Елена Михалкова - Знак Истинного Пути
Ветер трепал ей волосы, слабое мартовское солнышко почти не грело, и Наташа уже представляла, как пролежит полдня на кровати в теплой комнате, а потом сладко поспит после обеда. «Елки-палки, а ведь я так превращусь в подобие господина Боброва», – неожиданно пришло ей в голову. Представив себя оттягивающей щеки в разные стороны, Наташа расхохоталась, так что на улице на нее удивленно обернулся какой-то прохожий. «А ведь и правда, я совершенно ничем не занимаюсь, – думала Наташа, подходя к двери, – и, самое интересное, получаю массу удовольствия. Просто от безделья! Хотя, конечно, со временем это пройдет».
Она вставила ключ в замочную скважину, но дверь неожиданно подалась под нажимом и открылась. Наташа покачала головой. Все-таки Эдик не прав: подобная забывчивость к добру не приводит. «Заходи кто хошь, бери что хошь», – приговаривала в таких случаях ее рязанская бабушка. Быстро раздевшись, Наташа поднялась на второй этаж и уже собиралась уйти в свою комнату, но тут ее внимание привлекла открытая дверь в конце коридора. Именно в той дальней комнате, где жили Игорь Сергеевич Бобров со своей супругой Аллой Дмитриевной.
Осторожно, почти на цыпочках подойдя поближе, Наташа заглянула внутрь. В этой комнате ей не приходилось бывать раньше. Странные кресла с изогнутыми ручками и неудобными спинками, маленький диван, покрытый черным пледом с белыми иероглифами, современный столик со стеклянной столешницей – в обстановке явно чувствовалось влияние Аллы Дмитриевны. «Понятно, почему Игорь Сергеевич предпочитает проводить время в гостиной», – пришло в голову Наташе. Неожиданно она заметила, что слева от входа есть еще одна дверь – а ей и в голову не приходило, что здесь смежные комнаты. Осторожно толкнув ее, Наташа просунула голову в щель, увидела краешек кровати и… быстро высунула голову обратно, застыв на месте. Почему-то ей было совершенно ясно, что именно она увидит в соседней комнате. В том, что на кровати сейчас лежит мертвое тело, Наташа нисколько не сомневалась, вопрос был только в том, чье это будет тело. Собравшись с духом и глубоко вдохнув, она толкнула дверь и одновременно услышала низкий женский голос:
– Я полагаю, мы можем придумать что-то еще, но, по-моему, девочка прекрасно себя зарекомендовала. А потом, ты оценила его реакцию?
– Да уж, непосредственно на себе, – второй голос принадлежал Алле Дмитриевне. – Откровенно говоря, повторения мне не хотелось бы, но если для пользы дела, то почему бы и нет.
Одним взглядом охватив обстановку комнаты, Наташа увидела пустую кровать, покрытую желтым покрывалом с цветами, и две женские фигуры у окна – Аллы Дмитриевны и Елены Семеновны. Не дожидаясь, пока ее заметят, она выскочила за дверь в коридор и остановилась. Щеки горели так, что Наташа приложила к ним ладони, но это не помогло. «Стыдно. Мало того что подслушала чужой разговор, так еще и нафантазировала какой-то бред. Господи, мертвое тело! А еще собиралась детектив читать!» Она пошла в свою комнату, на ходу доставая ключи из кармана джинсов и решая, что именно выбрать на сегодня из чтения. Пожалуй, пойдет «Дон Кихот» или «Тартюф». И никаких детективов!
Провожая Наташу взглядом, стоявший за углом Мальчик Жора ухмыльнулся, но ухмылка получилась больше похожей на гримасу. Смешно! Нет, ей-богу, смешно! В этом доме все только и делают, что подглядывают друг за другом – кухарка за Илоной, Бобровы за стариканом, а теперь еще и чернявая стервозина за самой Аллой Дмитриевной. Судя по тому, с каким лицом она выскочила из комнаты, услышала что-то весьма неприятное. Да, а для полноты картины надо приписать сюда саму Мадам, которая, похоже, прослушивает все телефонные звонки. Ухмылка исчезла с красивого лица Мальчика, оно стало озабоченным. Однако с лезущей не в свои дела женушкой нашего обожаемого Эдика нужно бы что-то сделать, а то она что-нибудь не то узнает. Если уже не узнала. Поразмыслив, Мальчик Жора подошел к комнате Бобровых и постучался. Прошло не меньше двадцати секунд, прежде чем дверь распахнулась и в проеме появилась Алла Дмитриевна, с легким недоумением взирающая на секретаря сверху вниз.
– Добрый день, Алла Дмитриевна, – обаятельно улыбнулся тот.
– Здравствуй. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Интонация ее ясно давала понять Мальчику, что от него требуется как можно скорее изложить свое дело и оставить госпожу Боброву в покое.
– Алла Дмитриевна, к вам сейчас в комнату заходила супруга Эдика. – Секретарь сделал небольшую паузу, чтобы смысл сказанного дошел до женщины. – И пробыла у вас, как я понял, достаточно долго. Она не сказала, случайно, куда направляется? Мне нужно ее найти, а сотовый телефон у нее недоступен.
Высокомерие на лице Аллы Дмитриевны сменилось удивлением, затем взгляд скользнул в сторону. «Вспоминай, вспоминай, – злорадно подумал Мальчик, – что вы тут такого обсуждали с подругой в последние десять минут».
