Марина Серова - Твои дни сочтены
– А что ты скажешь про стиль повествования? Он не очень вяжется с образом Олеси…
Каменков пожал плечами, еще раз прошелся глазами по тексту, нахмурился и ответил:
– Есть, конечно, некоторый перебор. Где она рассуждает об отце как бы с человеческой точки зрения, то вообще – пай-девочка. Как только дело касается секса, вылезает другая Олеся – похотливая, чувственная и даже немного примитивная. Ты это имела в виду?
– Да. И не только это. Мне даже кажется, что это все писали двое разных людей, – призналась я. – Очень разный стиль, и выражения разные!
– Я, конечно, не лингвист, – отметил Каменков. – И даже не психолингвист. Может быть, специалист именно в этой области здесь смог бы сказать больше и точнее. Но вполне может быть, что это все писала она. Вернее, две противоположные друг другу Олеси, которые уживались в одной телесной оболочке. Так бывает…
Я недоверчиво посмотрела на психолога.
– Больше мне нечего сказать, – еще раз повторил он, пожав плечами, и взглянул на дорогие японские часы.
Мне ничего не оставалось, как поблагодарить любезного Романа Евгеньевича за консультацию и попрощаться.
– Надеюсь, этот случай как-то поможет тебе в написании твоей диссертации, – улыбнулась я в дверях.
– Абсолютно никак, – покачал головой Роман, надевая ботинки. – Но я не жалею, что потратил время. Случай любопытный.
Признаться, доводы Каменкова не очень убедили меня. Ну, не верилось мне в то, что в Олесе так легко могли уживаться две столь разные сущности! И потом, явный намек на шизофрению – раздвоение личности и все такое. А шизофрения – психоз, это серьезно. И кто-нибудь да должен был заметить подобные симптомы. Но никто, абсолютно никто, даже милейшая Маргарита Андреевна Зеленцова, относившаяся к Олесе как мать, ничего не замечал. И «доморощенный психолог» Ксения Лопатникова уверяла меня, что у Олеси была здоровая психика.
И еще один момент, противоречащий логике… В файле, описывающем связь Олеси с отцом, явственно звучит мотив – похвастаться перед подругами, показать всем, что она не такая, как они, и способна на открытый вызов обществу. То есть предполагается, что Олеся собиралась рассказать о случившемся своим сверстницам, хотя бы некоторым из них. Но ни с кем из них – ни с кем! – ни с Ксенией Лопатниковой, ни с однокурсницами – Олеся ничем подобным не делилась. И это шло вразрез с ее мотивом. И еще. Я вспомнила, что в тексте упоминалось, что Олеся собирается сразу после секса с отцом отправиться вместо института к Ксении, чтобы поделиться с нею. А Лопатникова утверждала, что между ними прекратились откровения.
Проводив Каменкова, я тут же позвонила Алексею Привольнову и договорилась о срочной встрече. Я настаивала на знакомстве с Милехиным, который постепенно перемещался на центральные позиции в моем расследовании. Бог его знает, на что еще способен этот мужчина, сумевший в свое время пойти на связь с собственной дочерью. И как бы не стал он главным подозреваемым – такой вариант я тоже не исключала.
Привольнов отмалчивался, но я стояла на своем, угрожая бросить заниматься этим делом. В конце концов, Привольнов сказал, что он познакомит меня со своим патроном завтра. Тогда я, облегченно вздохнув, с чистой совестью направилась спать: день был очень долгим и насыщенным…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Встречу с Милехиным назначили на три часа дня, и у меня оставалось время отработать еще один шаг в расследовании – отыскать-таки «полуопустившегося человека» с золотыми руками, Александра Замараева, который, судя по всему, что-то делал в день убийства на балконе квартиры Олеси.
Дорога до Зонального заняла немного больше времени, чем я рассчитывала: во-первых, накрапывал дождь, во-вторых, на дороге, как назло, было сильное движение.
Дом, где жила Марья Николаевна Замараева, я нашла довольно быстро: помогли словоохотливые зональские аборигены, которые объяснили мне все обстоятельно и с подробностями.
– Вы к кому? – спросила веснушчатая девчушка лет десяти, когда я вошла во двор.
По ее глазам я поняла, что мое появление здесь является событием если и не мирового, то все равно серьезного значения.
– Мне нужна Марья Николаевна. Она дома? – спросила я.
– Бабушки нет, но сейчас придет. Пошла к соседке за дрожжами. Да вы присаживайтесь, – радушно предложила девчушка.
– Спасибо, – я присела на лавочку. – А ты живешь с бабушкой?
– Да, с бабушкой.
– А где твои мама и папа?
Девчушка смешалась. Даже слезы выступили из глаз.
