Мария Жукова-Гладкова - Любовь с алмазным блеском
Я спросила, когда в нашем распоряжении будет вертолет.
– А ты куда собралась? – поразился Иван Захарович.
Я сказала, что хотела бы попробовать найти колдунов. Должна же я привезти в Петербург какие-то оригинальные репортажи? И затопленную деревню тоже мне хотелось бы найти. Мои коллеги из холдинга потом в архивах поработают. В любом случае рассказ о колдунах и затоплении я записала. Но его мало.
– Да я уже собственными глазами на твоих съемках видел шесть трупов! И еще один не нашли!
– Эти трупы – не лучший материал для эфира, – заметила я. – Какое дело нашим гражданам до убитых в другой части страны алкашей? Они – побочные жертвы битвы алмазодобывающих компаний и именно так будут показаны в «Криминальной хронике». Акцент в данном случае будет другой, не на трупы, а на борьбу за месторождение. Вот нахождение алмаза – другое дело. И колдуны подойдут для репортажа. И если староверов удастся найти, то тоже подойдут. Я – хроникер! И приехала сюда работать!
– Ладно, будет тебе вертолет. А вдруг у тех колдунов на самом деле на шеях алмазы?
Как я поняла, вот что Ивана Захаровича волновало больше всего. А мне было просто интересно. И у меня имелось большое желание сделать необычный репортаж.
Группа прибыла вечером, когда уже стемнело, – на вертолете, который остался ночью стоять на нашей поляне. На разведку планировали вылетать завтра с утра, как только рассветет. Командир отряда сообщил, что после вылета на разведку решит, когда освобождать заложников – днем или ночью. Мне обещали, что нас с Пашкой высадят в максимальном приближении к деревне колдунов – если отправятся на дело ночью (что скорее всего). Я продемонстрировала вертолетчику грубые планы, составленные при помощи ныне покойных людей, от которых про колдунов и узнала. Дима, левая рука Ивана Захаровича, заявил, что одних нас не отпустит, но мог выделить только одного человека. Правда, желание нас сопроводить высказал лишь знаток творчества Пушкина, пообещав читать стихи на протяжении всего пути.
– А вам зачем к колдунам? – поинтересовалась я.
– Не догадываешься, о гений чистой красоты?
– Любви хотите?
– Свят, свят, свят! Упаси боже! Я как вспомню свою первую бывшую, потом вторую бывшую, а затем первую тещу, вторую тещу, сестру первой тещи, дочь второй тещи от предыдущего брака… Мама дорогая! А начиналось все с любви. Не надо! Лечиться хочу. От алкоголизма. Говорят, колдуны вылечивают. Цивилизованные-то методы я, наверное, все перепробовал. Ни один не помог. Ну, ты сама видела.
Я полюбопытствовала, как мой новый знакомый, которого звали Степаном Прокофьевичем, собирается расплачиваться с колдунами и что мне посоветует взять в путь. Бич (то есть бывший интеллигентный человек) пояснил, что люди, обладающие каким-то даром, не должны брать денег с тех, кому помогают, – или их способности исчезнут. Все настоящие колдуны и знахари, с которыми его сталкивала жизнь, даже не прикасались к деньгам. Если благодарные пациенты им даже оставляли их на столе, те просили забрать. Но можно оставить какую-то еду. Или, скажем, что-то нужное в хозяйстве.
Я вспомнила, как еще в годы моего отрочества соседскую девочку, которая никак не могла избавиться от кожных высыпаний, возили к бабке в какую-то дальнюю деревню. Той бабке оставляли чай, тушенку, крупу, в общем, целую сумку продуктов. Денег она тоже не брала, а девочку вылечила. Я с тех пор запомнила, что следует с ранней весны, как только солнце станет горячим, хотя бы ненадолго подставлять тело его лучам. Недаром же люди, которые с марта, а то и с февраля загорают у нас на Петропавловке, отличаются отменным здоровьем.
Дима сказал мне, чтобы брала все, что посчитаю нужным. Я потащила за собой Степана Прокофьевича. Он посоветовал взять топор, который и нам в пути может понадобиться, а также соль, несколько пачек печенья и конфеты. Не исключено, что в семьях колдунов есть дети.
– То есть там деревня? – уточнила я.
– Кто что говорит, – вздохнул дядька, – а сам я не был.
– Но дорогу знаете?
– Примерно так же, как и ты, о гений чистой красоты. Это моя последняя надежда, так что я все равно пойду. И торопиться мне некуда. Жить могу на подножном корму, из травок супчик варить. А ты сама решишь, поворачивать или нет.
– Сколько времени, по-вашему, должна занять дорога?
– Да, это очень важно, – кивнул Дима, который стоял рядом с нами. – Мы вас высадим перед горкой. И я хотел бы, чтобы вы вернулись до темноты. Если за день не обернуться, то тебе, Юля, наверное, не следует туда лезть.
– Дима, у меня имеется спутниковый телефон. Мы будем поддерживать связь.
– Может, и за день обернемся, – сказал знаток Пушкина. – Как мне говорили, иногда люди сталкиваются с колдунами практически в самом начале пути. То ли те на охоту выходят, то ли чувствуют приближение человека. Я не знаю. Колдуны служили проводниками – доводили до деревни. То есть это, конечно, не деревня в привычном понимании, а скорее хутор. Другие попадали в отдельные дома, вроде как отшельничьи. Жили там, лечились. Мне вообще-то в такой лучше бы попасть. Я человека встретил, который прожил там у какого-то дедка то ли три, то ли четыре месяца – и полностью излечился. Вообще не пьет! И не тянет! Но он не мог мне план нарисовать. Знал только, как к горе подойти. Потом, говорил тот человек, пошел вверх, а затем его ноги вроде как сами к нужному месту привели. И как уходил – не помнит. Очнулся у подножия горы. Как спустился – не знает. Мистика.
– Юля, если вы с Пашей исчезнете на три месяца, Иван Захарович с меня голову снимет и четвертует, – усмехнулся Дима. – В общем, лучше возвращайтесь до темноты, а насчет следующей вылазки позже решим. Надеюсь, тут уже все ребята будут.
Я тоже на это очень надеялась…
Дима тем временем спрашивал у Степана Прокофьевича, что тот слышал про алмазы.
– Слышал, что они – чистый углерод… – с хитринкой в глазах начал знаток Пушкина.
– Не надо ваньку валять. Вы же прекрасно поняли, что я имел в виду.
– Да, слухи пошли, что тут стали находить камушки. Вон ребята из-за них приехали…
Степан Прокофьевич кивнул на двух других бичей, сидевших у костра и что-то обсуждавших с молодыми бойцами. Возможно, рассказывали друг другу случаи из жизни. Не исключаю, что молодым бойцам найдется чему поучиться у мужчин среднего возраста, весьма потрепанных жизнью. Ведь опыт их выживания в своем роде бесценен.
– Вы сами алмазы видели? – поинтересовалась я.
Степан Прокофьевич покачал головой. Насколько ему было известно, далеко отсюда камни никто не вывозил. Зачем лишняя головная боль, если их можно продать на месте? И бич указал взглядом на Константина, беседовавшего с командиром отряда.
– Неужели деньги безопаснее везти, чем камни? – удивилась я. – Камушки-то занимают гораздо меньше места. Спрятать легче. И ведь не всякий определит на глаз, что за минерал.
– А если в рюкзаке или кармане найдут камушки? – хохотнул Степан Прокофьевич. – Думаешь, на этих дорогах кто-то поверит, что это кварц? – Внезапно он стал серьезным. – За алмазы убьют, Юля, за деньги просто поддадут. Да, конечно, тоже могут убить, но меня, например, до сих пор не убили. Хотя деньги не один раз отнимали. Или я сам пропивал. Или терял. Не помню. В общем, просыпался поутру с пустыми карманами. В буквальном смысле. Все уносили, а меня оставляли живым. А за камни убьют хотя бы ради того, чтобы никому не растрепал об их существовании. Насколько я понял, здесь уже появились три частные организации, претендующие на месторождение, – ваш Иван Захарович со всеми подконтрольными ему структурами, «Алмаз-сейл» и «Росалмторг». И немало отдельных вольных старателей тут бродит. Плюс местное население, но оно навряд ли кому-то что-то будет трепать. И вообще, насколько я знаю, тут люди живут по многу лет, отсюда никуда не выезжают. И не собираются. И они умеют молчать…
Я пристально посмотрела на Степана Прокофьевича. Знаток Пушкина выдержал мой взгляд.
– Хотите сказать, что тем, кто узнал про алмазы, угрожает смертельная опасность?
– А вы сами так не считаете? – На сей раз собеседник не назвал меня «по Пушкину», он не шутил, а был абсолютно серьезен. – Алмазы на протяжении веков губили людей – и отдельных граждан, и семьи, и правящие династии. На сколько судеб они повлияли! И всегда отрицательно. Алмазы – зло. В них будто какими-то высшими или потусторонними силами заложена программа разрушения. Чем больше алмаз, тем больше зла. Но человек слаб, и ему очень тяжело отказаться от поиска камней после того, как где-то на горизонте замаячил их блеск.
Степан Прокофьевич перевел взгляд на Диму и теперь обращался уже к нам обоим.
– Насколько я понимаю, Иван Захарович склонен объединиться с «Алмаз-сейлом»? Хотя бы потому, что не они прихватили его людей и даже помогли Юле?
Дима кивнул.
– То есть в ближайшее время начнется борьба за месторождение, а то и за весь регион между двумя структурами: Иван Захарович в компании с «Алмаз-сейлом» с одной стороны и «Росалморг» с другой. То есть борьба уже идет. У «Росалмторга» в заложниках ваши друзья, вы вызвали подкрепление и собираетесь брать их базу штурмом. Потом борьба пойдет на самых различных уровнях – взятки чиновникам, физическое устранение конкурентов, мелкие и крупные пакости разного рода… Что угодно может быть. Не знаю точно, на что может пойти каждая из сторон. И на фоне этой борьбы отдельных старателей уж точно будут убирать с дороги, причем любая из организаций. Мелкие конкуренты никому не нужны. Вообще странно, что все появившиеся в здешних местах организации позволили информации распространиться.
