Даниил Корецкий - Адрес командировки - тюрьма
— Я всегда знал, что ты мусор! — перекрывая шум, прокричал Зубач. Он хотел сказать что-то еще, но не успел: двумя руками Вольф мощно швырнул парашют ему в лицо. Пятнадцатикилограммовый мешок опрокинул уголовника на спину, Волк прыгнул следом и нанес удар, которым боец специальной разведки нейтрализует вражеского часового. Удар получился: Зубач не успел ни вскрикнуть, ни выстрелить. Пистолет выпал из мертвой руки, и Вольф сунул его в карман. Потом быстро надел парашют, расконтрил и распахнул люк. Плотный поток холодного воздуха с воем ворвался внутрь. Наклонившись, Вольф подцепил тело Зубача под мышки и рывком выбросил за борт. Потом прыгнул следом.
После нечеловеческой тесноты камер автозака, звериной скученности "столыпинских" вагонов, дикой перенаселенности хат раскинувшееся кругом бескрайнее голубое пространство пьянило, как бесценное шампанское. Раскинув руки и ноги, он несся к разбитой на ровные квадраты полей земле, и чистые холодные струи смывали с души и тела тюремную грязь и вонь. Он парил, как птица, и наслаждался полетом, а завсегдатаи зарешеченного пространства, чувствующие себя в пропитанном миазмами и страхом параш-ном мирке как рыбы в воде, не умели летать, поэтому чуть ниже беспомощно кувыркалась тряпичная фигура Зубача, а трое других преступников обречены на скорую и неминуемую смерть от удушья.
Вольф вытянул кольцо, купол наполнился и остановил падение, тряпичная фигура стремительно унеслась к земле. Он поискал глазами "Ан-24". Самолет продолжал набирать высоту. Неожиданно от него отделилась черная точка. Парашютист? Нет, какой-то мешок камнем прочертил светлую синеву неба и врезался в землю. Вольфу было все равно где садиться, и он натянул стропы, сокращая дистанцию. Через несколько минут напружиненные ноги коснулись пашни, сгруппировавшись, он упал на бок и сноровисто погасил купол. Потом, по щиколотку увязая в мягком черноземе, направился к мешку. Загадка разрешилась через сто метров: в неестественной позе распростерся на пахоте Катала. Он неправильно надел парашют и разбился в лепешку.
Вольф сплюнул. Это тебе не карты передергивать! И не спасших тебя людей убивать!
Вдали тарахтел трактор. Когда Вольф подошел, тракторист вытаращил глаза:
— Шпион, что ли?
Вольф оторопел. Что, у него статья на лбу написана?
— Почему вдруг?
— А кто еще? С неба или шпионы, или космонавты спускаются. Только космонавтов тут отродясь не бывало.
— Где ближайший телефон?
Тракторист расплылся в улыбке:
— Значит, ты наш шпион, а не ихний! Вон там деревня, из правления позвонишь… Слышь, а то кто попадали?
Вольф вздохнул:
— То — ихние.
* * *В деревне Вольф переполошил всех собак. Грязный, небритый, в мятой зэковской робе, он устало брел по пустынной улице вдоль неровного ряда черных покосившихся домишек, напоминающих зубы в челюсти колхозника-пенсионера. За ним клубилась пыль и катился многоголосый остервенелый лай беспородных шавок разных мастей и размеров. Не будет ничего удивительного, если из-за какой-то занавески жахнет дуплетом старенькая двустволка, заряженная вместо дроби порубленными гвоздями. В этих краях издавна за голову беглеца давали чай, сахар, сигареты и немного денег…
Но когда он подошел к правлению и увидел сторожа, опасения развеялись. У того был еще более запущенный вид, и встретил он незнакомца вполне радушно.
— Здравствуй, мил-человек. Закурить не дашь?
— Откуда? Неделю в лесу блукал, еле выбрался. Телефон срочно нужен!
Сторож задумался.
— Телефон? Надо у начальства спросить… Только ни председателя, ни бухгалтера, ни агронома — никого нету.
Вольф взглянул на тонкую шею мужика, легкомысленно заброшенную за спину берданку и тяжело вздохнул.
— Вот что, товарищ, речь идет о деле государственной важности. Тут бюрократию разводить ни к чему. Твой председатель в курсе дела. Открывай быстро!
То ли казенные обороты сделали свое дело, то ли сыграл роль грозный вид Вольфа, но сторож зазвенел ключами, отпер амбарный замок и пропустил незваного гостя в неказистую комнатенку с древней, обшарпанной мебелью.
— Как называется деревня?
— Дворы, — шмыгнул носом сторож. — Обыкновенно называется. Дворы.
— Постой на улице!
