Чингиз Абдуллаев - Этюд для Фрейда
– А здесь вы спите с ней в одной спальне. Вы считаете нормальным, что она остается в спальне с вами, а не с мужем?
Галия недовольно посмотрела на него. Неприятно усмехнулась.
– И это говорите вы? Только что вы рассказали, что не живете со своей семьей и вообще ваша жена вас не видит. И вы считаете себя вправе давать мне советы в этом вопросе?
– Я не даю советов. Я только уточнил, как вы относились к этому положению?
– Нормально. Костя любил Наилю, а его увлечения должны были рано или поздно закончиться.
– А где ваш супруг? Вчера они должны были приехать?
– Они прилетели. Сейчас они в моей квартире вместе с сыном. Вчера сидели у нас допоздна. Сегодня тоже приедут. Почему вы спросили про мужа? Я догадываюсь, что неспроста.
– Много лет назад вы не простили мужу измены. А сейчас закрывали глаза на неверность вашего зятя и ничего не говорили дочери. Это нормальная позиция?
Галия опустила руки на стол. Поправила сахарницу.
– Что вам сказать? – спросила она. – Вы ведь должны все сами понимать. Мы почти ровесники. Возможно, я была тогда неправа. Слишком молодая, слишком самолюбивая, слишком резкая. Возможно, нужно было дать моему мужу шанс, попытаться его понять – не простить, но хотя бы понять. А я решилась на разрыв. Я ведь росла в традиционной татарской семье. И меня выдавали замуж совсем молодой девушкой. Мой муж Марат был моим первым мужчиной. И последним. Когда я узнала, что у него связь с этой... в общем, с этой женщиной, у меня было такое чувство брезгливости, которое я никогда ранее не испытывала. Я не представляла себе, как я смогу лечь в постель с человеком, который уже осквернил себя общением с другой женщиной. Мне было физически неприятно даже думать об этом.
Она поправила волосы.
– Он меня просил одуматься. Обещал разорвать с ней отношения. Просил ради детей. Но я была непреклонна. Вот такая гордая и самолюбивая женщина. И тогда мы развелись. Я воспитывала детей одна. Марат, мой бывший муж, часто приезжал к нам, встречался с детьми, передавал деньги. Я разрешала ему их видеть. Но обратно не приняла. А потом произошла эта трагедия с Наилей...
Галия тяжело вздохнула.
– Я потом часто спрашивала себя, как такое могло случиться? Наиля встречалась с молодым человеком, который казался таким милым и хорошим мальчиком. А оказался наркоманом. У нее был выкидыш. Мы все были в шоке. Тогда я впервые подумала, что не имела права растить детей без отца. Ведь если бы Марат был рядом, возможно, он сумел бы поговорить с этим парнем по душам, разглядеть в нем то, что я не смогла разглядеть. Наиля тоже очень переживала. И много лет ни с кем не встречалась. Я тогда пережила большое потрясение, испугалась, что дочь навсегда останется одна. А, когда появился Константин, я обрадовалась. У него отец был очень известным человеком. И сам он был вполне подходящим женихом. Не очень молодой, но уже солидный, крупный бизнесмен, красивый, веселый, всегда любезный. В общем, я не возражала. А на его мелкие шалости я закрывала глаза. И дочери советовала относиться к своему мужу более терпимо. Вы спрашиваете, почему я иначе относилась к своему мужу? Может, потому, что я была тогда молодой и нетерпимой. Вы хотите, чтобы я внушала и своей дочери подобные чувства? Значит, вы не совсем понимаете материнские чувства. Ради дочери, ради ее счастья я готова. Если бы я узнала, что он обижает мою дочь, я бы сама его убила. Не задумываясь. И не смотрите на меня с таким изумлением. Наиля – единственное существо, ради которого я живу на этой земле.
– Я вас понимаю.
– Видимо, не совсем. Сына я отправила к мужу, пусть работает с ним и учится у отца. Мальчику нужен мужской пример, нужен отец. И вообще я многое переосмыслила за последние годы. Я старалась жить так, как мне казалось правильным. Но нужно было вовремя пересмотреть некоторые мои принципы. Хотя я думаю, что ничего бы не получилось. Нас так воспитали. Мой брат тоже развелся со своей супругой, когда узнал, что она ему изменяет. Отец Светланы так и не сумел простить супруге измены. Она встречалась с известным спортсменом, хоккеистом. Вы наверняка о нем слышали. Известный человек. И мой брат ее бросил. Это было много лет назад. Тогда говорили, что этот хоккеист обещал жениться на матери Светланы. Но она отказалась выходить за него замуж. Случайно узнала о его связях с другой. Все как обычно. Мужчинам нельзя доверять, но и слишком доставать их тоже нельзя. Вы все такие хрупкие существа. Когда делаете больно женщинам, вас нужно понимать. Когда мы пытаемся отстоять свои права, вы либо уходите, либо ломаетесь. И как нам с вами быть, даже не представляю.
