Никита Филатов - Огненный лис
Причем, отличалась она такими высокими показателями воспроизводства, что добраться до колес без риска быть укушенным за задницу скоро оказалось почти невозможно.
Вытащить же нужную покрышку из общей кучи стало просто опасно для жизни.
- Ну и хрен с ними, - равнодушно сплюнул Рогов.
И запер подвал на тяжелый, висячий замок.
Наверное, этот день навеки останется в крысином календаре, как общенародный праздник. Разжиревшие в неприкосновенной тиши и скуке подвального склепа, подлые твари принялись размножаться с удвоенной силой.
А вскоре обнаглели настолько, что полезли наружу. Многочисленными стаями гуляли они вверх-вниз по лестницам, опустошая бачки с пищевыми отходами и разнося по дому заразу. Антисанитария грозила смениться экологической катастрофой в масштабах отдельно взятой "девятиэтажки".
Жильцы, разумеется, пробили в набат, и как-то под вечер в подьезде появилась строгая женщина с удостоверением СЭС.
- Здравствуйте. Вы - тот самый Рогов?
- Здравствуйте. Очевидно, я...
Виктор в домашних тапочках как раз стоял возле мусоропровода и уже добрых полтора часа пытался шваброй извлечь наружу чудом уцелевшую кошку. Бедолага Мурка от крысиного беспредела повредилась умом и теперь ночи напролет подвывала из своего укрытия.
На первый раз до составления протокола и штрафов дело не дошло, инспектор санэпидстанции ограничилась официальным предупреждением. Но главное, что уяснил Рогов из проведенной беседы - это необходимость подвал от колес немедленно освободить.
Виктор, разумеется, пообещал все, что требовалось. И только после ухода незваной гостьи осознал, о чем идет речь.
Схватился за голову... Голова, кстати, попалась под руку очень вовремя: одна, говорят, хорошо, а две все же лучше! Следовало позвонить Павлу.
Тот заявился, хотя не сразу - и братья уселись на бетонных ступеньках холодной лестницы, зарабатывая простатит и обмениваясь идеями по поводу возникшей проблемы.
Планов было много, но все какие-то несерьезные.
- Слушай, а давай просто выкинем колеса на свалку? Ну их на...
Предложение было оригинальное, но энтузиазма у Виктора не вызывало:
- У меня машина опять барахлит.
- На моей!
- Давай, - согласился Рогов. - Только как?
- Обыкновенно... Погрузим в "запор" сколько влезет и за несколько раз вывезем.
- Ну, попробуй. Погрузи.
- И чего такого? Погружу! - Не понял Павел.
- Давай, давай...
- Ну и даю! - Ройтман поднялся с решимостью человека, готового к труду и обороне.
- А крыски? - Поинтересовался Виктор.
- Крысы... Во, бля! - Замер на месте Павел и непроизвольно огляделся. Дело в том, что этих серых хвостатых тварей он боялся с раннего детства, ещё с питерской коммуналки, в которой провел первые годы жизни. - Что же делать-то?
- Что-что! - Передразнил брата Рогов. - Сначала их надо будет выгнать. Или отравить... Или перебить?
- А как? - Павла передернуло от омерзения.
Виктор тоже пока не знал - как.
Поднявшись со ступенек, он принялся искать пути решения проблемы. Одна мысль сменяла другую, напряженный процесс раздумия отражался на лице и в позе - так, что в конечном счете Рогов стал похож на скульптурное изображение римского гладиатора, нервно курящего папиросу.
Павел с интересом следил за братом:
- Ну?
- В рукопашную не выйдет... Перестрелка тоже пока отпадает - у нас ружья нет. Может, газом?
Озарение пришло, как всегда, внезапно.
- Значит, так.
- Придумал?
- Да. - В глазах Виктора светилась законная гордость собой. - Бежим к ларьку, к пивному, пока не закрылся!
- Нашел о чем думать, - разочаровался Ройтман. - Я бы, конечно, тоже насчет пивка... не против. Но только делом надо заниматься, делом!
- Правильно, - невозмутимо ответил брат. - Кстати, деньги у тебя есть?
- Допустим, есть. А зачем тебе?
- Надо бы пару пузырей водяры взять.
* * *
Минут через двадцать перед входом в злополучный подвал выстроились в боевой порядок силы вторжения.
Состояли они из трех самых авторитетных представителей местной дворовой гопоты, настоящие имена которых звучали, наверное, только в милицейских протоколах.
Впрочем, по кличкам троица была хорошо известна далеко за пределами микрорайона: карлики-уроды Туранчокс и Пушкин, а также длинный, высохший от пьянства и голодухи, косматый Полено.
Были они неразлучными собутыльниками, компаньонами - и каждый вечер били друг другу морды. Причем, выяснить, из-за чего, никогда не удавалось, по причине похмельных провалов в памяти у всех троих сразу.