Допотопный черный телефон тихо гудел надтреснутым зуммером. Раздолбанный диск крутился со звуком трещотки, впервые в своей долгой жизни набирая номер не сельхозуправления, не агрохимии и даже не райисполкома, а Оперативного управления КГБ СССР.
— Дежурный слушает, — четко доложила трубка.
У Вольфа перехватило горло. Он не знал, где находится, не знал, какое сегодня число, не знал даже, который сейчас час. Затерянный в неизвестности и безвременье, лишенный легендой собственной личности, размазанный по шконкам, автозакам, этапам и пересылкам, он вдруг почувствовал, что обретает привычную форму.
— Дежурный слушает! — трубка стала строже.
— Это Вольф. Передайте Петрунову, я нахожусь в двухстах километрах от Синеозерска. Деревня Дворы. Правление колхоза.
Сдавленный голос колебал мембрану, преобразуясь в электрические сигналы, которые со скоростью света пробежали тысячи километров по проводам и телефонным кабелям, искря и теряя миллиамперы на контактах сотен реле коммуникационных узлов, ворвались в оптико-волоконную систему правительственной сети, прошли через усилители, вновь превратились в звуковые волны, влетели в волосатое ухо и легли на слуховую перепонку майора в мундире с васильковыми петлицами.
— Что?! Вольф?!
— Деревня Дворы. Правление. Информация для Петрунова, — как заведенный повторил беглец.
— Ждите у телефона! Никуда не отходите, вас все ищут! Ждите у телефона! Майор наклонился к пульту и принялся нажимать кнопки и щелкать рычажками.
Вольф положил трубку и несколько минут неподвижно сидел, облотившись на покрытый чернильными пятнами стол. Сейчас он верил в чудо и ждал, что Александр Иванович Петрунов внезапно материализуется прямо из воздуха. Но потом чувство реальности возобладало. Вряд ли кто-нибудь быстро доберется до этих богом забытых мест…
Внезапно прорвалось ощущение дикого голода. Картошка, сало, стакан самогона… Где же сторож? Он, похоже, добрый малый…
— Эй, друг!
Вольф вышел на крыльцо и замер: сторож целился из своей берданки прямо ему в живот. За ним стояли несколько мужиков с топорами и вилами.
— Подними руки! — скомандовал кто-то справа. Это оказался милиционер в потертой лейтенантской форме. Прижимаясь к стене, он наводил на беглеца пистолет. — Теперь спускайся с крыльца и лягай на землю! — приказал лейтенант.
— Брось, командир, сейчас тебе позвонят и все объяснят, — попробовал отговориться Вольф, хотя и понимал, насколько это мало реально.
— Наземь, убью!
Пришлось выполнить команду. Ему связали руки и ноги. Веревка была толстой и теоретически для таких дел не подходила, но мужики компенсировали это старанием — Вольф не мог даже шевельнуться.
— Вот так-то лучше, — сказал лейтенант. — Объяснит он мне, клоун! Там два трупа в поле и парашюты! Что ты объяснишь? Давай, Митрич, запрягай — в район повезем…
— Поесть дайте…
— Там тебя накормят…
— Слышь, Петрович, везти не на чем — у Зорьки подковы поотлетали, виновато сказал Митрич.
— Как так? А чего же с ним делать?!
— Чего, чего… Давай в погреб посадим. А ты звони в район, пусть там думают!
— Щас, обыскать его надо…
Милиционер ощупал Вольфа и с торжествующим криком вытащил из кармана оружие Зубача.
— Гляди, что у него есть! Значит, это ты из тюрьмы убежал да наших ребят побил!
Носок сапога вонзился в бок, в ребра, в бедро… Расправа дело азартное несколько мужиков подбежали и принялись топтать распростертого на земле беглеца.
— У, бандюга, сучья кровь! Это небось он сарай у Тимофея спалил!
— Он, точно, больше некому!
Тяжелые удары градом сыпались со всех сторон. Вольф не мог ни увернуться, ни защититься. Черенок вил ткнул в лицо, из лопнувшей губы потекла кровь. Внезапно пришла мысль, что здесь, в неизвестной деревеньке Дворы, нормальные работящие мужики могут забить его насмерть, как забивают пойманного в овчарне волка. И то, что он офицер, орденоносец, сотрудник КГБ, выполняющий задание государственной важности, никакой роли не сыграет: бессмертные супермены встречаются только в кино…
Внезапно сквозь застилающую сознание пелену прорвался озабоченный крик сторожа:
— Петрович, иди быстро, тут тебя к телефону требуют!
Удары сыпались еще целую вечность. Вольф перестал ощущать боль, только глухие толчки, болезненно отдающиеся внутри.
— Разойдись! Назад все! Не бить! — истошно заорал с крыльца Петрович. Град прекратился. — Вы что, офанарели? Люди вы или звери?! Развязывай его, быстро!