– Терпеть и любить, – грустно сказал Дронго, – главное достоинство женщины – терпение.
– Терпение, – повторила она, словно пробуя это слово на вкус, – да, возможно. Хотя я не уверена, что все женщины на это способны. Особенно молодые. Они более нетерпеливые, более эмансипированные и более стойкие. А теперь объясните мне, откуда там взялась какая-то женщина? Вы считаете, что именно она убила моего зятя?
– Там кто-то был, – подтвердил Дронго, – и этот неизвестный (или неизвестная) проявил удивительную смекалку. Забрал плащ вашей дочери и вышел через главный выход. Консьерж даже не посмотрел в ее сторону. Сейчас убийцу или свидетеля пытаются вычислить по ее обуви.
– У меня тоже есть пара от Гуччи, – сказала Галия, – вы можете подумать, что я решила так образом отделаться от своего зятя.
—Могу, – кивнул Дронго, – и я думаю, что у вас могли быть основания.
– Возможно, – кивнула она, – но учтите, что при этом я бы причинила боль своей дочери. А я на это не способна. Если бы ради нее пришлось лгать всю мою оставшуюся жизнь, я бы лгала. Если бы пришлось кого-то убить, чтобы ей было хорошо, возможно, убила бы. И после моих слов вы решите, что именно я ударила несчастного Костю по голове. Но я этого не делала. Он, конечно, вел себя не очень порядочно, особенно в последние месяцы, но я бы посоветовала дочери терпеть. Вот так. Я его не убивала. Можете исключить меня из числа подозреваемых.
– Почему вы ничего не говорили дочери о пропавших вещах? Ведь их могли забирать женщины, которые посещали ее квартиру.
– Я не хотела об этом даже думать. И Константин был не таким идиотом, чтобы позволять кому-то воровать из его дома. Я думаю, что здесь какая-то ошибка. Он был достаточно серьезным человеком, чтобы водить в свой дом обычных воровок. Нет, я в это просто не верила.
– Вы так и не нашли свой телефон?
– Не нашла. И это меня немного настораживает. Ведь я разговаривала с Костей именно в тот момент, когда его кто-то ударил.
– Что вы ему говорили? Можете вспомнить дословно?
– Я сказала ему, что Наиля просила позвонить. Сказала, что она будет в городе и он может нас забрать. Он мне пообещал, что заберет. Сказал, что обязательно за нами заедет. Даже пошутил, что он любит не только жену, но и тещу. Нечто в этом роде. И вдруг я услышала какой-то треск, шум, крик. Получается, что его убили не у меня на глазах, а у меня на ушах, если можно так сказать. И теперь я не знаю, что мне думать. Если там была женщина, то, возможно, ее разозлили его слова. Или она просто ждала удобного момента. Не понимаю, что именно там произошло.
– Ваша обувь, – напомнил Дронго, – какой у вас размер обуви?
—Тридцать девятый, – ответила Галия, – у меня довольно крупная нога.
– Это не крупная, – улыбнулся Дронго, – говорят, что Квентину Тарантино очень нравится показывать все время голые пятки Умы Турман в кадрах своих фильмов. У нее сорок второй размер, что для женщины достаточно много. А у меня сорок шесть с половиной, а я считаю свой размер нормальным. Вы можете показать мне вашу обувь от Гуччи?
– Это смотря для кого, – она улыбнулась, – сейчас принесу. Вы думаете, что убийца забрала мою обувь, чтобы подставить меня таким образом? Нет, мои туфли хранятся как раз в нашей спальной, куда никто, кроме меня и Наили, не входит.
Она поднялась и вышла из-за стола. Через несколько минут вернулась. В руках была темная коробка с характерными логотипами известной фирмы. Галия положила коробку на стол.
– Они здесь. Я даже чувствую их вес. В общем, обычная обувь. Неужели вы действительно полагаете, что я могла совершать кражи из дома своей дочери.
Он посмотрел на коробку. На что он надеялся, когда просил ее принести обувь? Ведь абсолютно понятно, что таких пар может быть много. И, словно услышав его мысли, Галия сказала:
—Как видите, они у меня, и значит, никто их у меня не забирал. Нужно искать женщину с другой парой обуви. Хотя не представляю, как вы ее найдете. Ведь обувь от Гуччи может быть у тысячи женщин. Особенно в Москве.
– У меня есть знакомый, – вспомнил Дронго, – я поговорю с ним. Может, есть какие-то особенности. Посмотрим. Не бывает преступлений, которые нельзя раскрыть. Постарайтесь все время быть рядом со своей дочерью. Не оставляйте ее одну. И еще одна просьба: если найдете свой телефон, то, пожалуйста, позвоните мне.
