Наталья Александрова - Ад да Винчи
— Ну как, — Маша склонилась над плечом Старыгина. — У вас что-нибудь получилось?
— Цифры я расшифровал, — смущенно ответил реставратор, — только в результате опять получилась какая-то загадка… — и он вслух прочел две стихотворные строки.
— Геката? — неуверенно проговорила Маша. Кажется, это какая-то древнегреческая богиня?
— Ну, если быть до конца точным, Геката древнегреческая богиня мрака, ночных видений и чародейства, древняя богиня, чтимая самим Зевсом. Она покровительствовала охоте, пастушеству, разведению коней. Геката — ночная, страшная богиня, с пылающим факелом в руке и змеями в волосах. По поверьям древних, Геката бродит среди могил и выводит призраки умерших. Изображения Гекаты обычно помещали на распутье и перекрестке дорог.
— Спасибо за такую исчерпывающую лекцию, — насмешливо отозвалась Маша. — Однако вся эта информация нисколько не приближает нас к разгадке! Как там написано «как человек идет с рассвета до заката»?
Девушка задумалась, наморщив лоб.
— Что-то мне это напоминает… — пробормотала она через минуту.
— Не знаю, — Старыгин пожал плечами, — я долго думал, но ничего не приходит в голову. Какая-то чушь.., при чем тут Геката? Фраза совершенно бессмысленная.., вряд ли нам удастся ее понять…
— Ну да, раз не удалось вам — то где уж мне, глупой женщине, — проворчала девушка. — Типичный мужской шовинизм!
— Я ничего такого не имел в виду… — протянул Старыгин. — Но согласитесь, это действительно какая-то бессмыслица!
— Все загадки поначалу кажутся бессмысленными, — задумчиво ответила Маша. — Знаете, например, что это такое — «закукулено, замумулено, заколочено, зазамочено, и у вас не хватит мочи раскукулить, раззамочить, если кто-то закукулил, если кто-то замумулил»?
— Бред какой-то, — отмахнулся Старыгин.
— Никакой не бред, а загадка! И разгадка ее ключ и замок! — И девушка рассмеялась.
Старыгин подумал, что ему по крайней мере удалось отвлечь Машу от грустных мыслей об их трудном положении. Хотя вряд ли удастся приблизиться к разгадке странного послания.
Вдруг Маша замолчала и уставилась прямо перед собой, шевеля губами.
— Загадка! — воскликнула она радостно. — Ну конечно!
— В чем дело? — Старыгин насторожился. У вас появилась какая-то мысль?
— Еще какая! Берете назад свои слова о мужском превосходстве?
— Да я такого никогда и не говорил!
— Ну, значит, думал! Короче.., какая самая знаменитая загадка в истории человечества?
— Ну.., я не знаю…
— Загадка Сфинкса! — выпалила Маша. — Помните, Сфинкс сидел на дороге перед городскими воротами и спрашивал каждого: кто утром ходит на четырех, днем на двух а вечером на трех? И только Эдип смог ответить, что это человек, который утром, то есть в детстве, ползает на четвереньках, днем, то есть в зрелом возрасте, ходит на двух ногах, а в старости опирается на палку! Так вот, наш неизвестный доброжелатель задал нам обратную загадку — как человек идет с рассвета до заката, это значит разгадкой являются числа четыре, два и три!
А вот при чем здесь Геката, я действительно не понимаю… — и Маша снова поникла.
— А вот про Гекату я, кажется, догадываюсь, — оживился Старыгин. — Ведь ей, богине ночи, была посвящена левая сторона всех предметов!
Клятвы Гекате приносили, поднимая левую руку, а не правую, как в других случаях!
— И какой вывод вы делаете?
— Значит, нам нужно сворачивать налево после четвертой, второй и третьей развилки.
Ведь я говорил вам, что изображения Гекаты помещали на перекрестках!
— Здорово! — обрадовалась Маша, — Как мы с вами здорово объединили наши способности! Мы — настоящая команда!
— Конечно! — Старыгин смущенно улыбнулся. — А скажите — как вам пришла в голову загадка Сфинкса? Я думал, вы не очень сильны в древнегреческой мифологии!
— Ну уж вы меня считаете совсем необразованной! Между прочим, я в детстве очень любила греческие мифы! Кстати, — она встала и шагнула к темному проему, — не мешает проверить нашу догадку, а то мы так радуемся, как будто уже нашли Мадонну Литта, а может быть, у этой загадки совсем другое решение!
— Согласен. — Старыгин поднял над головой фонарь и пошел вперед по коридору.
Какое-то время галерея была прямой, без развилок и разветвлений. По обе стороны в несколько рядов тянулись ниши древних захоронений.
