Пошел купаться Уверлей - Высоцкий Сергей Александрович
Промелькнула унылая Останкинская башня, металлические конструкции моста через Москву-реку. Вдали виднелись сразу два больших пассажирских теплохода. Ярко освещенные, праздничные, они вызвали у Владимира мимолетное чувство сожаления и зависти. Ему даже показалось, что он услышал музыку на палубе: «Вставай, любимая, поедем мы кататься, от пристани отходит теплоход…»
Но никакую музыку с теплоходов в вагоне услышать было нельзя. Глядя из окна стремительно несущегося поезда, нельзя было даже понять: куда плывут теплоходы? К Москве или от Москвы? Или навстречу друг другу?
Вагоны прогрохотали по мосту. Поездное радио бубнило о том, что коллектив фирменного поезда «Красная стрела» готов оказать пассажирам самые разные услуги, а в последнем вагоне всю ночь работает ресторан.
Попутчик
Фризе думал о курносом мужике из одноместного купе. Предчувствия предчувствиями, а он все же надеялся уехать в Питер без сопровождающих. Соглядатай мог испортить ему весь розыск. Теперь ломай голову, как от него избавиться!
«Сойти в Бологом, где “Стрела” делает единственную остановку, и затеряться в какой-нибудь местной электричке?»
— О-о! Вы еще не спите? — ласковый певучий голос японки вернул его к действительности. Перед тем как ответить, Фризе еще успел подумать о том, что, сойдя в Бологом, потеряет темп и испытает массу бытовых неудобств.
— Еще не сплю. Заказал чай, а сейчас мне пришла в голову мысль пригласить вас в ресторан. Выпить бутылку шампанского. — Решение пойти в ресторан возникло спонтанно. Наверное, из-за того, что он не придумал еще, как отделаться от «хвоста». А укладываться в постель не хотелось, хотя он и считал, что самые умные мысли приходят, когда он находится в горизонтальном положении.
— В поезде есть ресторан? — удивилась японка. Наверное, за шумными разговорами с земляками прослушала объявление. Фризе отметил, что девушка довольно высокая, прекрасно сложена. — По-моему, раньше в «Стреле» ресторана не было.
— Вот это да! Вы знаете наши порядки и прекрасно говорите по-русски. Может быть, и живете не в Японии, а в России?
— Мой дом в Осаке. А в Ленинграде я училась. И люблю шампанское.
Она улыбнулась чуть смущенно.
Фризе предупредил проводницу, что они идут в ресторан, и попросил закрыть купе.
— Не ресторан, а вертеп, — мрачно высказалась проводница.
— Проверим?
— Проверим, — улыбнулась девушка и протянула Фризе руку. — Тосико.
— Владимир.
Когда они проходили мимо девятнадцатого купе, Фризе заметил, что его обитатель бодрствует. Читает газеты и не сменил еще костюм на пижаму. Впрочем, в том, что вскоре «хвост» появится в ресторане, сомнения у него не было. А вот имеется ли у него пижама, Фризе сомневался.
Вагоны покачивало, и Владимир легонько поддерживал Тосико, прислушиваясь к веселому перестуку колес на стрелках. Он любил этот перестук, любил мчаться в скором поезде в Питер. И сейчас досадовал на неизвестных — пока! — врагов, пославших вслед ему соглядатая и испортивших песню. Но зато с ним была обворожительная улыбающаяся японка, с которой он постарается просидеть в ресторане до остановки в Бологом, и за это время придумает, как жить дальше.
Путешествуя по вагонам, Фризе решил, что в поезде нет ни одной бодрствующей души: коридоры пусты, купе закрыты. Даже проводники попрятались в своих служебках. А в вагоне-ресторане шла гульба, дым стоял коромыслом. Состояние вертепа поддерживала компания братвы — как и положено, с толстыми шеями и прическами под Юла Бриннера или под Котовского — уж кто кому ближе. Вместе с ними гуляли крутые девицы с усталыми, помятыми лицами. У Фризе мелькнула мысль, что бойцы едут в Питер выбивать должок из какого-нибудь нерадивого дельца, а своих молодых красоток «сняли» на Тверской по дороге на вокзал. Пили шампанское известный режиссер, крупно подзаработавший на президентских выборах, и очень молоденькая, тоненькая блондиночка, бледная, почти прозрачная. Она напомнила Владимиру громко заявившую о себе актрису кино, но на фамилии актрис и актеров памяти у него не было.
