Фридрих Незнанский - Стрельба по «Радуге»
— Дело времени. — Уткин отключил телефон и сказал Турецкому: — Ну, вот. А вы не боитесь, что может случиться самое ужасное? Они нас опередят! Мы приедем, а они нам: «А вас уже уволили». — «Кто?» — «А новый хозяин. Сдайте пропуска, ключи и печати!» И что мы тогда будем делать?
— А вы считаете, что Меркулов слова на ветер бросает?
— Нет, но…
— Вот поэтому я и не боюсь. И вам не советую. Я-то думаю, как раз, что такой поворот дела еще большую пользу может принести. Это же незаконный захват! Бандитизм в чистом виде. Тяжкое уголовное преступление. И уже завтра обоим «новым руководителям» будут обеспечены места в «Матросской тишине». Или в «Лефортове», если вспомнить место бывшей службы господина Ловкова. Но мелочиться не будем. Собирайтесь, сейчас едем на «Радугу». Только я созвонюсь со Щербаком, что-то он долго у вас там возится, и возьмем с собой Владимира Александровича Демидова. Обещаю вам, что при одном только его виде у вашей охраны на производстве отпадет желание самовольничать… Однако, чтобы снять и у вас ощущение опасности, предлагаю такой вариант. Секретарша ваша — она как, верный человек? Можете на нее рассчитывать?
— Разумеется, могу.
— Тогда звоните ей и продиктуйте приказ: начальника службы безопасности П/О «Радуга» уволить в связи с привлечением его к уголовной ответственности.
— Но как это может быть?
— А очень просто. Вам сказали, что его привлекут, а вы не желаете иметь дел с преступником. Если произойдет ошибка и его не посадят за избиение руководителей предприятия, тогда извинитесь перед ним. Ну, и заплатите копейки за понесенный им моральный ущерб. Но эти объяснения могут звучать устно, в отличие от приказа. Приедете, подпишете и вывесите на доске объявлений. Или что у вас там, не знаю.
— Приказ отнесут в кадры… — подсказал Гусев.
— Тем лучше, — Турецкий ухмыльнулся. — Больше передвижений — больше неразберихи. А вам сейчас именно это и требуется: шум создать, неужели неясно?
Клиенты неопределенно пожали плечами: нет, с логикой у них далеко не все было в порядке…
Уже перед выходом Александр Борисович позвонил Агееву:
— Как там ваши дела?
— Устраиваются, оформляют документы, мне тут фактически делать уже нечего. Если у тебя не будет… хм, дополнительных поручений. Специально для дам-с… Как, ваше благородие? Предупредить о возможном ночном визите?
— Ладно, — засмеялся Турецкий, — не валяй дурака. Там тебе действительно больше нечего делать, а тут есть, и немало. Словом, Филя, когда ты убедишься, что у них все в порядке, бегом назад. Возьмешь у Али распечатку по Грошеву, ознакомишься и вместе с Алей отправишься в гости к одной мадам. Я хочу, чтобы Аля сегодня употребила весь свой драгоценный женский талант следователя и расколола бывшую жену Грошева до самого основания. Узнала все самое прекрасное из того, что той особо ненавистно в бывшем супруге. Ибо ни один, даже лучший, сыщик на свете не сумеет добиться в данной ситуации того, что может сделать наша Аленька. И на это я очень рассчитываю, — он взглянул на зардевшуюся девушку и подмигнул ей ободряюще.
— А моя роль? — спросил Филипп.
— Обеспечение полной безопасности младшего юриста. На случай неожиданного появления их сынка. А затем выйдешь со мной на связь, возможно, опять кое-кому потребуется физическая защита…
— Борисыч, у меня, если не возражаешь, есть встречное предложение.
— Ну, валяй.
— Нельзя немного переиграть?
— Что ты конкретно имеешь в виду?
— Оставь мне разведенную женщину, ты ведь знаешь мою слабость. Мне на них везет, нюх особый. Лена по пути рассказывала об этой Татьяне Прокопьевне довольно подробно, я даже для себя приличный фоторобот составить сумел. Она, если ты не в курсе, на пятнадцать лет моложе Грошева, не шибко красивая, но… обаятельная, то есть как раз в моем вкусе. А вот сынка ее вполне можно передать нашей Аленьке. Она тверда, как драгоценное черное дерево, и гибка, как лозинка, значит, самый для нее клиент, он обязательно клюнет. И Алька запросто его охмурит и раскрутит. Я подумывал уже, что с сынком Грошевым не столько сила нужна и не угрозы, сколько женская хитрость. Но это, сам понимаешь, мое личное мнение, и оно может не совпадать с мнением начальства. Тогда я готов соответствовать.
— А что? — Турецкий задумался ненадолго. — В твоих соображениях больше резона, чем у меня. Я согласен. Кстати, и за Альку можно не беспокоиться, она теперь, после занятий с вами, утихомирит кого угодно.