— И где же эти перекрестки, которые мы должны отсчитывать? Если нам придется идти прямо, пока не насчитаем четыре поворота, мы рискуем пробродить здесь не один месяц!
Старыгин хотел ответить Маше что-нибудь бодрое, но как раз в это время луч фонаря выхватил из темноты первую развилку.
Более узкий коридор отходил в сторону, теряясь во мраке.
— Ну вот, первый поворот уже есть, будем надеяться, что дальше пойдет быстрее! — проговорил Старыгин, прибавляя шагу. Его терзало смутное беспокойство, но он не хотел раньше времени волновать свою спутницу.
Действительно, очень скоро показался второй отходящий в сторону коридор. Еще через десяток метров миновали третью развилку и наконец показалась четвертая.
— Видите, все оказалось не так страшно! бодрым голосом произнес Дмитрий Алексеевич. — Сворачиваем налево, как велит нам Геката!
Боковой коридор был уже, и воздух в нем казался более затхлым, чем в основной галерее.
К счастью, идти по нему пришлось совсем недолго: метрах в двадцати от развилки показался первый перекресток и еще через пять минут — второй.
На этот раз путники свернули в более широкую галерею. Правда, она ощутимо спускалась вниз. Вскоре стало заметно холоднее.
— Жаль, что мы не прихватили с собой какую-нибудь теплую одежду, — пожаловалась Маша, прибавляя шаг, чтобы согреться. — Как, интересно, проводили здесь свои богослужения первые христиане? Здесь немудрено заполучить воспаление легких!
— Ну теперь, я надеюсь, нам осталось идти совсем недолго! — бодро проговорил Старыгин, едва поспевая за своей спутницей. — Вот уже первый поворот…
— Правда, потом нам придется проделать этот путь еще раз, в обратном направлении, — отозвалась Маша. — Конечно, возвращаться всегда быстрее, но зато придется идти вверх…
То, что Старыгин назвал поворотом, было на самом деле большой, глубокой нишей в стене коридора, чем-то вроде подземной капеллы или часовни. В глубине ниши на стене виднелось едва различимое изображение какого-то святого. Старыгин осветил его фонарем и двинулся дальше.
Вскоре они миновали еще одну такую же часовню.
— Осталось совсем немного! — Маша приободрилась и пошла еще быстрее.
Впереди показался следующий, третий проем. Но он не был темным, как все предыдущие, напротив, из него исходил колеблющийся красноватый свет. Маша перешла на бег, в ее глазах светилась надежда.
— Постойте! — крикнул вслед девушке Старыгин. — Не спешите! Мы не знаем, что нас там ждет…
Но Маша не слышала его слов. Она уже добежала до следующего проема, или, следовало бы сказать, до следующей часовни. Добежала и замерла на месте, пораженная увиденным.
Глубокая ниша в стене коридора была уставлена горящими свечами. Длинные тонкие церковные свечи, только что зажженные или сгоревшие уже наполовину, наполняли капеллу живым, трепещущим светом. И в этом свете, в этом живом сиянии в глубине часовни, возле ее задней стены, на небольшом возвышении стояла она.
Мадонна Литта.
Маша сложила руки в восхищении.
Она много раз видела эту картину в Эрмитаже — при дневном освещении и при ярком искусственном свете, но никогда еще творение Леонардо не казалось ей таким прекрасным, как в этом подземном святилище. Теплый, трепетный свет свечей делал лицо Мадонны еще более одухотворенным и нежным, счастливым и гармоничным, а взгляд младенца казался таким живым и глубоким, что Маша не удивилась бы, если бы он вздохнул и что-то сказал ей.
Маша шагнула к картине, протянув к ней руки, как протягивают озябшие руки к огню…
— Стойте! — закричал за ее спиной Старыгин. — Это ловушка! Это не картина!
Маша недоуменно замерла, но было уже поздно: пол у нее под ногами предательски накренился, и она заскользила вниз, в темноту…
В последний раз бросив взгляд на картину, она увидела происходящие с ней странные перемены: поверхность картины задрожала, как мираж, и начала расплываться. По углам холста замерцали радужные пятна.
— Держитесь! — раздался за спиной голос Дмитрия Алексеевича. Он схватил Машу за плечи, но сам не удержался на краю площадки и вместе с ней соскользнул в темный люк.
* * *Маша приподнялась и ощупала свое тело.
Кажется, никаких переломов, только небольшие ушибы. Вокруг царила глухая, кромешная темнота.
— Дмитрий, вы здесь? — проговорила она едва слышно, дрожащим голосом.
— Здесь, — отозвался он совсем рядом.
Маша невольно перевела дыхание: вдвоем с ним ей было уже не так страшно.
