Иэн Рэнкин - Открытая дверь
Так, во всяком случае, она говорила.
И вот теперь Аллану представилась возможность совершить нечто такое, чего никогда не сможет позволить себе Мистер Модные Рубашки. Он мог совершить идеальное преступление. Пожалуй, только поэтому Аллан по-прежнему был полон решимости идти до конца, несмотря на терзавшие его ночные кошмары и дурные предчувствия. Черт побери, почему нет?! Быть может, его дети даже станут относиться к нему лучше, если в конечном итоге он и угодит в тюрьму: дурная слава в глазах подростков гораздо предпочтительнее полной безвестности.
— Ты уверен?.. — в двадцатый, наверное, раз спросил его Майк, когда они поднимались по лестнице на четвертый этаж, где жил Уэсти.
— Да, уверен, — ответил Аллан, от души надеясь, что голос его звучит достаточно убежденно.
Приятель поручил ему подробно проработать план операции, но каждый раз, когда Аллан находил какую-то вызывающую сомнение деталь, непременно оказывалось, что Майк уже об этом подумал. А после того как приятель привлек к делу Чиба Кэллоуэя и его молодчиков, они перестали испытывать нехватку рук, и сейчас Майк снова предложил Аллану отказаться от участия в налете, если он не уверен в успехе «на сто один процент».
— Решение за тобой, — сказал Майк. — Но что бы ты ни решил, никто тебя не осудит.
— Слушай, Майк, — ответил на это Аллан, — а ты, часом, не хочешь от меня избавиться?
В ответ Майк только покачал головой. Он не отвел взгляда, но ничего не сказал.
Так, в молчании, они достигли лестничной площадки, где жил Уэсти, и остановились, чтобы немного отдышаться. Наконец Майк медленно кивнул и нажал кнопку звонка. Молодой художник, открывший им дверь, выглядел нервным и издерганным, и Майк не преминул это отметить.
— Сами виноваты, — огрызнулся Уэсти. — В последние несколько дней я почти не сплю, держусь только на кофе и сигаретах, да иногда позволяю себе «кровавую Мэри». Чисто для тонуса.
— С «Табаско» или с вустером? — уточнил Майк, и Уэсти смерил его мрачным взглядом.
Из прихожей они сразу прошли в гостиную-студию, где пахло свежей краской, лаком и смолой. Для подрамников Уэсти использовал в основном старое дерево — рамы им были не нужны, коль скоро их все равно пришлось бы оставить. Если старого дерева не хватало, он в несколько слоев покрывал сосновые рейки растворимым кофе.
— Отличный способ, — сказал Уэсти, когда Майк взял одну рамку и понюхал. — Прекрасно работает.
— Кофе, надеюсь, контрабандный? — поинтересовался он, но Уэсти не обратил на шутку никакого внимания. Казалось, он гордится своими подрамниками куда больше, чем готовыми копиями, однако Аллан, внимательно осмотревший картины, нашел их превосходными. Он так и сказал, и, пока Уэсти надувался от гордости, Майк успел убедиться в том, что Аллан нисколько не преувеличил.
Репродукции полотен Уэсти получил от Гиссинга. Сейчас они были приколоты кнопками прямо к стенам импровизированной студии. Были тут и страницы, вырванные из каталогов, и сделанные с близкого расстояния фотографии отдельных наиболее сложных фрагментов картин, которые (фотографии) профессор отыскал в библиотеке Художественного училища. Между ними белели листы с распечатанной на принтере информацией, полученной в основном из интернета: это были подробные описания творческой манеры и техники того или иного художника с точным (где это было возможно) указанием использованной краски и даже с названием фирмы-производителя. В банках со скипидаром отмокали кисти. Несколько кистей — засохших, безнадежно испорченных — перекатывались под ногами. На полу студии валялись также начатые или выжатые досуха тюбики краски, а также куски картона и фанеры, которые Уэсти использовал в качестве палитр. Сам художник тоже напоминал ходячую палитру: его просторную майку и мешковатые, до колен, шорты покрывал такой густой слой засохшей краски, что сейчас уже невозможно было сказать, какого цвета они были раньше.
— Я же говорил, что смогу это сделать! — с гордостью заявил Уэсти, однако, прикуривая очередную сигарету от окурка предыдущей, он мучительно закашлялся и согнулся так, что длинные сальные волосы закрыли ему все лицо. Парень откинул их судорожным движением руки.
— Мне кажется, тебе нужно немного поспать, — предложил Аллан.
— Еще как нужно! — согласился Уэсти.
— Отдохнешь, когда все будет готово, — предупредил Майк. — Сколько тебе еще осталось?
— Пять готовы. Осталось две.
Уэсти жестом указал на сохнущие полотна.
— Три, — поправил Майк.
