Родня - Анна Чиж-Литаш
— Я испекла твой любимый «Медовик», — она достала из холодильника огромный торт. — Ты с детства обожал его. Мог рассказать мне все секреты за один лишь кусочек, — она грустно улыбнулась, погрузившись в воспоминания тех дней. — Мы с отцом считаем, что поступили по справедливости, подарив дом Юле. Она не отходит от меня ни на минуту. Сейчас она мои руки и мои ноги. Я надеюсь, что она сохранит дом и не продаст.
Наташа громко вызывающе рассмеялась.
— А где она была до этого лет так пятнадцать? Жила в своё удовольствие? А тут вдруг на неё снизошла Божья благодать и она решила заботиться о родителях.
— Я не собираюсь перед тобой оправдываться, Наташа. Это наше с отцом решение, и оно не подлежит обсуждению. Точка.
— Хорошо. Вам это ещё аукнется, — Наташа снова закурила. — Влад, тебе тоже надо было приехать пару раз, тряпкой дома помахать, глядишь, и тебе бы полдома отвалилось.
— Наташа, перестань, — Влад не отрывая глаз смотрел в одну точку. — Закрой свой рот! — он с такой силой ударил по столу, что несколько чашек выпрыгнули из блюдец. Он вышел из кухни, так и не подняв глаза, чтобы посмотреть на отца и мать.
Ещё несколько минут из кухни доносился возбуждённый голос Натальи Васильевны. Ровно через час всё семейство Филипповых на новенькой «БМВ» рассекало родные просторы, спеша домой.
— Это было моё решение уехать, — сделав глоток кофе, сказал Влад. — Я знал, что не смогу смотреть им в глаза. Я знаю, вы думаете, как это он не приезжал, ему было всё равно, а тут совесть проснулась. Мне в жизни не было так стыдно! Когда я заглянул в глаза отца, я понял, сколько же я потерял! И самое страшное, что наверстать уже не получится. Никогда! — он со злостью скомкал салфетку и бросил её на пол.
— Тебе не следует во всём полагаться на мнение Наташи, — спокойным голосом сказал полковник, — может, это не моё дело, но я не могу больше молча смотреть, как ты хоронишь себя.
— Я знаю. Ты прав. Я ненавижу себя за свой характер! За свою мягкотелость, за безвольность. Я искренне любил эту женщину, поэтому и слушал её во всём! — с минуту он молчал. — Знаете, в чём проблема?
— В чём?
— В том, что я снова её послушаю. Подчинюсь и сделаю так, как она хочет. Это как наркотик. Да, я наркоман. И вряд ли уже излечусь.
Александр Петрович смотрел на кружку. Казалось, что он не слышит, о чём говорит Влад, и полностью погружён в свои мысли.
— Саша, ты слышишь меня? — он дёрнул полковника за рукав.
— Прости, я просто не выспался, — Виноградов потёр гематомы на шее.
— Это ещё что? — Влад встал из-за стола и подошёл к полковнику. Он одёрнул воротник свитера.
— О господи! Откуда это?
Александр Петрович всматривался в лицо брата. Эмоции были искренними.
— На меня напали за полчаса до твоего приезда.
— Кто? Как? Где?
— Пока он спал, кто-то проник в дом и попытался задушить Сашу ремнём от брюк, — Беляк не дал другу открыть рот. Он опустил глаза и посмотрел на талию Влада, где виднелся кожаный коричневый ремень.
Влад словил взгляд Беляка и дотронулся до ремня.
— Вы думаете, что это я? — он сделал несколько шагов назад. — Вы с ума сошли?
— Мы ничего не думаем, — полковник следил за поведением брата. — Это твоё умозаключение.
— Но твой друг… Я видел его взгляд! — Влад метался из угла в угол маленькой кухни, как лев, запертый в тесной клетке. — Я всё понял! Ты нарочно выманил меня сюда и присылал эти дурацкие смски, чтобы свалить потом всю вину на меня! Вы сами инсценировали нападение!
— Успокойся, у тебя паранойя! — полковник чиркнул зажигалкой и в полутёмной комнате загорелся огонёк, подсветив его озадаченное лицо. — Я спишу твоё поведение на пережитый шок.
Влад быстро переводил взгляд с Виноградова на Беляка, пытаясь понять, врут они или нет.
— Тогда как вы объясните эти смс-сообщения? Кому нужно заниматься такой ерундой?
— Это уже не твоя головная боль! — полковник резко встал из-за стола. — Поспи немного, впереди трудный день!
Товарищи обменялись взглядами, понятными только друг другу, и вышли из кухни, оставив Влада одного в полутёмной кухне. Надев куртки и укутавшись шарфами, они вышли из дома.
На улице всё ещё было темно. Декабрьское солнце ещё спало крепким ночным сном. Дорожки во дворе были покрыты плотным слоем снега. От прикосновений ботинок он слегка поскрипывал. Друзья вышли за калитку и не спеша побрели по слабоосвещённой улице. Кое-где в домах стал зажигаться свет, сообщая соседям о том, что начинается новый трудовой день.
— У нас осталось не так много времени. Пора ставить точку, — Беляк говорил тихо, как будто боялся разбудить спящий город.
— Не переживай, сегодня-завтра мы её поставим.
— Твоя уверенность меня пугает, — Сергей Васильевич закурил сигарету. — Итак, что скажешь по поводу Влада? Это мог быть он?
— Мог. Но не похоже. Я скорее ему верю, чем нет.
— Я тоже не могу сказать однозначно. Ты не думаешь, что он притворяется овцой? Может, это часть его грамотно продуманного плана? Может, нет никакого тайного убийцы? А на самом деле Влад сам отправил себе эти смс-ки, чтобы подстраховаться!
— Я думал об этом.
— Он зарегистрировал симку на кого-нибудь, отправил смс и выбросил её чертям!
— Возможно.
— Нашёл какого-нибудь бродягу, заплатил ему и оформил номер! Примитивная схема.
— Но заметь, порой эффективная.
Это да. А может, они это сделали вдвоём? Я имею в виду Наташу и Влада. Муж и жена… Тем более, он тот ещё каблук! — Беляк был разгорячён. Он негодовал. Сам того не замечая, он периодически срывал с головы шапку. Лысина моментально покрывалась снегом, который через несколько секунд превращался в лужу на голове. Выругавшись, он вытирал затылок шапкой и снова надевал её.
— Но зачем им это? Ради двадцати штук? Не верится как-то…
— Может, дело не в деньгах? Причина в обиде, унижении…
— Я почему-то склонен верить ему, — полковник с интересом наблюдал за телодвижениями друга. — Тебе он просто не нравится! И он скурил все твои сигареты, — Виноградов улыбнулся, так как понял, что попал в точку.
— Дело не в этом… Не люблю таких слизняков!
— Он просто не знал о твоих правилах. А ещё дамы вероломно завладели твоим жилищем! — полковник смеялся.
— Что за идиотская привычка! Стрелять сигареты! Значит подойти на улице к незнакомцу и попросить сигарету — это нормально, а если я подойду к
