Антон Некрасов - Джихад-Такси 2008
Он издал какой-то странный звук, напоминающий хрюканье, что, видимо, должно было означать удовлетворение от собственной шутки, и вразвалочку двинулся к боксу. Даур остался стоять на месте рядом с Петлей…
Темыч заметил Гогричиани сразу, едва перешагнул порог гаража. Владелец подпольного таксопарка был в гараже совершенно один. Он сидел за своим столом с сигарой в руках, но не курил ее, а только вдыхал аромат. Темыч молча подхватил стул, прошел с ним к рабочему столу Гогричиани и сел, вальяжно забросив ногу на ногу. Потянулся в карман за сигаретами.
— Ну? — нетерпеливо выпалил Гурам.
Темыч удивленно вскинул брови.
— Что «ну»?
— Как все прошло?
— Отлично. Если ты еще не понял, Гурам, у меня никогда не бывает осечек, — сигарета уже была у Темыча во рту, и он поднес к ее кончику пляшущий огонек зажигалки. Глубоко затянулся. — Этот твой чудик сейчас на улице. Под присмотром Петли. Кусает губы и нервничает по поводу того, какой у нас с тобой происходит разговор. Ну и пусть понервничает. Ему это только на пользу пойдет. Так? И где ты только находишь таких кретинов, Гурам? У тебя что, на них нюх?
— Это мой земляк.
Гогричиани, так и не прикурив сигару, положил ее на столешницу. Та покатилась было к краю, но Гурам остановил ее большим пальцем.
— Оно и видно, — хмыкнул Темыч.
Гурам счел за благо сделать вид, что не расслышал или не понял последнего намека. Ссориться с таким человеком, как Артем Ремезов, и уж тем более злить его не входило в планы Гогричиани. Он прекрасно знал, что при желании Ремезов со своими людьми мог устроить его бизнесу такие проблемы, что и в самом страшном сне не приснится. Эти ребята пугали Гурама почище ментов. И ему приходилось мириться с подобным положением вещей.
— Вы его… Вы его не сильно били, да? — только и спросил Гурам.
Темыч выпустил дым в лицо собеседнику. Гогричиани закашлялся и отстранился назад. Браток снисходительно улыбался, покусывая фильтр.
— Нет, не сильно. Так, помассировали для профилактики, можно сказать. Чтобы не борзел. А то он уже готов был на меня с кулаками кинуться. Горячий вы народ, абхазы, оказывается. Я и не просекал раньше фишку. Ты, может, когда-нибудь тоже решишь выяснить со мной отношения силой? А, Гурам?
— Ну что ты, Артем? — на лице Гогричиани появилось заискивающее выражение. — Зачем так говорить? Как ты вообще мог про меня такое подумать, да? Мы же с тобой друзья…
— Тамбовский волк тебе друг, хачик, — беззлобно откликнулся Темыч. — Че ты мне репу паришь? Ты ведь со мной такой добрый только потому, что боишься? Знаешь, что я в любой момент могу тебе глаз на жопу натянуть и моргать заставить. А я с тобой кентуюсь исключительно по той причине, что твой таксопарк сраный мне хоть какие-то дивиденды приносит. И головняка особого нет. А так… — он снова пустил в Гурама струю дыма, но на этот раз клуб не достиг лица собеседника. — Чурка ты и есть чурка. Ладно! Харэ трепаться! Гони бабосы, и мы с пацанами помчались. У нас еще дел сегодня хренова туча. Че ты вылупился, Гурам?
Гогричиани опешил настолько, что не сразу нашелся с ответом. Его глаза действительно вылезли из орбит, отчего он стал похож на большую рыбу.
— Вай, Артем! Что ты? Какие бабосы? Я не понимаю…
Улыбка сползла с лица Темыча. Он неторопливо вынул изо рта сигарету и посмотрел на Гурама совсем другими глазами.
— А ты что же думаешь, мы тут с ребятами для тебя задарма концерт целый разыграли?
— Так я же отстегиваю, да?..
— И что? — Темыч сдвинул брови к переносице. — Это не одно и то же, дорогой, — сказал он, передразнивая Гогричиани. — Не надо путать кислое с пресным, да? Бизнес бизнесом, а если ты решил одного из своих людей привинтить к себе покрепче… Это, конечно, очень умно, Гурам. Очень грамотно. Но за услуги нужно платить.
— И сколько же ты хочешь?
На лбу у Гурама выступили мелкие бисеринки пота. Он потянулся было в карман за платочком, но передумал. Не стоило так уж явно показывать перед Артемом свое нервное состояние.
— Наглеть не буду, — успокоил абхаза Темыч. — В конце концов, ты прав. Хоть мы и не друзья с тобой, но и не чужие люди вроде. Гони десять штук, и мы в расчете.
— Может, и пяти хватит, да? — осторожно предложил Гурам.
Темыч затянулся еще раз, а затем щелчком отправил окурок в дальний угол бокса. Гогричиани молча отследил эту траекторию взглядом.