Уэсти смерил его угрюмым взглядом.
— Мы договаривались насчет семи, — напомнил он. — По две каждому из вас, и одна мне.
— У нас появился еще один… партнер.
— Но послушайте, нельзя же на ходу менять правила!
— Можно и нужно. К тому же наш новый партнер настаивает…
Они заспорили. Уэсти требовал дополнительной оплаты, Майк не уступал, и Аллан поймал себя на том, что наблюдает за другом с одобрением и даже с каким-то извращенным удовольствием. Казалось, за каких-нибудь несколько дней Майк успел полностью сжиться с новой для себя ролью крутого дельца, главаря преступной группы. Возможно, в последнее время он слишком много времени проводил в обществе Чиба Кэллоуэя, но Аллан думал, что дело в другом. Похоже, Майк впервые в жизни получал от себя самого и от своих поступков настоящее удовольствие.
Да, в их жилах текло одно и то же электричество, но результат был разным.
Теперь Майк был готов на многое.
Еще недавно этот высокий, крупный мужчина непроизвольно сутулился, словно стесняясь своих габаритов. Теперь же он явно чувствовал себя намного увереннее и свободнее: плечи расправлены, спина прямая. Кроме того, он чаще смотрел собеседникам в глаза и произносил слова хотя и медленно, но твердо, словно чувствуя за собой какую-то силу. Должно быть, подумал Аллан, таким он был, когда занимался бизнесом, и именно эта внутренняя сила позволила ему вскарабкаться на самый верх. Когда Майк продал свою фирму и получил огромную кучу денег, он почти лишился внутреннего огня. Теперь былой огонь, похоже, разгорелся вновь, однако Аллан вовсе не был уверен, что этот новый Майк ему по-прежнему нравится. Еще недавно они сплетничали, как торговки, рассказывали друг другу анекдоты и разные смешные случаи, но сейчас ему казалось — их объединяет только задуманный налет на склад. А что потом, когда все будет позади? Станет ли их дружба еще крепче, или они, наоборот, начнут чуждаться друг друга и в конце концов разойдутся как в море корабли? Спрашивать об этом Аллан боялся, поэтому он больше смотрел, слушал, размышлял. Только Майково решение привлечь к делу Чиба Кэллоуэя заставило его активно возражать, однако он довольно скоро сдался, уступив объединенной воле своих друзей. В глубине души Аллан, однако, продолжал считать этот ход ошибкой, серьезной ошибкой.
Риск, по его мнению, был слишком велик. Во-первых, люди, которых обещал найти Кэллоуэй, подчинялись только самому Кэллоуэю. Гангстер мог заставить их поступать так, как выгодно ему, а вот станут ли они делать то, что потребуют от них Майк, Гиссинг или сам Аллан, — это большой вопрос. Во-вторых, ничто не мешало Кэллоуэю отнять у них добычу, после того как операция будет завершена. Обратиться к властям они, разумеется, не могли, так что в этом отношении руки у гангстера были развязаны.
Все эти соображения Аллан уже высказывал Майку. Тот выслушал не перебивая, а потом спросил, может ли Аллан найти оружие, украсть фургон, уговорить трех-четырех хулиганов принять участие в ограблении? До дня открытых дверей оставалась всего неделя, и Кэллоуэй был их единственной реальной возможностью осуществить задуманное.
Аллан пытался возражать. «Можно купить подержанный фургон, — бормотал он. — Назваться выдуманными именами, заплатить наличными… Что касается оружия… Вы считаете, оно нам действительно необходимо?..»
Но двумя голосами против одного Аллан был снова побежден.
Вот тебе и «специалист по обдумыванию деталей»!..
Пять готовых подделок стояли каждая на своем мольберте, некоторые еще блестели свежей краской. Наверное, они еще липкие на ощупь, подумал Аллан. Масляным краскам нужно время, чтобы засохнуть как следует — несколько часов или даже дней, насколько он помнил. Интересно, как долго сохраняется запах свежей краски? Майк, впрочем, пришел сюда сегодня, чтобы убедиться: Уэсти не добавил к картинам никаких своих «фирменных» штрихов вроде сплющенных пивных жестянок или реактивных самолетов в небе. И когда его друг начал внимательно вглядываться в готовые полотна, Аллан занялся тем же.
— Выглядит очень, очень неплохо, Уэсти, — промолвил наконец Майк, и молодой художник в ответ слегка поклонился.
Именно в этот момент Аллан окончательно понял, что к назначенному сроку будут готовы все восемь копий: своим поклоном Уэсти как бы признал за Майком право распоряжаться. Тем временем Майк достал из кармана пять сложенных листов бумаги с репродукциями картин, отобранных лично Гиссингом. Это были дорогие, но малоизвестные полотна, скопировать которые можно было без особого труда.
