Валерия Леман - Искушение золотого джокера
– Вы уверены, что полностью доверяете вашему другу? – комиссар вздернул бровь. – Я хочу встретиться с ним. Сообщите его данные и номер телефона.
Люси без малейших эмоций продиктовала телефон Марка и его полное имя, после чего внезапно осипшим голосом попросила разрешения отправиться домой. Комиссар внимательно посмотрел на нее, точно в очередной раз пытался ответить самому себе на вопрос: врет эта девчонка или действительно ни в чем не виновата?
– Минутку, мадемуазель Манье, давайте для начала уточним все детали. Итак, ваш друг убрал ножи в чемоданчик, ключ отдал вам. С тех пор, насколько я понимаю, вы этот чемоданчик не открывали?
Она покачала головой.
– Нет.
– Но в таком случае вполне возможно, что после вашего выступления ваш друг не доложил один нож. Либо взял его позже. Полагаю, он знал, где вы храните ключ от чемоданчика с ножами?
Мрачноватая усмешка.
– Ключ всегда лежал на чемоданчике, а чемоданчик – на комоде в спальне.
Люси несколько секунд молча хмурилась, глядя на свои чуть дрожащие пальцы рук, нервно зажатые меж коленей.
– Вовсе не обязательно, что нож украл Марк, – произнесла она вдруг безразличным голосом. – Дело в том, что несколько дней спустя у меня дома собиралась большая компания – как раз незадолго до моей поездки в Париж. Мы сидели, пили пиво, танцевали под музыку, флиртовали.
– Вы хотите сказать, что во время той вечеринки кто-то мог открыть чемоданчик и похитить из него кинжал?
Комиссар иронически вздернул бровь, а Люси с воинственным видом скрестила на груди руки.
– Почему бы и нет? Вы ни разу не были на веселых вечеринках, которые продолжаются до утра? Я не следила за всеми, мы больше целовались с Марком. Между тем любой мог зайти в спальню и взять нож из чемоданчика… Комиссар, я так устала, позвольте мне вернуться домой!
В ее голосе впервые прозвучали живые нотки. Комиссар покачал головой, сурово нахмурившись, сказал о том, что Люси, одна из подозреваемых в деле о жестоком убийстве, не имеет права покидать Брюссель, что она обязана постоянно оставаться на связи с полицией. После этого Люси с облегчением простилась со всеми нами и пулей выскочила вон.
Комиссар перевел взгляд на Аишу и, намеренно не замечая меня, торжественно пожал ей руку.
– Благодарю за помощь следствию, мадемуазель Мистроне! – с пафосом произнес он. – Это замечательно, что вы обнаружили столь важную улику и на этот раз поспешили первым делом сообщить об этом полиции, обеспечив и явку самой Люси Манье. Благодарю!
После сего нам только и оставалось, что покинуть помещение. За все время допроса я не произнес ни слова.
Глава 27
Все мы под подозрением!
Мы с Аишей расстались у здания управления: ей позвонили, после чего она разом оживилась.
– Извини, дорогой, но вынуждена тебя покинуть. Не представляешь, кто мне сейчас звонил – моя дорогая тетушка Астера из Каира! Оказывается, она сейчас здесь, в Брюсселе, с туристической группой, и хочет побыстрее меня обнять. Пока-пока, до вечера!
Мы поцеловались на прощанье, Аиша остановила проезжавшее мимо такси и укатила к своей тете. А я решил немного прогуляться, чтобы привести мысли в порядок.
Итак, сегодняшнее неожиданное открытие Аиши, скажем честно, серьезно укрепило во мне смутно мелькавшие с самого начала подозрения относительно Люси Манье. Слишком уж наша ледышка холодна и расчетлива! Такая вполне могла угробить магистра ради аркана из золота – ведь ей могли предложить кругленькую сумму и за единственного Джокера. Сумму, которая позволила бы вчерашней циркачке жить как королева.
Начнем с того, что утверждала сама Люси: никто не знал о месте ее встреч с магистром. И это давало ей огромное преимущество – убить магистра, следом – Человека-Тень, обеспечить свидетеля собственного невинного ужаса и паники – Аишу…
«Все будет хорошо, все будет хорошо…»
А этот рефрен в мансарде с трупом магистра – разве он не напоминал самовнушение: дескать, держись, дорогая Люси, еще немного, и ты будешь богата и благополучна!
Да, Люси вполне могла быть убийцей Себастьяна Пилцига, и именно этого боится профессор Мунк. Слишком уж перетрусил парень, сложив два и два: магистр зарезан в первый же день его встречи с Люси Манье – в недавнем прошлом метательницей кинжалов. Ведь, судя по всему, профессор должен был присутствовать на том самом капустнике, о котором рассказала сегодня Люси.
