Марина Серова - На ловца и зверь бежит
— Что значит «нет»? — угрожающе повысила я голос.
— То и значит, что у меня их нет… — огрызнулся расстроенный Степан и с досадой прикусил губу.
Здесь меня прошиб пот. На мгновение мне показалось, что я теряю самообладание.
— Не шути так, Степа, — с холодной яростью прорычала я, тем не менее справившись с приступом дикого раздражения, — не играй с огнем!
— Мне уж, поверь, сейчас не до шуток, я не в том настроении, чтобы дурачиться.
— Где же тогда они, черт возьми?
— Я бы и сам хотел это знать, — обиженно произнес он, — вчера я зачем-то полез в стол, а они тю-тю…
— Да-а, дела-а, — протянула я.
— Мне пора на работу, — резко переключился Степан.
— Что ж, вали, шантажист-неудачник.
Степан выбрался из машины.
— Ну, пока.
— Пока.
Глава 9
Выпустив Степана, я некоторое время пребывала в самой настоящей прострации. «Что мы имеем?» — я попробовала все-таки собраться с мыслями. Пропавшие документы оказались лакомым кусочком, за который развернулась настоящая борьба.
С одной стороны, Гарулин, надеющийся вернуть их с помощью парней Люка. С другой — Шарков и я, с третьей — офисная, а с четвертой — писательская братия. Не многовато ли будет?
Как ловко Степан своими неловкими руками вытянул документы из стола Ларионова. Вытянуть-то вытянул, а вот сохранить не сумел. Кто же теперь является их очередным обладателем? Кто-то из редакции, но кто?
Я уже собиралась отчалить, когда увидела у входной двери суетливо озиравшегося по сторонам Лысенко. Замешкавшись на какое-то время, он что-то решил для себя и уверенно направился в сторону Волги.
Интересно, куда это он, может, получил редакторское задание? Для обеда вроде бы рановато. Может, личные дела? В нынешних условиях объектом моего интереса мог стать любой сотрудник «Тарасовских известий», и поэтому я, оставив машину, тронулась за ним.
В лицо ударил ветер, осыпая мелкими каплями дождя. Я втянула голову в плечи и застегнула «харлейку» до самого верха.
Семен Григорьевич Лысенко-Котовский, преодолев быстрым шагом небольшой отрезок тротуара, по которому стелилась влажная поземка редкого дождя, оставляя быстрые черные отметины, свернул налево в сторону Глебучева оврага. Сделав еще пару поворотов, он, дойдя до очередного угла, исчез за ним. Я ускорила шаг, чтобы не потерять его из виду, но, свернув за угол, тут же отпрянула: Лысенко стоял прямо за углом у телефона, висевшего на стене. Кажется, не заметил меня. Я прижалась к сырому камню и вся обратилась в слух.
— Мне нужен Гарулин.
Вот так да! Зачем это, интересно?
— Скажите ему, что документы у меня, — уверенно говорил в трубку Лысенко.
После небольшой паузы, которая понадобилась секретарше на доклад шефу, он продолжил:
— Хотите получить назад ваши документы? — на одном дыхании выпалил Лысенко.
Выслушав ответ, Семен Григорьевич торопливо сказал:
— Я не знаю, с кем и о какой сумме вы говорили. Теперь моя цена сто тысяч зеленых. У вас есть неделя, чтобы собрать эту сумму, если через неделю наша сделка не состоится, документы попадут в печать, разгромная статья уже готова. Каким образом передать мне деньги, я сообщу вам дополнительно. И учтите, если вы будете продолжать искать документы или со мной что-то случится, статья выйдет в свет. Вы меня поняли? — Лысенко повесил трубку.
Ну что ж, поступает он довольно умно, совершенно не так, как с Синчуговой на презентации, когда он явно блефовал. Проследив путь документов от одного владельца к другому, я теперь со всей определенностью могла сказать, что, разговаривая с Синчуговой, Котовский только делал вид, что владеет бумагами. В тот самый момент они находились у Сергеева. И вот, пока злополучно-желанная синяя папка мирно покоилась в ящике стола главного редактора, бедная Синчугова дергалась, страдала и платила.
На этот раз реплики Лысенко были продуманны и отточенны, видно, он приготовил их заранее. И звонил из автомата, чтобы не вычислили.
Что же до меня, то я не могла, просто не имела права упустить такой шанс. Надо брать тепленьким, молниеносно решила я. И, незаметно достав «макарова», метнулась навстречу выходящему из-за угла Лысенко.
— Семен Григорьевич, привет, я все слышала, так что не рыпайся, — словесным шквалом обрушилась я на него, одновременно ткнув в ребра стволом пистолета, который держала в правой руке, а левой — схватив его за рукав плаща.
Он резко отшатнулся, попытался вырваться, но я удержала его. И, быстро перехватив его за ворот, как следует дернула на себя.
— Что, вспомнил меня? — сквозь зубы процедила я, увидев, что смутная догадка тронула его испуганную физиономию. — Таня Иванова.
— Вы что, с ума сошли? — горячо выдохнул он мне в лицо.
— Я-то в своем уме, а вот ты, похоже, спятил, приятель. Ты хоть знаешь, с кем ты связался?
— Ничего я не знаю и знать не хочу, — выплюнул он с гневным высокомерием.
— А зря, батенька, они же тебя проглотят и не подавятся.
— Да о чем вы говорите? — Лысенко все еще делал вид, что не понимает меня.
Редкие прохожие спокойно реагировали на нашу «дружескую» беседу. «Макаров», зажатый между «харлейкой» и светлым плащом, практически не обнаруживал своего грозного присутствия.
Только однажды подозрительная плотность нашего общения спровоцировала пристрастно-недоверчивый взгляд одного престарелого джентльмена, который, проходя совсем близко, был, мягко говоря, удивлен неожиданно громким и злобным выкриком Лысенко. Он приостановился, буравя нас своим проницательным взором, но, понуждаемый моим не очень любезным заверением, что, мол, все в порядке, продолжил свой путь.
Снова приблизив лицо к бледной и перекошенной физиономии Лысенко, я удостоила его ответом.
— Я говорю о Гарулине и его шайке, — резанула я, чтобы привести его в чувство.
— При чем здесь Гарулин? — продолжал симулировать удивление Лысенко.
— Короче, где документы, придурок? — грубо спросила я.
Он молчал. Я еще раз с силой встряхнула его.
— Ну, живо!
— У меня дома.
— Вот умница, — язвительно похвалила я его, — пошли, быстро!
— Куда?
— Сначала к машине, она у редакции, а потом к тебе прошвырнемся.
Не отпуская лацкана его плаща, я обошла Лысенко со спины и легонько подтолкнула его.
— Только без глупостей, я хорошо стреляю и не посмотрю, что кругом народ, — предупредила я Семена Григорьевича.
Мы без приключений добрались до моей «девятки», я усадила его на переднее сиденье.
— Пристегни ремень.
Лысенко повиновался. Я достала наручники и, защелкнув один браслет на его правом запястье, другой закрепила за ремень безопасности.
Я закрыла за ним дверцу и, обойдя машину спереди, села за руль.
— Поехали, — удовлетворенно подытожила я.
Не переставая следить за дорогой, я боковым зрением наблюдала за Лысенко. Он время от времени боязливо скашивал на меня глаза. Перехватив один из его взглядов, я почти дружелюбно поддела его:
— Что, не ожидали?
— Честно говоря, нет, — невесело усмехнулся Котовский и отвел глаза.
— Да будет вам известно, я частным сыском занимаюсь уже не первый год.
— Кто бы мог подумать, — отозвался он, — что изящная особа, которую я встретил на презентации, окажется профессиональным детективом.
— Вам очень повезло, что первой нашла вас я, а не братки. Вы же знаете, что случилось с Ларионовым, а он никого не пытался шантажировать.
— Да, мне повезло, — уныло констатировал Семен Григорьевич.
Когда мы проехали под железнодорожным мостом, Лысенко удивленно спросил:
— Вы что, знаете, где я живу?
— Я же сыщица.
Я въехала во двор его дома и подрулила прямо к лысенковскому подъезду, сняла наручники. Когда мы поднялись к его квартире, он достал ключи и, открыв дверь, пригласил меня войти.
Я шагнула в прихожую…
И прежде чем я успела что-нибудь понять, входная дверь, образно говоря, дала мне пинка под зад, с грохотом захлопнувшись за моей спиной. Ключ дважды повернулся в замке.
И вот тут до меня наконец дошло, что я сделала непростительную ошибку. Я немного расслабилась, полагая, что документы уже у меня в кармане, но не тут-то было.
— Открой, кретин, — я неистово забарабанила в дверь, — ты не жилец, если уйдешь сейчас.
Но в ответ я услышала только топот ног, торопливо сбегавших по лестнице. Потом до моего слуха донесся слабый вскрик, какая-то возня, приглушенные мужские голоса.
Дерьмо!!!
Я с досадой вспомнила, что отмычки остались в рюкзаке, в машине.
Не было смысла обыскивать это убогое жилище. Если бы документы были здесь, Лысенко не поступил бы так со мной. Скорее всего он вообще не вернется сюда, не вернется, я думаю, он и в редакцию. Теперь он пустился в бега в надежде разбогатеть на похищенных документах. Только вот долго ли он протянет? Что-то не нравится мне этот шум на лестнице. А не отлетался ли ты, голубь сизокрылый, уже прямо сейчас? Что это за мужички там появились так вовремя? Кто и почему вскрикнул?
