Убийственное вязание - Лора Паркс
– Да, – ответила Грейс, чувствуя, что начинает бояться. Чтобы Диана выглядела такой… встрепанной, должно произойти что-то очень серьезное. – Пыталась собраться с мыслями. Записала все, что произошло за эти два дня, и еще вспоминала наших с Чейзом общих знакомых. Где-то же мы должны были пересекаться. А что ты хотела? К чему я должна отнестись с юмором?
Диана вздохнула и достала из сумки выпуск местной газеты. И положила на стол перед подругой.
– Надо же. Она же обычно по пятницам выходит, – машинально пробормотала Грейс и пододвинула к себе газету.
Да. Правильно. По пятницам. Но это был срочный выпуск, который планировали сделать раньше в честь Фестиваля. И сейчас на главной странице красовался портрет Грейс. И длинная хвалебная статья работам Андреаса. А потом пошла такая грязная и глупая клевета, что Грейс показалось, будто она в кошмарном сне. Ведь не может же человек в здравом уме и трезвой памяти писать подобное? Что она завидовала технике Чейза и тому, что его модели были лучше, тоньше и ярче? И даже дурак заметит, что она пыталась копировать их. Что было ложью на сто процентов, потому что первое, что сделала Грейс, когда начала работать над своим стилем, это постаралась как можно дальше уйти от того, что когда-то было действительно ее стилем, а стало – Андреаса. Потом клеветник в, как ему казалось, ироничной манере спрашивал у читателя, зачем еще бывшей подруге великого модельера, который буквально прославил вязание, понадобилось устраивать все это шоу? Приглашать его в наш маленький и спокойный город? Ведь явно Чейз приехал не просто так, и ему, скорее всего, должны были заплатить. Но откуда у города свободная сумма в четыре тысячи фунтов на такую звезду? А значит, все дело в Грейс.
«Ханна? Она вроде бы предложила пригласить Чейза? – задумалась Грейс, уже уставшая переживать из-за всяких неприятных неожиданностей. – Или все-таки Адалин? Но почему тогда ее пытались задавить? Или они вместе? Решили подставить ее, Грейс? Зачем бы это им нужно?»
Дальше автор статьи писал очередную глупость о том, что мисс Чибнелл назначили распорядителем Фестиваля именно после того, как она пообещала всем, что привезет звезду. И привезла. И теперь все жители города должны задать себе вопрос, не стали ли они невольными участниками спектакля Грейс, который она устроила ради того, чтобы навредить бывшему?
– Ну они хотя бы напрямую нигде не пишут, что именно я его убила, – фыркнула Грейс, удивляясь, как можно было из кусочков правды замешать такую кошмарную ложь. Да, она была знакома с Андреасом. А все остальное – грязные домыслы. Чейза приглашала не она. Да она и не знала до последнего, что именно он станет звездой Фестиваля. И не завидовала она его успеху – ей было достаточно собственных заказчиков. Греметь на весь мир со своими, например, регланами Грейс не хотелось – а зачем ей лишняя суета? Ее полностью устраивала жизнь в Ибстоке, в собственном доме, с яблонями и розами, крючками и спицами, нитками и свитерами. Если бы захотела, она могла бы позволить себе путешествие в Италию, или в Чили, где, говорят, совершенно потрясающие традиционные стили вязания, да хоть в Австралию или Антарктиду, да-да. Но опять же, зачем? Она и в Лондон-то выбиралась нечасто, только если возникала необходимость найти какие-то особые нитки.
– Конечно, не пишут, – грустно ответила Диана, нервно постукивая пальцами по столешнице и пряча взгляд. – Потому что это было бы прямой клеветой, и ты могла бы подать в суд и потребовать имя журналиста, написавшего это. А кстати, ты не хочешь пойти и спросить? Ведь эта статейка порочит твое честное имя! – Диана возмущенно взмахнула руками. А Грейс, напротив, возмущения не испытывала. Она вдруг почувствовала невероятное спокойствие. И вдохновение, которое закономерно пришло после вчерашнего упадка сил. Такое было уже не в первый раз. Сначала кажется, что она ничего не может. А потом…
Это как с вконец запутавшимися нитями в клубке. Чувство, знакомое каждой вязальщице. Сначала тебе кажется, что быстро найдешь все нужные концы и распутаешь узлы. Потом шерсть начинает цепляться ворсинками, путаться еще сильнее, и вот уже ловишь себя на желании порвать упрямую нитку.
– Ты не будешь пытаться узнать, кто это? И не будешь жаловаться?
– Редакция нашей газеты работает утром в среду два часа и с обеда по пятницам и понедельникам. Все остальное время ее сотрудники преподают в Колледже журналистику. А статью, скорее всего, подсунула Адалин, не простив мне моей речи после смещения с должности. Но вот какая будет реакция в городе, это совсем другой вопрос. И по ней мы сможем определить, остался ли убийца в Ибстоке или это был какой-то гость. Но кто написал статью, я не знаю. Не хочу об этом думать. Нужно довести до ума то, что осталось от коллекции Чейза, и расследование.
Диана вздохнула:
– Ладно, твое дело, можешь вести свое расследование. Но лично я считаю, что это прямая угроза твоей репутации, и ты имеешь право поднять вопрос о защите чести и достоинства. Но я рада, что ты не расстроилась. И почему ты так вцепилась в эту коллекцию? Тем более что от нее осталось совсем немного. Не поверю, что из сентиментальных чувств к Чейзу. Признавайся.
Грейс приподняла брови и с удивлением посмотрела на подругу. Она же работала с ней все это время и точно должна была знать о страховой стоимости груза… И там, на пожарище… Или не знала? Не акцентировалась на этом моменте? Да и вытаскивали вещи из фургона они с Плам, они и разбирали все эти пропахшие гарью груды шерсти и шелка. Точно, у Дианы была какая-то комиссия на работе, и она тем вечером даже не появилась в Колледже. Грейс посетовала на себя – что она за подруга, если даже не поинтересовалась, как прошла эта самая комиссия? Единственное ее оправдание – слишком много всего произошло.
– Диана. Ты же понимаешь, что эта коллекция застрахована. Я, кажется, говорила тебе, когда звонила после пожара?
– В смысле? Я думала, ты просто на нервах выдала это. Ну, что нужно оформлять