«…Я прочитал, что ему перерезали горло. Это правда?
– Правда, – кивнул я, рассматривая побледневшее лицо профессора.
– И тело обнаружила Люси Манье, моя студентка?
Эти неожиданные вопросы меня удивили.
– Разумеется. Она сама должна была об этом вам рассказать.
Мунк кивнул, глядя куда-то в сторону.
– Люси сообщила мне лишь о смерти магистра. Скажите, а… Оружие убийства было обнаружено?..»
Разумеется, профессор не стал доносить на свою студентку в полицию, но совершенно очевидно, что его мучили угрызения совести: ведь это он познакомил магистра с хладнокровной и расчетливой Люси!
Я кивнул ходу собственных рассуждений. Все совпадает: художницу мог без проблем пропустить в мансарду Человек-Тень, конечно, он ее быстро вычислил и отобрал у нее золотой аркан, милостиво оставив жизнь – дама как-никак! А вот она его не пожалела, легко прирезала в толпе на фестивале – не будем забывать, что Люси находилась на той самой площади в момент убийства Фламандца… Интересный момент: она находилась там вместе со своим приятелем Марком.
Тут, само собой, мои мысли перескочили на подозреваемого номер два: хитрюга Марк. Парень был в курсе того, что скоро в Брюсселе может появиться колода карт Таро из золота.
«…Когда ты впервые рассказала мне об этой колоде…
– Я ведь просила, Марк!
– Ах вот как! Значит, рыцарь ордена Люси заранее рассказала о своем тайном заказе – снимать копии с рисунков золотых арканов?
– Это было от волнения! Дело в том, что профессор позвонил мне, пригласил через день на встречу для важной миссии…»
Самое же главное, парень настолько недалек умом, что даже не скрывал свой интерес к золотой колоде.
«…Согласитесь, преступника вполне можно понять: представляю, сколько может стоить такая колода! Двадцать два аркана из золота…
– Как не стыдно, Марк! Разве можно мерить деньгами историю?!
– Если честно, я бы, наверное, не смог устоять, если бы какой-нибудь богач предложил мне за такую колоду кругленькую сумму – сумму, благодаря которой я бы мог не думать о хлебе насущном…»
Плюс ко всему прочему, именно Марк убирал кинжалы после выступления Люси, именно он жил у нее дома в течение целой недели, он находился на площади в момент убийства Фламандца… Промолчу о том, что он, не слишком тонко, пытался войти со мной в альянс, предложив вместе с ним расследовать дело – видимо, для того, чтобы быть в курсе всего происходящего.
Все мы под подозрением! Я усмехнулся. Помнится, именно так назывался детектив Иоанны Хмелевской. Как хотите, а эти двое – Люси и ее дружок Марк – были для меня одинаково подозрительны.
И ведь в таком случае вполне возможно сделать предположение: а что, если ребята попросту действовали сообща?..
Глава 28
Заявление Самдуха
Ход моих дедуктивных размышлений неожиданно прервал пронзительный голос, донесшийся из открывшейся двери кафе под яркой вывеской «Остров Куба».
– …Не имею никакого отношения к золотой колоде! – выкрикнул этот не слишком приятный голос.
Не думая, что называется «на автомате», я тут же зашел в это кафе и устроился за стойкой, прямо перед работавшим телевизором.
С его экрана мне, единственному на тот момент посетителю, вальяжно улыбался холеный детина в расцвете лет в белоснежной рубахе. Детина говорил на безупречном французском, а по внешности был арабом: очень смуглый, с орлиным носом и чуть вьющимися волосами.
– То есть вы хотите сказать, что… – чуть наклонился к детине бойкий тележурналист, поправляя на носу очки.
Детина, не удостоив журналиста взглядом, прервал его на полуслове:
– Я хочу сказать, что сегодня с самого утра мой телефон разрывается от звонков; звонят журналисты едва ли не со всей Европы и спрашивают, сколько я заплатил убийце, который, выполняя мой заказ, охотится за золотой колодой. В ответ на это я сам решил прийти на ведущий канал телевидения Бельгии, чтобы заявить: я, Фарид Самдух эль-Рави, не имею к золотой колоде и ко всем связанным с ней убийствам никакого отношения.
Последнюю фразу брюссельский мультимиллионер арабского происхождения, о котором совсем недавно говорил мне профессор Мунк, произнес, резко развернувшись к камере и очаровательнейшим образом улыбнувшись всем. Он расправил плечи, поднял руку и продолжил говорить голосом, каким дают священный обет:
