Алексей Макеев - Чистосердечное убийство (сборник)
— Есть кое-кто, но и он не всемогущ.
— Этот человек может приставить к нам охрану? — продолжала настаивать Аленка. — Пара матерых детективов от твоего полицейского начальника, два крепких мужика от моего знакомого владельца охранного бюро. Как?
— Ты к чему клонишь? — спросил Гуров.
— К приключениям! Мы с тобой сообща формируем нам с Машкой охрану, а я тебя элементарно вывожу на ректорат университета. Точнее, мы с Машей. Виновата! — Аленка изогнулась в шутливом поклоне. — Не с Машей, а с известной актрисой Марией Строевой, которая совсем случайно, проездом оказалась в нашем городе.
— Алена, перестань дурачиться, — попросила Мария.
— Ладно, скучный вы народ! — Алена махнула рукой и уселась на диван. — Рассказываю свой план. Но для начала замечу, что вам, дорогие мои, детективов читать надо побольше, чтобы фантазию развивать.
— Нездоровую, — заявил Гуров и хмыкнул.
— Неважно. — Аленка расхохоталась. — Главное, позитивный настрой и нестандартный подход — вот ты уже интересный человек, и с тобой хотят общаться! Ладно, излагаю. Есть у меня в салоне один постоянный клиент, который понимает, что мужчина тоже должен выглядеть ухоженно. Он как раз проректор университета. Как вам подарок, а? Слушайте дальше, ущербные! У них как раз сейчас проходит ежегодный конкурс художественной самодеятельности под названием «Студенческая весна». Я совершенно случайно знакомлю в салоне Машу с проректором. Он покупается на ее очарование и просит выступить на сцене. Так сказать, гость программы. Маша соглашается, мы едем вместе с ней, она выступает, а потом, во время фуршета, выясняет все, что тебе нужно. Ты стоишь за ее спиной и слушаешь.
— Не понял, — удивился Гуров. — В каком смысле я стою за спиной?
— Ты не в смысле стоишь, а в образе личной охраны. Иногда можешь наклоняться к уху жены и давать ей советы. Ну, умная я?
— Аферистка! — сказал Гуров с восхищением.
— Это все здорово придумано, — согласилась Мария. — А что конкретно тебе нужно узнать?
— Мне важно выяснить, кто и, главное, каким образом ведет в университете экологическое направление. Кто из вузовских преподавателей бьется в правительстве за природоохранные зоны, за экологические программы. А также неофициальное мнение о них начальства, сплетни, слухи и тому подобное.
— Пожалуй, можно, — задумчиво согласилась Мария. — Только не надо телохранителя мне приставлять. Слишком это необычно в их среде, привлечет ненужное внимание. Лучше пусть это будет твой бойфренд.
— Эй-эй-эй! — запротестовал Гуров. — Мы так не договаривались.
— Надо, милый! Так будет реалистичнее, — строго сказала Мария. — Алена автор сценария, режиссер этого спектакля, а твое дело актерское. Понять, прочувствовать, соответствовать. И вообще, господин полковник, вся ваша работа — постоянная игра. Пора бы уже понять и привыкнуть.
— Ага. — Алена хитро улыбнулась и облизнулась. — Попался, чужой мужик! Чтобы я такой шанс упустила, при живой жене да в ее присутствии!
— Маша!.. — укоризненно сказал Гуров.
— Потерпи, — строго велела Мария и погрозила пальчиком. — Только, чур, не увлекаться. Легкий флирт осилите, полковник?
Оля стала приходить в себя. Она почувствовала головную боль. Все тело ломило от лежания на чем-то жестком, неудобном и неровном. Девушка начала воспринимать окружающий мир и сразу испугалась. В голове у нее прояснилось.
Она вспомнила, как рядом остановилась машина. Открылась дверца. Высунулся мужчина с бледным холодным лицом и что-то спросил про дорогу. Оля наклонилась, и кто-то тут же зажал ей нос тряпкой, смоченной чем-то едким. Голова сразу закружилась, ноги подкосились. Ее стали заталкивать в машину. Больше она ничего не помнила.
Оля открыла глаза и попыталась вскочить со своего неудобного и нечистого ложа. Несмотря на скудное освещение, ей почему-то сразу показалось, что она лежит на чем-то неопрятном.
Высокий потолок, какой-то надоедливый гул рядом, вонь и боль в руке. Что это? Оля поняла, что больно ей прежде всего из-за того, что она пыталась освободить левую руку, стянутую какой-то тонкой белой пластиковой полоской, привязанной к спинке старой железной кровати.
Оля села, поджала ноги и с ужасом осмотрелась.
«Папочка, миленький, родной! Где я, почему, кому нужна? Как страшно! — Оля заплакала, закусив нижнюю губку. — Обидно, что все это случилось со мной. Почему, зачем? Из-за папы? Но я-то тут при чем? Господи! — Страх сковал грудь ледяным обручем так, что даже слезы перестали течь из глаза. — Вот так обычно и делают в фильмах, которые я никогда не любила смотреть. Про всякие мафии и бандитов. Мол, ты соглашаешься или же мы тебе присылаем пальчик твоей дочери, потом руку. — Оля готова была закричать от ужаса, но он же настолько сковал все ее тело, что она не могла даже дышать. — Помогите же кто-нибудь!».
Рядом стукнуло и со скрежетом отодвинулось что-то железное. Оля уже стала привыкать к слабому свету единственной запыленной лампочки, свисавшей на длинном проводе откуда-то сверху. Она уже различала железные стены вокруг и могла оценить размеры помещения. Это была комнатушка с бетонным грязным полом размером едва ли больше десяти квадратных метров.
Девушка вжалась спиной в теплую железную стену и попыталась отползти по каким-то старым одеялам и матрацам, которыми была покрыта кровать. Точнее сказать, это был деревянный щит, лежащий неизвестно на чем.
Дверь с ржавым скрежетом открылась. За ней находилось такое же помещение, тоже почти не освещенное. Гул какого-то большого мотора стал сильнее.
В проеме возник мужской силуэт. Этот человек вошел и плотно закрыл за собой дверь. Оля опять увидела это лицо. Именно этот молодой мужчина высовывался из машины и спрашивал, как проехать куда-то. Бледное лицо, ледяные жесткие глаза и губы как прорезь. Оля чувствовала, что все ее тело до сих пор болело от его пальцев. Он бесцеремонно тащил ее в машину.
— Очухалась? — спросил парень высоким противным голосом. — Молодец. Молодой, сильный организм.
Он подошел, потрогал пластиковую полоску, притягивающую кисть ее левой руки к спинке кровати, потом улыбнулся и сел рядом. Оля пискнула от страха и еще сильнее вжалась спиной в твердую стену.
— Ты что, боишься меня? — с глумливой улыбкой спросил парень. — Не надо. Я хороший, добрый. Вот пришел поговорить с тобой, успокоить. Может, ты есть хочешь или пить? В туалет приспичило, а?
— Чего тебе надо? — выдавила Оля через пересохшее горло. — Зачем все это?
— Да ты не бойся, — проговорил парень, откровенно разглядывая ее. — Ничего с тобой тут не случится. Не съедят тебя. Это временно, для пользы дела.
— Какого? Зачем? — Оля снова стала биться и дергать руку.
Она прекрасно видела, какими глазами этот парень на нее смотрел, как его грязный взгляд скользил по ее коленям, которые едва прикрывало короткое летнее платье. Он пялился на глубокий вырез, в котором виднелась ложбинка между грудей, буквально щупал ее тело взглядом, хотя и пытался успокоить.
Дурак! Такими словами не успокаивают! От них только еще страшнее становится!
Оля совсем потеряла над собой контроль. Ею овладела паника, она рвала руку, пыталась вскочить на кровати, но щит, на котором сидела пленница, вдруг стал съезжать, грозя опрокинуться. Еще немного, и она сломала бы себе привязанную руку.
Парень понял, что Олю охватила истерика. Он схватил ее, стал прижимать к грязной вонючей постели. Но Оля почувствовала прикосновения его рук, начала вырываться еще сильнее и истошно кричать.
Парень навалился на нее всем телом, пытаясь не дать девушке упасть на пол и повредить себе руку. Эта близость совсем его распалила. Он сначала держал Олю за руку, хватал за поясницу, но постепенно его руки стали смелее шарить по ее телу, нащупали грудь. Слюнявые губы поползли по шее, щеке. Он уже не просто прижимал девичье тело к себе, навалился на него всем своим весом, пытаясь коленом разжать ее ноги.
Оля поняла, что сил не хватает. Еще несколько секунд такой дикой борьбы, и она совсем обессилит. Тогда случится ужасное, мерзкое, гадкое. Девушка теряла силы, чувствовала, как ледяные руки шарят по ее бедру, нащупывают резинку трусиков.
Оля заплакала навзрыд от слабости и отчаяния. Сил больше не осталось, она была во власти этого гада. Девушка потеряла мать в раннем детстве и не помнила даже ее лица.
Она вдруг громко закричала:
— Мама! Мама!
Голос эхом прокатился под железными ржавыми сводами и затерялся в гуле странного механизма. Жадные руки уже стянули с нее трусики, схватили и выбросили такую совсем уж интимную вещь, как гигиеническую прокладку. Он рывком раздвинул ей ноги и схватил ладонью за самое сокровенное.
Олю вырвало прямо себе на грудь. Ее выворачивало наизнанку, она захлебывалась в рвотных массах и снова начала биться в конвульсиях.