— Ну, конечно же, ведь наши уроки боевых искусств не прошли для нее даром, она и на татами запросто выходить теперь может.
— Это точно, внешность обманчива…
Турецкий весело уставился на девушку, и та, естественно, поняла, что у него с Филей речь идет о ней. Нахмурила бровки и поджала губы, но стала еще милей. Александр Борисович лукаво подмигнул ей и сказал:
— По плану Фили твое задание несколько усложняется. Сейчас объясню, — и он снова заговорил в трубку: — Значит, договорились?
— А у меня есть еще предложение. Это уже, скорее, просьба, давай обсудим, тут есть и «за», и «против». Лена просила. Она дала мне адрес квартиры, в которой проживает Грошев-старший, своей малогабаритной квартиры, которую тот не собирается освобождать и, как ты помнишь, потребовал, чтобы Гусев переписал ее на него. Так вот, Лена оставляет мне ключи от нее и просит приехать туда, спокойно войти, собрать чужие вещи и вынести их на лестничную площадку. А замки — это уже я ей предложил — в двери поменять. Работка плевая, а результат может оказаться кое для кого весьма болезненным и неожиданным. Не станет же он дверь ломать?
— Да вы там совсем уже в авантюристов превратились? С ума, что ль, сошли? Он же в суд подаст на них, по статье за самоуправство, и, что может показаться кое-кому большой неожиданностью, выиграет дело.
— Не уверен, что он станет выигрывать, находясь в камере предварительного заключения. А вот тут хорошо бы, чтобы Аленька популярно объяснила, например, сынку Грошеву, что вещи его папочки могут в одночасье оказаться на лестнице, и потому пусть-ка он позаботится и найдет им подходящее место. Квартирка-то чужая. А Грошев-старший там даже не квартиросъемщик — так, из милости проживает. И без прописки. И никаких соглашений у него на этот счет с хозяйкой нет.
— Погоди, Филя, не торопитесь, этот вопрос надо обсудить со знающим юристом, а то можно попасть впросак, так, с бухты-барахты подобные вещи не делаются. Давай договоримся пока не торопиться. Пусть папенька сперва сядет, и тогда можно будет через суд решить вопрос о выносе не принадлежащих хозяйке вещей к родственникам осужденного. Если таковое славное деяние еще совершится. Не будем преждевременно говорить «гоп».
— Жаль, — Филя вздохнул. — А такая мне рисовалась веселая картинка! Что ж, придется обходиться пока одной разведенной женой. Пусть и некрасивой. Зато, слышал, обаятельной. Знаешь, я почему-то больше верю обаятельным, чем красивым…
— И правильно делаешь. Хотя красивые, — Турецкий посмотрел на Алевтину, — гораздо лучше…
Они спокойно прошли через проходную. Охранник поднялся привычно, кивнув Уткину с Гусевым, и посмотрел на Турецкого и Демидова, ожидая предъявления пропусков. Но Уткин оглянулся на сопровождавших лиц и сказал:
— Они со мной.
Охранник кивнул и сел на свой стул.
— Ну, вот, а вы боялись… — негромко хмыкнул Турецкий, взглянув на Демидова, сохранявшего абсолютное спокойствие сытого слона.
Поторопился с выводом Александр Борисович. Он увидел быстро идущего к ним навстречу высокого лысеющего мужчину, в котором без труда узнал Грошева — по одной из последних фотографий из личного дела. Тот почти бежал навстречу, размахивая руками. И, приблизившись, раскинул их в стороны, словно перекрывая проход. При этом злобно закричал на охранника:
— Почему не исполняешь мое указание?! Я запретил пропускать на предприятие посторонних лиц!
Уткин беспомощно оглянулся на Турецкого, а тот громко захохотал, и все недоуменно уставились на него. Но Турецкий, ни слова не говоря, продолжал смеяться, даже изгибаясь и хлопая себя руками по коленям.
— Не понимаю, что смешного?.. — возмущенно начал Уткин, но Турецкий только рукой отмахнулся.
— То, что вы, Павел Степанович, не понимаете, это как раз очень понятно. Но вот вы сами объясните мне, каким образом какой-то мелкий служащий вашего уважаемого производственного объединения посмел взять на себя право издавать приказы за генерального директора? У вас что, так принято?
— Да… нет, что вы, сам удивляюсь! — все еще растерянно произнес Уткин.
— Вот и мне удивительно. Нет, серьезно смешно. Владимир Александрович, — он обернулся к Демидову, — может, вы чего-нибудь понимаете? Тоже нет? Ну, тогда, согласно заключенному нами договору с руководителями производственного объединения «Радуга» об их физической защите, уберите, пожалуйста, мешающее проходу препятствие.
