Анна Данилова - Страна кривого зазеркалья
И вдруг внезапная догадка ослепила ее… Ей стало даже немного душно, когда она подумала, какой ответ получит, если спросит, какие запахи подсказывали Тамаре, взрослой и искушенной женщине, что жена ее любовника где-то рядом…
– Тамара, у меня вопрос. – Танин голос прозвучал необычайно звонко и нервно, Женя даже вздрогнула и уронила свое вязанье.
– Да, пожалуйста… задавайте ваш вопрос…
– Вы проводили время в квартире Гамова днем и ночью?
– Разумеется, ведь я поселилась у него.
– Насколько я поняла, днем вы не встречали его жену, хотя слышали, что она где-то ходит, перемещается по квартире… Вам не показалось это странным? Может, никакой жены у Гамова и не было?
– Не было? Как это? Я что, глухая и ничего не слышала? Или слепая, что ничего не видела? Или у меня нет обоняния?
– А при чем здесь обоняние? Она что, пользовалась каким-то духами…
– Да нет, духи здесь ни при чем! Как бы вам объяснить… Понимаете, днем я очень уставала, возилась по дому… Вела себя так, словно мы с Гамовым живем одни. Если увижу мокрое полотенце на сушилке, то я хоть и понимаю, что это ее полотенце, которым она сейчас сушила волосы, то все равно стараюсь не думать об этом. Так вот… Я немного отвлеклась… Ночью я спала как убитая, а потому, исходя из тех условий и правил, с которыми мне приходилось мириться, я начинала понимать, что и та, другая женщина тоже приняла мои правила… Наверное, я снова говорю загадками, и вы ничего из сказанного мною не понимаете…
– Нет, отчего же, – тянула Таня нить сложного разговора, – вы, вероятно, хотите сказать, что поскольку вы с Гамовым вели как бы дневной образ жизни, то его жена оживала ночью…
– Вот! Вы все идеально поняли. Объясню, почему. Но ведь это же на самом деле невероятно, что мы с ней ни разу нигде не столкнулись, и тогда я предположила, что днем она отсыпается, чтобы ночью работать.
– Значит ли это, что она вечером покидала квартиру?
– Понятия не имею. Но то, что она по ночам возилась на кухне, – точно. Когда я утром входила в кухню, даже в восемь утра, все было чисто убрано, посуда перемыта, но повсюду пахло чем-то невероятно вкусным, сладким… Как карамелью. Иногда у нее, видимо, что-то подгорало…
– Игорь, давай попросим нашу гостью проехать с нами на квартиру Ларисы… Ведь она столько времени провела в квартире у Гамова… Она могла запомнить какие-то предметы, инструменты…
Но ее никто не понимал.
– Хорошо, тогда сначала поступим по-другому. Вы, Тамара, человек не бедный. У вас множество хлопот… Где вы заказываете торт на какое-то торжество? В кондитерской? Или покупаете готовый? Или печете сами?
– Я? Нет, что вы… У меня другие принципы. Вы же слышали, как я говорила о психологах… Когда появляется проблема, надо обращаться к профессионалам. Так и в отношении торта…
И тут она побледнела.
– А почему вы вдруг заговорили о торте?
– Вы не ответили на вопрос, кто для вас печет торты?
– Одна женщина. Она работает одна и творит из муки, яиц и масла произведения искусства… Но вам, извините, это будет не по карману… Это очень дорогое удовольствие…
– Как часто вы заказывали у нее торты?
– Несколько раз. В основном на дни рождения, на Новый год… К ней очередь… Но хороший торт может стоить до восьми тысяч долларов!
Мужчины присвистнули. Женя покачала головой и сбилась со счета – она пересчитывала петли в своем вязанье.
– И что же это за торты такие? Они что, из золота?
– Нет, просто это очень сложная работа, требующая большого мастерства и терпения… Однажды я заказала торт, и когда его внесли в комнату, где собрались гости, то все подумали, что это огромный букет ирисов, понимаете? Там было съедобным буквально все, до самого последнего лепестка…
– Как зовут вашего уникального кондитера?
– Маша. Маша Рубина.
Таня бросилась к телефонной книге.
– Хочешь позвонить в загс? – широко улыбнулся Крымов, начинающий понимать, куда клонит Таня. – Гамов живет в Кировском районе… Я знаком с заведующей…
– Тогда звони сам. – Таня уступила ему место рядом с телефоном.
Крымов, отыскав в телефонной книге номер загса, позвонил и спросил так, чтобы слышали все:
– Элеонора Вельяминовна, это Крымов вас беспокоит… Мне нужна от вас одна небольшая справочка. Пожалуйста, узнайте фамилию жены Гамова Валерия Константиновича. Они развелись, насколько я понимаю, не так давно… Нет, к сожалению, точной даты назвать не могу… Хорошо, я подожду. Запишите мои телефоны… Это срочно. Я в долгу не останусь. – Он положил трубку. – Она перезвонит.
Тамара встала и подошла к окну. Казалось, ей не хотелось, чтобы кто-то видел ее лицо.
