Марина Серова - Чем черт не шутит
Виктор что-то задерживается. Я убрала кости и стала думать о нем. Соперница какая-то на мою голову может свалиться. И так вокруг него бабы, как медведи вокруг меда, кружатся. Но эта неизвестная красотка может оказаться удачливее прочих. Но я, если она появится, ей разгуляться по полной программе не дам. Предупреждена, значит, вооружена. Ох! С мужиками глаз да глаз нужен. Вдруг он сейчас с ней знакомится? Я помотала головой, пытаясь избавиться от возникшей передо мной картины, и тут заметила приближающегося Штирлица.
— Тебя врасплох не застанешь. Молодец!
— Стараемся помаленьку. — Я смущенно поковыряла столик. — Как наше средство передвижения и убегания?
— Слава богу, ничего серьезного.
— Ну и как там, на станции техобслуживания? — пространно поинтересовалась я, подразумевая противоположный пол.
— Слежки вроде не заметил, — понял по-своему Штирлиц. — Правда, профессионалам обмануть меня не составило бы труда.
— Ты ж охранник. Кому, как не тебе, все их трюки назубок знать.
Виктор надулся.
— Я не супермен и не агент 007. И вообще, это ты у нас детектив, слежка — твоя специфика.
«Ты у нас» прозвучало так естественно, по-семейному, что я не стала ввязываться в перепалку, а лишь с нежной грустью улыбнулась собеседнику.
— Как детектив, предлагаю: пора познакомиться с любовницей Игоря Ефимовича.
Звонила я по сотовому. В ответ на мое приветствие услышала недовольный немолодой голос. Наверное, мать. Есть чему печалиться с такой-то дочкой.
— Вам кого надо?
— Людмилу.
— А кто ее спрашивает?
— Подруга, — соврала я, не моргнув глазом. Хотя при телефонном разговоре моргать не страшно, а вот икать…
— А зовут как? — маманя выдалась неприступная, как работник жэка в осеннюю пору.
— Татьяной, — врать надо помаленьку, а не то понравится. Реакция последовала неадекватная, но удовлетворительная:
— Танечка! Что ж ты сразу не сказала!
В силу природной скромности, подумала я, но вслух ляпнуть не успела, родительница уже радостно вопила что-то куда-то вдаль. Вскоре дитятко взяло трубку.
— Ну, че? — что можно ответить на столь безыскусный вопрос?
— Встретиться бы надо, — не стала юлить я.
— Не в кайф, — томно отозвалась последняя любовь престарелого собирателя жмуриков, не потрудившись выяснить, та ли я Танечка или не та.
— Надо, говорю, — грозно засопела я.
— Опять по своему Лешке выть будешь.
Я тяжело вздохнула, но не возразила.
— Тюрьма по нему плачет. Где?
До меня не сразу дошло, что последнее относится к месту встречи, а не к расположению тоскующих по неизвестному молодцу Алексею застенков. Я объяснила, куда подъехать, на том и распрощались. Виктор недоуменно уставился на меня.
— Вы знакомы?
— Пока нет. Но мы исправим эту непростительную ошибку.
— Она не захочет разговаривать, особенно если в чем-то замешана.
— А мы ее будем пытать и мучить. Местным кофе.
— Неплохой кофе. Не отрава.
— Милый! Ты забыл вкус настоящего, только что перемолотого, свежесваренного, горячего бразильского напитка. Напомни, когда-нибудь угощу.
Мне представилась идиллическая сценка: Виктор в постели, сонный, добрый и ласковый, а я в шелковом халатике подаю ему малюсенькую чашечку и утреннюю газету…
— Самый лучший кофе — это пиво, — наставительно произнес мой друг. — Холодное, темное, разливное. Кончится суматоха, напомни, угощу. Запасайся воблой.
Он мне подмигнул, и я решила, что вариант приемлем. Любое пойло сгодится, был бы ты рядом. Влюбленные за соседним столиком мозолили глаза. Счастливые! Никаких проблем, кроме жилплощади. И убить их никто не желает. Вдруг ни с того ни с сего, опрокинув креслице, девица вскочила и с размаху смачно влепила парню по морде. Тот покраснел, сжал кулаки и заорал на всю улицу:
— Дура!
Она в долгу не осталась:
— Я тебя ненавижу!
Он ударил себя в грудь, как Кинг-Конг на вершине небоскреба.
— Если бы не я, сидела бы в грязи по самое смазливое рыло!
— Я тебя убью! — завизжала она и кинулась к нему, намереваясь вцепиться в его растрепанные кудри. Он увернулся и рванул прочь. Она за ним. Через минуту от парочки осталось лишь облачко пыли.
Все в мире относительно. Сегодня любовь до гроба, завтра — гроб с любовью от близких и родственников. Нашла я, кому позавидовать. Тут заголосила официантка, а за ней другая:
— Сволочи! По счету не заплатили!