– Мамы у меня нет, – потупившись, ответила она. – А папа в городе.
– Прости, я не хотела тебя расстроить, – ласково сказала я. – Тебя как зовут?
– Оля. Но чаще – Леля.
– Леля, а твоего папу зовут случайно не Сашей?
– Да, Сашей. А что? С ним что-нибудь случилось? – встревожилась девчушка.
– Нет-нет, – поспешила я ее успокоить, – все в порядке.
Я вынула из кармана нетронутую упаковку жвачки и протянула ее девочке:
– Держи! Это тебе.
– Ой, жвачка, – обрадовалась девочка и бросилась к появившейся во дворе женщине лет шестидесяти пяти: – Бабушка, а мне тетя подарила жвачку!
Я встала и вежливо произнесла:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – настороженно ответила женщина, сжимая в руке пакетик дрожжей. – А вы по какому вопросу?
– Я ищу вашего сына.
Женщина охнула:
– Что случилось? Натворил чего?
И снова мне пришлось успокаивать:
– Не волнуйтесь, пожалуйста. Он ничего не натворил, просто очень мне нужен, а я нигде не могу его найти.
– С чего это он вам понадобился? – подозрительно спросила Марья Николаевна. – На его подругу вы вроде бы совсем не похожи.
– Я не его подруга, – еле сдерживая улыбку, ответила я. – Дело в том, что мне для моих исследований необходим один инструмент очень тонкой работы. Далеко не всякий слесарь может его изготовить. Мне рекомендовали вашего сына и сказали, что если он не сделает, то не сделает никто.
Лицо матери засияло от гордости:
– Мой Саша такой! У него золотые руки. Он вам любой инструмент сделает.
– Но, к сожалению, я нигде не могу его найти – он не живет дома, – с озабоченным видом продолжала я. – Соседи говорят, что он сейчас у своего друга Паши, но его адреса никто не знает. Мне дали ваш адрес в надежде, что, может быть, вы знаете.
– Нет, – Марья Николаевна с сожалением покачала головой. – Видела я этого Пашу много раз, случалось, и веником огревала, чтобы оставил Сашку в покое. Ведь он спаивает его…
Я понятливо кивала головой, понимая, что суждения матери весьма субъективны – на самом деле надо еще разобраться, кто кого там спаивает.
– Так вот, где он живет, я не знаю, – подытожила Марья Николаевна. – Есть у него подруга, Оксана, но я никогда у нее не была. Может, он у нее мыкается. А, может, у Пашки…
– Дядя Паша грузчиком работает в магазине рядом с парком, – подала вдруг голос маленькая Леля. – Мы заходили к нему за пепси-колой, когда папа водил меня в парк смотреть лебедей.
Я улыбнулась девочке:
– Спасибо тебе, Лелечка.
Большего мне, в сущности, и не надо. Можно спокойно возвращаться в город, что я и поспешила сделать. И вскоре уже парковала свою машину рядом с магазином, находившимся в районе городского парка.
Мне достаточно быстро удалось узнать о том, что некий Павел Гурьянов, работавший в магазине грузчиком, уволен за систематические прогулы и появление на работе в нетрезвом состоянии. Причем, по словам директора магазина, данная официальная формулировка была слишком мягкой: однажды он «вырубился» прямо в процессе труда – едва успев поставить ящик на асфальт, тут же заснул прямо на нем. Я узнала адрес горе-грузчика и вышла из магазина.
Найти Павла оказалось очень легко, поскольку жил он в частном доме прямо напротив магазина.
Однако на мой весьма громкий стук никто не отзывался, хотя из дома и доносились какие-то странные звуки, похожие на шуршание. Через некоторое время я поняла, что это не что иное, как храп. Это, в свою очередь, означало, что хозяин, скорее всего, спит мертвецким сном.
Пока я раздумывала, каким образом лучше будет провести реанимационные мероприятия, сзади послышался детский голос:
– Тетенька, вам кого?
Я оглянулась и увидела мальчишку лет десяти.
– Вообще-то мне нужен Павел, – ответила ему, кивнув в сторону дома.
Мальчишка поморщился:
– Он теперь не скоро очухается. И в дом не войдешь, а у меня мяч там. Разве что в окно попробовать.
– Кем он тебе доводится? – спросила я.
– Дядькой, – чуть застеснялся мальчик.
– Ты с ним живешь?
– Нет, он с бабушкой живет. Но бабушка ушла от него к нам, – словоохотливо ответил мальчик. – Мы его караулим, чтобы он дом не пропил.
– Тебя как зовут?
– Димка.
– Дима, а ты случайно не знаешь, где живет друг твоего дядьки – его Саша зовут?
Мальчик отрицательно покачал головой.