– Тамара, что с вами? Вам нехорошо? Что случилось? – Крымов подошел к ней и обнял ее сзади за плечи. – Вы плачете?
– Многие считают, что все красивые женщины тупы как пробки…
– Тома, прекрати…
– Думаете, я ничего не понимаю? – Она повернулась, и все увидели, что по щекам ее льются слезы. – Я не дура… Ведь вы хотите мне доказать, что я все это время жила в квартире Маши? Что Маша Рубина – жена Гамова? И что она ночами пекла торты, зарабатывая себе на квартиру? И что она знала меня как свою клиентку и, боясь потерять, делала все возможное, чтобы только мы не столкнулись где-нибудь в ванной или кухне?
– Думаю, что так, – согласился с ней Крымов.
Раздался звонок. Крымов взял трубку.
– Спасибо, Элеонорочка. Рубина Мария Аркадьевна. С меня причитается…
– А кому вы, Тамара Игоревна, решили подарить торт в форме гроба? – раздался тихий голос Тани, далеко не уверенной в том, что заказчицей этого торта в действительности является Тамара.
Сильно рискуя обидеть Гетманову и блефуя так, как никогда прежде, Таня Бескровная достала из ящика письменного стола и разложила перед Тамарой фотографии, сделанные с удивительного торта.
Тамара подолгу разглядывала каждый снимок. Снова брала, смотрела и откладывала.
– Значит, она его сделала-таки? А я уже собиралась ее разыскивать… Она же исчезла с авансом…
– Вы не ответили мне, кому вы решили подарить такой торт? – настаивала на своем Таня, в душе радуясь тому, что и на этот раз интуиция не подвела ее.
– Да ей же и собиралась подарить… Чтобы она испугалась и съехала с квартиры, а Гамова оставила мне…
– Не торт, а прямо реквием… – растрогалась Женя и шмыгнула носом. – Сама для себя испекла гроб… А потом ее застрелили… Где же вы, Тамара, взяли пистолет? Вам Гамов одолжил? Или муж? Или еще кто?
– Я тоже в последнее время начал сомневаться, что убили Ларису Иванову. – Крымов прикрыл своим телом растерянную и готовую упасть в очередной обморок Тамару. – А вы не накидывайтесь на бедную женщину… Мы еще ничего не знаем…
– Гамов сказал, что это его жена… – скулила за спиной Крымова перепуганная насмерть Тамара. – Господи, во что я снова влипла?
– В шоколадный торт, – осторожно заметила Женя и опять принялась набирать петли.
Глава 17
Николай Николаевич Зинченко никому не сказал, что у него день рождения. Они прилетели из Москвы в Саратов, где их встретил водитель автобуса, который и доставил их всю уставшую и страдающую от похмелья компанию в пансионат «Сосновый бор». Когда у Зинченко, живущего в Москве и работающего в центральном офисе «Вега-банка», спрашивали о волжском пансионате «Сосновый бор», он всегда отвечал примерно одно и то же: «Отдохнуть можно, выспаться…» И это было чистой правдой. Он практически никогда не участвовал в оргиях, мало пил, а потому коллеги, давно знавшие его, перестали приглашать его в сауну, откуда и начиналось все незамысловатое веселье. Николаю Николаевичу в его сорок пять больше нравилось, что за ним ухаживают, готовят его любимые блюда, делают маникюр и педикюр, массаж, что за ним следят, взвешивают, приглашают в бассейн строго по часам и позволяют ему спать столько, сколько он пожелает. При его огромной нагрузке в столице, где ему приходилось вставать очень рано, чтобы из своего загородного дома успеть к восьми часам в Москву на работу в банк, а возвращаться около полуночи, «Сосновый бор» представлялся ему настоящим раем. Это сейчас он оказался здесь в компании своих коллег, а прежде предпочитал приезжать сюда один, чтобы не видеть всех тех, кто успевал надоесть ему в Москве.
Восьмое июля, когда они приехали в пансионат, и был днем его рождения. Конечно, если бы его коллеги были повнимательнее, то, может, кто-то из них и вспомнил бы про его день рождения и на банкете, посвященном окончанию работы московского совещания и, соответственно, началу отдыха, прозвучал бы тост в его честь. Но ничего такого не произошло. Он не обиделся совершенно. Хорошо выпил, закусил, потом отправился в отведенную ему комнату, лег, скинув тесные ботинки, на широкую удобную кровать, растянулся во весь рост и в таком вот расслабленном положении дождался звонка жены из Москвы, которая сердечно поздравила его с днем рождения и пожелала ему хорошего отдыха, после чего проспал несколько часов. А когда проснулся, то было уже поздно даже прогуливаться по аллеям, что он любил делать обычно перед сном. Дышать воздухом, напоенным запахами близкой реки и сосен, было не только полезно, но и очень приятно. Звонить по внутреннему телефону Кате, чтобы попросить сделать ему массаж лица или рук, что доставляло ему удовольствие, он все же не осмелился. Она, наверно, уже спала, и его звонок мог быть расценен и истолкован не так, как ему бы этого хотелось. Оставалось ждать утра. Но что было делать ночью? Несколько часов бдения возле окна? Разве что посмотреть телевизор?
