Виктория Платова - Инспектор и бабочка
– Да?
– Вы не поверите, молодой человек, но стоит ему раскошелиться на совершенно бесполезную вещь, как где-нибудь поблизости обязательно случается неприятность.
– Не говори ерунды, дорогая, – старик устало морщится.
– Ерунды? – палец старухи упирается в желтую полицейскую ленту. – Это, по-твоему, ерунда? С тем молочником было то же самое.
– Что именно? – скорее из праздного интереса спрашивает Икер.
– А что произошло здесь?
– Э-э… Несчастный случай с одним из постояльцев.
– Вот и тогда, в Остенде…
– Вечно ты все путаешь, Грета! Вводишь в заблуждение не только всех вокруг, но и саму себя. Это произошло не в Остенде, совсем в другом городе.
Остенде в сознании Икера почему-то оказывается привязанным к Брюгге, как собака к крыльцу лавчонки, торгующей парным мясом и колбасами. У собаки – длинные, стоящие торчком уши и вытянутая морда, но на кличку Анубис она вряд ли отзовется… А-а, турист из Андорры, чью фотографию Субисаррете демонстрировали бельгийские сыщики полтора года назад. Он погиб на трассе Брюгге – Остенде, примерно в то же время, когда из канала были вытащены мертвые тела Андреса и неизвестного блондина.
Интересно, не тогда ли старые пни приобрели чертов молочник?
– Возможно, это был и не Остенде, – прикусывает бесцветную нижнюю губу Грета. – А постоялец, с которым случилось несчастье… Он жив?
– Увы.
– Так я и предполагала! Сердечный приступ?
– Скорее, кровоизлияние в мозг, – пугать стариков не входит в планы Икера, а версия с кровоизлиянием кажется вполне щадящей.
– А ленты? Зачем здесь ленты? Не хотите же вы сказать, что сердечному приступу… кто-то поспособствовал?
– Пока неизвестно, – в очередной раз уходит от прямого ответа Икер.
– Бедняга! Кто же теперь позаботится о кошке?
Снова кошка! У Икера начинает сосать под ложечкой от обилия хвостатых тварей, не слишком ли их много на один квадратный метр злосчастной гостиницы?
– Какая кошка?
– Мы ведь видели кошку, не правда ли, дорогой?
– Точно, – с готовностью подтверждает Каспер. – Кошка была.
– Сейчас я расскажу вам, как все произошло, молодой человек.
– Меня зовут Икер.
– Очень приятно, – Грета прикладывает руки к груди. – Так вот, когда сегодня вечером мы поднялись сюда, чтобы заселиться в номер, я услышала кошачье мяуканье, очень жалобное…
– Грета преувеличивает. Кошка просто мяукала, к тому же не очень громко. – Похоже, пререкаться с женой – любимое развлечение Каспера. – Я бы не обратил на это никакого внимания, если бы не моя дражайшая половина.
– В последнее время ты стал глохнуть, Каспер.
– Ничего подобного!..
– Ты глохнешь, не спорь! И если бы вместо дурацкой трости мы купили тебе слуховой аппарат, толку было бы больше.
– Так что кошка? – Икеру не терпится вернуть старуху в главное русло повествования.
– Она мяукала, и, помнится, я сказала Касперу: запирать животное в номере гостиницы – злодейство. Что, если она проголодалась?
– А я сказал: не наше это дело.
– А потом кошка показалась из-за двери. Вот этого самого номера, – заключает Грета, тыча пальцем в желтые ленты. – Прелестное создание, таких прелестных созданий я никогда не видела.
– Показалась из-за двери? – Икер удивлен. – Выходит, дверь в номер была приоткрыта?
– Выходит, что так… Я просто не обратила внимания… Но по-другому ведь и не могло получиться?
– Никак.
– Вот и я думаю. Кошки – магические существа, но даже они не могут проходить сквозь двери. А у этой были удивительные глаза. Точь-в-точь как у Каспера в молодости.
– Придумаешь тоже! – ворчит старик. – Сравнила меня с кошкой…
– Такие теплые, янтарного цвета. Когда Каспер признался мне в любви, а это случилось лет сорок пять назад… его глаза светились так же.
Нынешний цвет глаз Каспера внятному определению не поддается: что-то среднее между зеленоватой болотной жижей и не слишком чистым речным песком. Зато с кошкой все прояснилось и пришло в относительное равновесие. Старые пни столкнулись с одним из членов семьи саксофониста.
– И куда кошка делась потом?
– Не знаю, – голос старухи звучит не слишком уверенно. – Наверное, она вернулась обратно в номер. Это все Каспер. Он возился с электронным замком, никак не мог открыть. Естественно, что мне пришлось брать все в свои руки. А когда я обернулась, кошки уже не было.
– Понятно.
– Вот что. Если тот человек умер… Мы с Каспером могли бы приютить осиротевшее животное. Забрать его с собой в Тронхейм, у нас хороший дом и маленький садик при нем, кошке там будет хорошо. Мы могли бы это сделать, не правда ли, дорогой?
– Ну уж, не знаю…
– Как думаете, молодой человек… Нам имеет смысл переговорить с кем-то из администрации?
– Боюсь, что ничего не получится, – Икер разводит руками. – У этой кошки есть хозяева. Они живут здесь же, в двадцать седьмом номере.
– Какая жалость… – старуха выглядит искренне огорченной.
– Значит, вы видели кошку около восьми вечера?
– Мы приехали сюда без пятнадцати восемь, и на регистрацию ушло не больше нескольких минут. Юноша на ресепшене оказался очень расторопен и мил.
– За исключением кошки вы никого не видели? Здесь, в коридоре или на лестнице?
– Никого.
– Никого, кроме горничной, – уточняет Каспер. – Она катила свою тележку где-то в конце коридора.
– Да-да, – с готовностью подтверждает Грета. – Я ее помню. Неприятная женщина, и взгляд у нее какой-то недобрый.
– А вы не заметили таблички на двери, из которой показалась кошка? Знаете, такая стандартная табличка с просьбой не беспокоить?
– Ну кто обращает внимание на подобные пустяки?
– Об этом вам лучше спросить у обслуги, – впервые Каспер выступает единым фронтом с женой. – А вы тоже постоялец гостиницы? Что скажете о здешнем сервисе?
– По-моему, сервис здесь вполне на уровне, – уходит Икер от прямого ответа на вопрос старика.
– Обычно мы останавливаемся не в гостиницах – в пансионах. Недорого, уютно и по-домашнему… – голос Греты журчит, как ручей, старательно обтекая мысли Икера:
«Королева ночи» – пансион, а не гостиница. Сраный молочник старики купили в Остенде, и невозможно, побывав в Остенде, не побывать в Брюгге, это – стандартный туристический маршрут. Черт побери, все вертится вокруг Брюгге, где когда-то пропал Альваро: Исмаэль Дэзире Слуцки выступал там в одном из клубов, и его семья находилась поблизости. Теперь все собрались в одно время и в одном месте, – том самом, куда Альваро вернулся, чтобы найти свою гибель.
Случайно ли такое совпадение?
Об этом Икер думал и после расставания со стариками, слишком любознательными для своего почтенного возраста, слишком подвижными. Несмотря на поздний час, они отправились в город, и, какой бы ни была их прогулка, она намного приятнее, чем мрачные посиделки с судмедэкспертом.
– …Трость? – Иерай морщится в досаде, что такая оригинальная мысль пришла не ему. – Любопытная версия, при условии, что трость достаточно тяжела.
– И одного удара достаточно, чтобы проломить череп?
– Вполне. К примеру, в деревянный набалдашник был залит свинец, что автоматически утяжеляет его в несколько раз… Если умножить все это на хорошо рассчитанную силу удара – летальный исход обеспечен. Только все это, – Иерай щелкает пальцами, чтобы подобрать нужное сравнение. – Подванивает викторианской Англией, вот что.
– Что ты имеешь в виду?
– Какой-то несовременный способ убийства.
– Если брать в расчет трость?
– Ее. Бита тоже выглядит не слишком рационально. Она хороша для спонтанного выплеска ярости, а не для тщательно спланированного преступления. И потом, обе эти чудесные вещицы не спрячешь в карман и в сумке они не поместятся. Можно было бы задрапировать их пальто или плащом, но сейчас лето. Не зима.
– Тростью можно пользоваться вполне легально, – замечает Икер.
– Ну да. Если ты старик или приходишь в себя после перелома. Старик с тростью не вызовет подозрений, вот только нанести смертельный удар он вряд ли сможет.
– Почему?
– Сила не та. Что ни говори, а к старости все хиреют.
– Так уж и все?
– Почти…
Заселившийся в «Пунта Монпас» жилистый Каспер (счастливый обладатель трости) не произвел на Субисаррету впечатления заморыша. Напротив, это крепкий старик, по виду похожий на человека, всю жизнь занимавшегося физическим трудом. Первое, что приходит на ум: шахтер или докер на пенсии. Дед Икера до самой смерти без видимого напряжения таскал тяжести, да и рука у него была не из легких. В этой жизни возможно все, вот только совместить уточку-Альваро с каким-нибудь стариком, который ненавидел его настолько, чтобы хладнокровно раскроить череп, никак не получается.