— Ты не на базаре, хачик, — последовал жесткий ответ. — Или давай десятку, или я прямо здесь и сейчас посчитаю твои зубы рукояткой своего «Магнума». Хочешь? Помнишь, как нам было весело позапрошлой зимой?
Гурам помнил и совсем не желал повторения того давнего кошмара. Со вздохом он выдвинул верхний ящик стола, отсчитал положенную сумму и протянул ее Ремезову. Тот не стал перепроверять. Сунул деньги в карман и поднялся со стула.
— Ну все, — резюмировал он. — Мы погнали. Приятно было в очередной раз иметь с тобой дело, Гурам. Если что, обращайся и впредь. Урюка твоего задроченого я сейчас пришлю.
— Какую сумму вы ему озвучили, Артем? — запоздало воскликнул Гогричиани, когда его визитер уже находился на полпути к порогу.
Темыч обернулся.
— Пять штук.
Гурам удовлетворенно кивнул. Ремезов вышел из бокса, и дверь за ним захлопнулась сама собой. Гогричиани с трудом выбрался из-за стола и прошелся по помещению, разминая затекшие ноги. Самое неприятное осталось для него позади. И, положа руку на сердце, Гурам признавал, что он еще дешево отделался. Иногда, когда он обращался к своей местной крыше за помощью, набегала и куда более существенная сумма. Гурам полагал, что сегодня Темыч просто был в хорошем настроении.
Лязгнула створка, и Гогричиани обернулся на звук. На пороге бокса, понурив голову, стоял с мрачным видом Даур.
— Прости, Гурам, я…
Гогричиани устало махнул рукой.
— Забудь, да? — он двинулся навстречу Дауру и остановился в полуметре от него. Пристально вгляделся в лицо «бомбилы», и молодому человеку показалось, что в глазах Гурама мелькнуло искреннее сочувствие. — Как ты сам-то, дорогой? Сильно пострадал, да?
— Не очень, — Даур потер ушибленную шею, а потом прислушался к болевым ощущениям в области ребер. Он действительно чувствовал себя более или менее сносно. — Могло быть и хуже. Но я пытался дать им достойный отпор, Гурам…
— Я знаю, — Гогричиани покачал головой. — Вай, вай! Ну ты подумай, дорогой, какие страшные эти русские, да? Звери просто, а не люди. Честное слово! Взять и избить человека из-за такого, казалось бы, пустяка. Скажи спасибо, что не убили, да?
— Да, — машинально ответил Даур.
— Нет, я серьезно, — Гогричиани заложил руки за спину и слегка качнулся на носках. — Ты и впрямь легко отделался, Даур. Тут скины недавно на рынке такой погром устроили! Слышал, да?
— Нет.
— Э-э-э, кошмар просто! Двое убитых, десять раненых… Все выходцы с Кавказа. И за что, ты подумай? Ни за что. Просто потому, что им так захотелось, да? Не любят тут нашего брата. Ай, как не любят. Если бы не этот бизнес, честное слово, развернулся бы и уехал. Ужасный город, ужасные люди… — Гурам помолчал, наблюдая за тем, какой эффект производят его слова на собеседника. Однако Даур по-прежнему не поднимал головы. — Но не могу. От меня многие зависят. Ты, например, Астамур тот же… Все остальные, кто мне поверил и приехал сюда на пропитание зарабатывать. Как я смогу им в глаза смотреть, если уеду? На кого брошу все это? — он сделал рукой широкий жест. — Одна надежда, Даур. Говорят, времена меняются. А вместе с ними и люди меняются. Слабая, конечно, надежда, но куда без нее? Никуда, да?
Гурам слегка тронул Даура за плечо, и тот поднял на своего хозяина полный грусти взгляд.
— Хочешь чаю, да? — радушно предложил Гогричиани, выпячивая нижнюю губу. — Или чачи? Проходи, садись, дорогой. Могу представить, как тебе тяжело…
Он осторожно повел Даура вперед и усадил на стул рядом со столом Шангелиа. Молодой человек не сопротивлялся.
— Но ты забудь, да? — Гурам уже суетился с чайником за спиной «бомбилы». — Забудь, я тебе говорю. Неприятно, да, но с кем не случается. Говорю тебе, радуйся, что жив остался. Что еще солнце видишь, небо видишь. Воздухом дышишь, да?
— Я должен им пять тысяч долларов, — глухо произнес Даур, не поворачивая головы.
— Вай, зачем так говоришь? — Гурам вернулся, сел на место Шенгелиа и тяжело положил перед собой сцепленные в замок руки. — Какие деньги? Они когда уходили, разве сказали тебе, что ты им еще что-то должен?
— Нет, — Даур покачал головой. — После того, как этот с золотым зубом поговорил с тобой, они отпустили меня, сели в свою машину и уехали. Никто ничего не сказал. А я к тебе пошел. Покаяться…
— Да не в чем тут каяться, дорогой, — всем своим видом и в первую очередь демонстративно беспечным голосом Гогричиани старался приободрить работника. — Они ничего не сказали тебе потому, что не о чем уже было говорить. Я заплатил им за тебя, вот они довольные, как ишаки, и укатили.