И коротали ночь за столиками еще несколько предпринимателей средней руки — так, во всяком случае, показалось Фризе: самый модный прикид, отличные прически и неуемное желание выглядеть респектабельно. На столах перед ними не было почти никакой еды. Ну разве что немного сыра, порция черной икры, бутылка «Мартеля» или виски. А перед одним из нуворишей стояла лишь бутылка минеральной воды «Виши». Все «прикинутые» были каждый сам по себе — сидели отдельно и выглядели так, как хотели. Респектабельно. Фризе мог побиться об заклад, что каждый из них с большим удовольствием сладко вытянулся бы на постели и заснул под убаюкивающий стук колес. Но так хотелось показать, что ты богатый!
Официант начал перечислять марки французского шампанского.
— Нет, нет! Я люблю «Советское», — прервала его Тосико. — Есть брют? Охлажденный? Пожалуйста! — Она так мило, так ласково улыбнулась пожилому официанту, что, даже если бы брюта не оказалось среди запасов, он сбегал бы за шампанским во время стоянки в Бологом.
— Будет! Брют. Охлажденный. А закуски?
Японка опять взглянула на Владимира. Наверное, пыталась выяснить пределы его платежеспособности. Он ободряюще подмигнул.
— Мне ананас.
— А вам?
— А я бы съел кусок хорошего мяса, — сказал Фризе, подумав о том, что вторую половину ночи и утро может провести в скитаниях по пригородным поездам и местным автобусам. — Если такой кусок найдется.
— Найдется. Свиная вырезка. Шеф-повар сегодня покупал на Черемушкинском рынке.
— И виски.
Официант удалился, а в ресторане стало на одного посетителя больше. С подчеркнуто скучающим видом подгреб курносый «сурок». Единственный пустой столик находился рядом с загульной компанией бойцов. Там он и приземлился, положив рядом с собой пачку газет.
Шло время, а Фризе никак не мог принять окончательное решение. Сойти в Бологом или остаться?
Виски и прекрасная вырезка подействовали на него умиротворяюще. Он прислушивался к мелодичному голосу своей спутницы, не особенно вникая в смысл того, о чем она говорит.
Японка попалась ему нетипичная — разговорчивая, раскованная, способная поглощать шампанское — но обязательно брют! — в неимоверных количествах. И не пьянеть.
Закончила она Герценовский институт и работает гидом в туристической компании в Осаке. Была замужем. Но мужу не понравились ее постоянные поездки.
— Ему хотелось иметь жену — типичную японку?
— Да, — засмеялась Тосико. — Типичную японку. А я, к сожалению, оказалась нетипичной.
— И почему же?
— О! Трудно объяснить. Я была такая легкомысленная.
«Это интересно», — подумал Владимир. Но услышал совсем не то, что ожидал.
— Например, вместо того чтобы вторым языком взять английский, я изучала немецкий. С английским у нас куда проще найти хорошую работу на островах и не мотаться с тургруппами в Россию и Германию.
— А в чем еще ваша легкомысленность заключалась? — спросил Владимир по-немецки.
Тосико засмеялась и спрятала лицо: бокалом.
— Да здравствует немецкий язык! — провозгласил Фризе и украдкой взглянул на часы. Через сорок минут Бологое. Куда подевалась ваша смекалка, сыщик? Может быть, натравить на «хвоста» гуляющую братву? Они уже под большим градусом и могут клюнуть на любую приманку. Например, я незаметно подброшу им записку с предупреждением. «Мужики, глядите в оба! За вами следят». На кого они подумают? Конечно, на него. Сидит рядом, газетки почитывает! Что тут будет, мама дорогая!
— А вы откуда так хорошо знаете немецкий? — спросила Тосико.
— Я — не типичный русский. Хорошая получается пара? А дети пошли бы у нас и вовсе не типичные.
«Интересно, можно довериться этой самурайке? Глаза хоть и косые, но честные, безоблачные».
— Ой, да! Наверное. Я еще в институте слышала такую присказку, — слово «присказка» она произнесла по-русски. — Я правильно говорю — присказка?
