. Хотя… не такая уж Пальмира была неприспособленная. Он вспомнил, как она бойко вела беседу по телефону с представителем какого-то очередного фонда, который предлагал ей принять участие в конференции. А как ловко умела повернуть тему разговора в нужное русло или уйти от нежелательных ей вопросов! Ну правильно, этому научила ее непростая жизнь… а с бытовыми проблемами трудно управляться с больной девочкой на руках, рассуждал про себя Витторио.
По его мнению, соседка слишком оберегала дочку, и не только от общения со сверстниками, но и от физических нагрузок, совсем не разрешая ей двигаться.
– Что ты хочешь, зачем ты тянешься? Я тебе все подам! – Пальмира опережала движение дочери, которая пыталась подняться с инвалидного кресла. – Упадешь, не дай бог, а у тебя кости такие хрупкие, ты же сама знаешь! – Она подавала девочке фрукты или книгу, зорко следя, чтобы та не вставала.
Иногда он заставал Пальмиру за массажем, который она сама делала девочке, и думал о том, что у них нет денег даже на специально обученного этому человека и что мать не опустила руки, а смогла научиться многому, чтобы ухаживать за дочерью-инвалидом.
Барбара же казалась ему всегда одинаково равнодушной, до безразличия спокойной и тихой. Она была чрезмерно худой, как будто сложенной из одних острых углов – плеч, коленей и локтей. Лицо имела тоже какое-то остроконечное – нос, похожий на клювик, сидел между впалых щек, а треугольным подбородком «хоть орехи коли», как говорила жена. И только волосы, прямые и длинные, шелковистой волной падающие на плечи, скрадывали первое неприятное впечатление.
Витторио всегда было жалко эту странную, казавшуюся отрешенной, девочку, но однажды он услышал, как она кричит на кого-то, и оторопел от удивления.
В тот день Сара поехала к сестре, и Витторио от скуки решил позвонить соседке – не надо ли чего?
Он делал так довольно часто, зная, что обычно это заканчивается предложением вместе попить кофе и поболтать. Его совсем не привлекала Пальмира как женщина, но ее восхищенный взгляд и постоянные комплименты придавали ему уверенности во всех поступках и поднимали его в своих глазах на такую высоту, что он уже не мог прожить без очередной порции ее похвалы.
Услышав длинные гудки, он ждал довольно долго и наконец отсоединился.
«Значит, пойду пиво пить, – сразу же решил он, – наверняка там кого-нибудь из знакомых встречу».
Порядком накачавшись и наспорившись всласть (разговор зашел о последнем футбольном матче «Рома» – «Лацио», а это никого не могло оставить спокойным в пивном заведении), Витторио опять набрал номер Пальмиры, которая на этот раз ответила сразу же и тут же пригласила его на кофе.
– Садовая дверь открыта. Это чтобы Барбаре к домофону не нужно было подниматься, а я уже подъезжаю. Так что заходи, заодно посмотришь, все ли у дочери в порядке, а то я ее почти на два часа одну оставляла.
Подойдя к дому Пальмиры, он увидел луч лампы, пробивающийся сквозь подрагивающие от легкого ветерка занавески одной из комнат, по-свойски толкнул калитку, прошел по садовой