— Сожрали за троих!
— Ловко, гады, разыграли, — добавил, ухмыляясь, бармен. — Теперь из зарплаты вычтут.
Мы с Виктором переглянулись и расхохотались. Вот артисты! И с любовью у них наверняка все в порядке. Остановилось желтенькое веселенькое такси, из него выпрыгнула подружка шефа и заозиралась кругом. Цвет ее волос по-прежнему веселил душу, напоминая всем, не страдающим дальтонизмом, солнечный протуберанец. Одета на этот раз она была в белые бриджи и красный кружевной топик размером с бюстгальтер. На ногах босоножки, вместе с платформой и каблуком возносившие ее над землей сантиметров на двадцать. Я направилась ей навстречу.
— Приветик, Людочка.
— Че надо?
Современная молодежь не устает поражать меня богатством и краткостью формулировок.
— Игорь Ефимович нанял нас расследовать смерть Олега Сухова и просил побеседовать с тобой.
Могу поклясться, она смертельно испугалась. От накрашенных щечек отхлынула краска, губы задрожали.
— Но я ничего не знаю, — пролепетала она, чуть не плача. Ага, поверили. Выведаем сейчас массу интересного, чует мое сердце.
— Пошли сядем.
Я подхватила растерявшуюся девчонку под руку и поволокла к нашему столику. Она не сопротивлялась, но плелась еле-еле. Видно, ноги ватными стали от страха. Плюхнувшись на стул, она судорожно вцепилась в подлокотники, изготовившись то ли умереть, то ли зареветь. Я устроилась напротив, ободряюще улыбнулась и положила руки на стол ладонями вверх.
— Я Татьяна Иванова, частный детектив. А это Виктор. — Тот весело кивнул и вытащил сигареты.
— Зовите Милой, так привычнее, — закурив, новая знакомая чуть оживилась.
— Ты хорошо знала Олега?
— Нет. Откуда мне его знать?
Я даже засмеялась от подобной наглости. Мила слегка покраснела.
— Так дело не пойдет. Мы и про тебя, и про Олега много чего слышали. Глупо врать. — Я притормозила. А ну как начнет сейчас умно врать, и выводи ее полдня на чистую воду. — Тебя никто ни в чем не обвиняет. Помогая нам, ты и себя выручишь. А то трясешься вся как осиновый лист.
— Не дрейфь, мы во всем разберемся, — авторитетно пробасил Штирлиц.
— Чистосердечное признание смягчает наказание.
— Да не виноватая я! — девица немного воспряла и принялась пытливо нас разглядывать. Наконец решилась, выкинула окурок и устало промямлила: — Че уж там. Валяйте, спрашивайте.
— Когда ты познакомилась с Олегом?
— Года три назад. Точно, осенью три сравняется.
— А где?
— На междусобойчике. Мы тогда только в эконом поступили. Пили от радости сутками, — при воспоминаниях о былых пьянках Милины глазищи заблестели и худенькие плечики расправились. — Однажды Маринка братца притащила.
— Так ты учишься вместе с Олеговой сестрой?
— Ага. Не выгнали пока, — Мила помолчала, потом вздохнула. — Клевый мужик был. Он на мне тренировался для конкурса. Никто не верил, кроме меня, что он путно рожи малюет. А мы — шарах! И главный приз сцапали!
— За третье место? — уточнила я.
— А хоть бы и за третье, — надменно фыркнула завравшаяся красотка. — Про нас в журнале напечатали, с фотками цветными. У мамани четыре штуки валяется, припрятала на память, подружкам хвалится. — Ее распирала справедливая гордость. Нам, простым смертным, не опубликованным ни в одном издании, за исключением школьной стенгазеты «Позор двоечникам!», не понять. — Руки у Олега золотые были. За что ни брался, все классно стряпал, — Мила опять загрустила. — Правду гонят: лучшие мрут первыми.
С Виктором она общий язык быстренько найдет. А может, она и есть эта самая соперница? Сойдутся на почве восхваления многочисленных достоинств любезного их сердцу покойника. Брр… Кошмар, чем голова занята. Людмила вроде не во вкусе Штирлица, молоденькая слишком и выпендривается без повода. Но мужиков разве поймешь? Я глянула на объект моих мечтаний. Сидит, молчит, улыбается, всякую фигню про нас думает. Милка тоже на него пялится, будто он инопланетянин с пропеллером на носу.
— Вау! Я ж тебя видела! — радостно выпалила допрашиваемая.
— Где? — Виктор снисходительно поднял брови. Точь-в-точь звезда экрана с докучливой поклонницей.
— У Олежки на фото! Вы там обнявшись стоите, пацаны еще, лет по двадцать.
— Да, правильно, у меня такое же есть.
Было заметно, что он растрогался и на любовницу шефа смотрит нежно и по-родственному. Втерлась в доверие, змеюка. А я что молчу?