– Скажи мне, Жора, – задумчиво проговорила наконец Боброва, – а ты не заметил, как долго мы с… с женой Эдуарда разговаривали?
– Точно не могу сказать, Алла Дмитриевна, – отрапортовал секретарь. – По-моему, минут пять– десять. Может быть, восемь. Да, пожалуй, восемь. С другой стороны, может, и семь. Хотя восемь все-таки ближе.
Алла Дмитриевна собиралась сказать что-то резкое, но передумала и пристально взглянула на Жору. Тот стоял перед ней с идиотской улыбкой сержанта, которого только что перед всем строем похвалил генерал.
– Спасибо, Жора. Нет, я не знаю, куда она пошла. В любом случае… спасибо.
Последнее слово много значило для Мальчика Жоры. Продолжая улыбаться, он попрощался и вернулся в кабинет Евгении Генриховны. Приобрести как минимум одного союзника в доме – это очень, очень неплохо, особенно если союзник не кто иной, как Алла Дмитриевна. В том, что она верно оценила его визит, Жора не сомневался.
В то время, как Наташа стояла перед приоткрытой дверью, гадая, чей труп она увидит на кровати, Эдик Гольц решил сделать небольшой перерыв, отпросился с работы на два часа и отправился в магазин выбирать своей жене подарок. Повода для подарка не было, но Эдик собирался его придумать – дарить Наташе всякую ерунду доставляло ему огромное удовольствие. В конце концов, если нашелся человек, который заботится о нем после смерти Элины, то он может и должен отплатить ему тем же. В раздумьях бродя по торговому центру и наблюдая свою бледную физиономию, многократно отраженную в сверкающих витринах, Эдик размышлял о том, как же ему повезло с Наташей. С ее появлением в его жизни такая неловкая, в общем-то, вещь, как постель, превратилась для Эдика в источник удовольствия, и он мог спокойно делать что угодно, не боясь гневного или, еще того хуже, презрительного окрика. С Наташей все было просто. Подумав об этом, Эдик улыбнулся, выбрал подчеркнуто простую и очень дорогую модель часов и пошел оплачивать приобретение.
Ольга Степановна с утра соорудила салат из обжаренной трески (как любит маленький – без лука), сварила бульон с фрикадельками и сообразила, что фрукты на десерт у нее закончились. Можно было бы попросить Мальчика Жору съездить за ними, но Ольга Степановна захотела прогуляться сама, благо хороший магазин находился недалеко. Пока Эдик вдумчиво рассматривал витрины с часами, Ольга Степановна не менее придирчиво изучала содержимое прилавков с фруктами. «Бананы для Тимошеньки… и яблочек можно бы для него взять, только ведь они нехорошие… а Жене виноградику побольше».
Наконец фрукты, необходимые для всего семейства Гольц, были сложены в тележку, и Ольга Степановна предалась более приятному занятию. С такими же чувствами, с какими любящая бабушка выбирает подарок внуку, она подержала в руках мохнатые киви, убедилась, что они незрелые, исследовала чахлый сморщенный авокадо, поморщилась и купила манго. По вкусу – как крыжовник с елкой, но, говорят, полезно. Мальчик хоть и здоровенький, тьфу-тьфу-тьфу, но весной витамины нужны.
Добравшись до дома, Ольга Степановна обнаружила: уходя, она опять забыла закрыть за собой дверь. И обрадовалась, что Евгения Генриховна сегодня весь день на работе, а то задала бы ей жару за такую забывчивость. Женечка, конечно, человек добрый, но если что не по ней – то боже упаси.
Ольга Степановна прислушалась. Тишина. Нет, кажется, никто ее оплошности не заметил. Напевая негромко себе под нос, Ольга Степановна разобрала пакеты с продуктами и обнаружила, что оставила в кармашке сумки желатин.
– Ой, старею я, старею, – сообщила она самой себе, слегка кокетливо поглядывая, как в зеркало, на стеклянную дверцу шкафа с посудой. В ней отражалась моложавая крепкая женщина с аккуратно уложенными седыми волосами и маленькими морщинками вокруг глаз.
Поправив совершенно не выбившуюся прядку, Ольга Степановна надела фартук и пошла в прихожую за желатином. Там никого не было, но у Ольги Степановны появилось ощущение, словно кто-то недавно проходил здесь. Она удивленно огляделась, не понимая, что это значит. То ли слабый запах витал в воздухе, то ли герберы в вазе стояли как-то иначе… Непонятно. Вытащив из сумки пакетик с желатином, Ольга Степановна собиралась вернуться на кухню, но что-то ее остановило. Медленно и как-то неохотно она подошла к тяжелой резной двери в гостиную. Ни голосов, ни каких-либо звуков из-за двери не доносилось, но у Ольги Степановны сложилось четкое впечатление, что ей стóит войти в комнату. Сопротивляясь неожиданно возникшему глупому желанию, она хотела повернуться и пойти обратно в кухню, но дверь притягивала, манила, настойчиво просила открыть ее и заглянуть. Сжимая в руке гладкий бумажный пакетик, Ольга Степановна дотронулась до витой металлической ручки и чуть не отдернула пальцы – ручка оказалась вдруг теплой. Наконец она потянула дверь, та открылась, и Ольга Степановна вошла в гостиную.