Задачу гопники уяснили сразу: вышибить крыс из подвала!
Гонорар устраивал: две бутылки водки. И получив по пол-стакана авансом, команда истребителей рвалась в бой.
- Трубу возьми, - подсуетился Рогов, протягивая одному из карликов ржавую железяку.
- А на х..хрена? - Ощерился тот единственным передним зубом. - Я их, бля, и зубами разорву!
Изогнув пальцы веером, он ринулся в подвал вслед за Туранчоксом. Замыкающим был Полено.
- Думаешь, управятся? - Покачал головой Павел.
- Эти? Эти управятся, - Успокоил его брат. - Они за стакан бормотухи не то, что крыс - слона завалят.
- Да ну! Скажешь тоже...
Виктор уже стоял в дверях парадной, но обернулся:
- Точно говорю, гражданин Ройтман. На таких, как они - вся Россия держалась... И держится, между прочим!
Павел хмыкнул, не зная как реагировать - он не всегда понимал, шутит брат, или говорит серьезно.
Что в этот момент происходило в подвале, можно было только догадываться. С улицы, куда поспешили ретироваться Виктор и Паша, о масштабах кровавой битвы свидетельствовал доносившийся откуда-то из земных недр гул.
В какой-то момент даже показалось, что весь девятиэтажный панельный дом вздыбился и отполз в сторону. Из-под стены его разом выплеснуло широкий серый поток - и недобитые твари хлынули через дорогу.
Враг спасался бегством.
Быстро преодолев открытое пространство детского садика, крысы в панике ныряли в подвал жилого здания напротив.
Зрелище это впечатляло.
Случайные прохожие замерли, молодые мамаши похватали на руки детей, собачники - своих псов, а старушки-пенсионерки - чужих кошек и все, что попалось под руку.
А братья в это время уже чествовали героев.
- Пей! - Восторженно подал стакан Ройтман.
- Извини, начальник. Некоторых упустили... - Полено стрельнул по сторонам настороженным взглядом и опрокинул водку в рот.
- Закуривай, - подключился Виктор, протягивая пачку папирос.
Герой закурил.
- А теперь - вали отсюда, - Павел вновь откупорил бутылку и пригласил:
- Следующий!
Окружающая среда, экологическое равновесие и покой соседей Рогова были спасены. Теперь оставалось только убрать колеса.
Братья заглянули в подвал - и ахнули.
Бетонный пол сплошь был усеян расплющенными, растерзанными трупами четвероногих тварей. От некоторых вообще валялись только задние части...
- Ух ты... Наверное, Пушкин и вправду зубами рвал, - попробовал усмехнуться Виктор.
Но не сделав и пары шагов, пошатнулся от опалившей мозг дикой боли. В глазах поплыли фиолетовые круги, потом полыхнуло...
Рогов застонал и присел на корточки, не в силах справиться с накатившим видением.
- А-а-а!
Лошадиное ржание, лязг стали о сталь, крики, пламя горящих судов... И вот его уже тянут на петле, охватившей шею, по распластанным, скользким от крови трупам варягов, печенегов, русичей, болгар... И вот совсем рядом довольное, смеющееся лицо варвара.
Его лицо... Разрубленное почти пополам.
- Кровь.
- Что, Витюша? Что случилось? Плохо, да? - Подхватил брата Павел.
- Всюду кровь...
- Это от духоты, понимаешь? Плохо тебе стало от духоты. Конечно!
Ройтман почти понес Виктора к выходу:
- Давай-ка, наверх... Подышим. Все и пройдет!
На улице Виктор отдышался. Плеснул на себя воды из мутной лужи - и, кажется, отпустило.
- Спасибо, Пашка...
- Не надо, - попросил брат увидев, что Рогов тянется за сигаретой. Не кури!
Последнее слово Ройтмана отозвались в голове в воспаленном мозгу Виктора тысячеголосым громовым раскатом. Его сначало бросило в холодный пот, потом окатило жаром... В колеблющейся перед глазами пелене возник и растаял княжеский стяг.
- Господи Иисусе!
Полотнище сменилось ликом Пресвятой Девы.
Но что это? Щека её рассечена! Кровь на иконе заливает одежду...
Руки... Бесценный перстень с мизинца Богоматери сверкает яхонтом - и оттого живыми кажутся две змеи, обвившие камень.
- Господи! - Виктор упал на четвереньки и завыл от накатившей вновь нестерпимой боли. - За что? Я же не Куря... Не Куря!
Сказать, что присутствовавший при этом Павел растерялся - все равно, что не сказать ничего. Ройтману стало так жутко, что только этот самый страх и помешал ему смыться куда подальше.
И пока брат корчился в судорогах, Павел бегал вокруг, нелепо размахивая руками и пытаясь разобрать хотя бы отдельные слова:
