Крейг Райс - Убийство по-домашнему
— Мистер Петербридж назвал это «испытанием», — сказал я.
— Так оно и есть, любимый. Потерпи, и сам убедишься. Мы все должны стараться быть ужасно, ужасно хорошими. Никакого алкоголя, никаких сигарет. Нельзя оставить на виду даже ни одной пепельницы. Все одеты в черное. Никакого грима… И как можно более набожное, святое выражение лица. Вот, посмотри, любимый, что-то в этом роде!
Она отложила в сторону вязание и напустила на лицо выражение мрачного благочестия.
— Надеюсь, — сказала она, — что тебе удастся настроиться на соответствующий лад, любимый. Тебе еще нужно сегодня немного потренироваться. Лучше всего, если ты будешь думать при этом о чем-нибудь очень гадко пахнущем… например, о дохлой мыши. Я всегда так делаю. — Она глубоко вздохнула. — Но я торжественно клянусь тебе, что это будет уже в последний раз. Послезавтра мы навсегда бросим эту Лигу Чистоты. Дитя мое, если бы ты знал, сколько я из-за нее натерпелась! Знаешь, её члены плохие люди. Впрочем, ты сам в этом убедишься, когда увидишь их. Отвратительные лицемеры. Вся их жизнь — это один большой возмутительный скандал. Я вспоминаю времена в Сэйнт-Поле, когда я отдала бы полжизни за то, чтобы иметь возможность приподнять юбку выше колен и станцевать канкан во время одной из высокопарных проповедей мистера Гебера! Естественно, я никогда на это не отважилась, — с грустью закончила она. — Я всегда очень боялась твоего любимого отца.
Я не мог отрицать, что миссис Френд очаровательна. Я заметил, что она становится особенно очаровательной тогда, когда старается отвлечь меня от какой-то опасной темы. Однако я упрямо вернулся к единственному интересующему меня вопросу и спросил:
— А чего, собственно, вы ожидаете завтра от меня?
— От тебя, любимый? — Небольшая рыжая бабочка села на белую грудь миссис Френд, она прогнала её спокойным движением руки. — От тебя, Горди… Ничего, кроме того, чтобы ты прилично выглядел, был вежливым и старался притворяться, что все это тебе абсолютно не скучно. Только и всего. Ну и можешь продекламировать «Оду Авроре». Ты уже выучил её всю наизусть? — Она искоса посмотрела на меня.
— Более или менее, но еще не полностью.
— В этом все мы поможем тебе сегодня вечером. Мистера Моффета это очень порадует, потому что, видишь ли, любимый, тебя всегда считали паршивой овцой в нашей семье. Ему доставит невыразимую радость, когда он убедится, как сильно ты изменился к лучшему.
Она положила вязание на колени.
— Знаешь, ни в чем никогда нельзя быть уверенным заранее. А может быть, именно это собрание вернет тебе память? Конечно, Горди, ты никогда не видел мистера Моффета и не принимал участия в калифорнийских собраниях Лиги. Но ты столько раз участвовал в таких вещах в Сэйнт-Поле, что не исключено, что это заденет какую-то струну в твоей памяти.
Постоянно держаться начеку и помнить, что нельзя принимать за чистую монету все, что они говорят, а также выуживать крупицы правды по тону голоса, жестам — требовало от меня невероятных усилий. Так, значит, Горди паршивая овца в семье, человек с фатальной репутацией. Если мистера Френда действительно убили и этот факт станет явным, то — совершенно очевидно — подозрение упадет на Горди. Однако мистер Моффет и мистер Петербридж никогда его не видели. Следовательно, Горди — единственный член семьи, за которого можно выдать кого-нибудь без боязни, что обман будет раскрыт.
Да… У Френдов были большие шансы осуществить свой смелый план, в котором я их подозревал, если, конечно, они вообще отважатся на такое безумие.
И Бог свидетель, что отваги им не занимать.
Дьяволы во плоти… Не об этом ли думала Марни, когда так их характеризовала?
Слащавость и доброта миссис Френд действовали на меня, как мягкая пуховая подушка, которую положили мне на лицо, чтобы меня задушить. Я почувствовал непреодолимое желание вырваться на свободу. Наверняка ничего хуже в жизни не могло со мной случиться.
— Ты хочешь задеть в моей памяти какую-то струну, мама, — намеренно провоцировал я ее. — Хочешь, чтобы ко мне полностью вернулась память…
— О Горди! Почему ты разговариваешь со мной таким неприятным тоном! — сказала она, откладывая в сторону вязание и морща лоб. — Любимый, неужели ты все еще не можешь избавиться от своих глупых подозрений в отношении нас? Я сразу так подумала, когда Селена рассказала мне о фотографии вашего кузена Бенджи, которую ты раскопал в каком-то ящике.
Ага, так значит, Селена уже сообщила об этом. Нужно признать, они были прекрасно организованы!
— Кузена Бенджи? — наивно спросил я. — Ага, ты имеешь в виду того, который учился в Гарварде, а потом стал ботаником в Индии? Он ведь сейчас в Индии, правда? Так мне, по крайней мере, кажется…
Миссис Френд продолжала спокойно вязать на спицах.
— Да, любимый.
Я не верил собственным ушам. Наконец-то я ее на чем-то поймал.
Глядя ей прямо в глаза, я сказал:
— Жаль, что вы не согласовали как-то эту историю с Селеной!
— Горди! Что ты несешь?
— Дело в том, что Селена говорила мне, будто бы этот кузен Бенджи закончил Йельский университет, занимался метеорологией и в настоящее время находится в Китае. Ей следовало предупредить тебя, мама, чтобы ты не ошиблась в таких деталях. Но это, в конце концов, естественно, вряд ли четыре человека могут так подробно знать каждую версию.
— Послушай, любимый, — сказала миссис Френд, снова откладывая вязание и напуская на лицо выражение легкой обиды, — что ты, собственно, имеешь в виду под словом «версия»? Что же касается того, является ли твой кузен метеорологом в Китае или ботаником в Индии, то признаюсь тебе честно, что я не имею об этом ни малейшего понятия. Это ваш кузен со стороны отца, и я никогда в жизни не видела его во плоти. Очевидно, Селене известно о нем больше, чем мне.
— Очень сомневаюсь, — сказал я. — Ты вообще лжешь несравненно лучше Селены. Например, взять это вранье о старушке, которая навестила меня ночью… Ты наверняка придумала бы что-нибудь более ловкое…
Невзирая на то, какие последствия могут иметь мои слова, я почувствовал огромное облегчение, выбросив из себя все, что думал об этом.
Миссис Френд смотрела на меня с изумлением, в котором, однако, я не мог найти даже тени замешательства или беспокойства.
— Старушка, любимый?
— Не пытайся делать вид, будто тебе об этом ничего не известно. Селена специально разбудила тебя сегодня ночью, чтобы сказать об этом.
— Горди! Умоляю тебя, скажи мне честно и открыто, что ты имеешь в виду, а не то, чувствую, я сойду с ума!
— Наверняка тебе не повредит, если я приведу несколько неопровержимых фактов. Пусть Селене не кажется, что меня удастся обмануть, даже если у меня украли этот платочек, пахнущий лавандой. Нетти все мне рассказала. По крайней мере это мне удалось из нее вытянуть до того как вы успели от нее избавиться.
— Горди, неужели ты хочешь инсинуировать, что я уволила Нетти, потому что…
— Я не хочу инсинуировать. С меня уже довольно инсинуаций! Я хочу только сказать, что с самого начала вся ваша четверка — Селена, Марни, доктор Крофт и ты — кормите меня ложью. Я прекрасно отдаю себе в этом отчет и не позволю продолжать меня обманывать.
— Любимый! Слава Богу… — Миссис Френд схватила меня за руку и крепко сжала ее. — Наконец-то ты со мной искренен. Ты не имеешь понятия, как я тебе благодарна. Уточни, что именно ты считаешь ложью с нашей стороны.
— Не знаю… я сам уже ничего не знаю.
Я не хотел упоминать о моих подозрениях относительно смерти мистера Френда, поскольку это было слишком опасно.
— Вы обманывали меня, когда речь шла об этой старой женщине…
На лице миссис Френд появилась улыбка, полная терпеливого понимания.
— Если бы я знала, что ты имеешь в виду, говоря о старушке, то, возможно, мне удалось бы объяснить тебе это.
— Я говорю о той старой женщине, которая пришла ко мне в комнату ночью.
Я уже овладел собой и не стал упоминать о том, что старушка упрямо утверждала, что я не Горди Френд.
— Селена сказала мне, что эта старушка — всего лишь плод моего воображения.
Я внимательно вглядывался в лицо миссис Френд. Сейчас она сломается, подумал я. Однако миссис Френд никогда не была так далека от того, чтобы сломаться, как сейчас.
— Селена говорила тебе, что в нашем доме нет никакой старой женщины? — повторила она. — Это очень странно, любимый. Конечно, в нашем доме живет старая женщина!
Я ожидал всего, что угодно, но только не того, что услышал.
— Почему же, в таком случае, Селена меня обманула?
— Я совершенно не могу себе это объяснить, любимый. — Голос миссис Френд звучал успокаивающе. — Конечно, мне неизвестны подробности вашего разговора. Ты ведь все еще немножко болен. Весьма вероятно, что это ночное происшествие вывело тебя из равновесия и заставило нервничать, а Селена полагала, что ты будешь лучше спать и успокоишься, если она тебе скажет, что тебе это только приснилось. Ты не можешь требовать от меня, чтобы я тебе объяснила, чем руководствовалась Селена и какие умственные процессы происходили в её пустой голове. Иногда мне кажется, что Селена вообще не думает.
