Свадебная вендетта - Марина Серова
Владимир Павлович кивнул.
– Да, да. Я сейчас… соберусь с мыслями.
– Расскажите о Вике. Где она родилась, сколько ей лет, где училась, чем увлекалась.
Генерал опять прикрыл глаза, после чего несколько раз ударил кулаком по столу.
– Невыносимо слышать, как вы говорите о ней в прошедшем времени.
– Простите…
– Где она? Где это произошло?
– Мы не можем этого пока сказать. Это повредит следствию, – мягко ответила я, – пожалуйста, расскажите о крестнице.
Владимир Павлович взглянул на меня исподлобья.
– Вы не работаете в полиции, – сказал он.
– Почему вы так решили?
– Есть что-то в вас такое, неправильное. Полицейские обычно до мелочей знают свое дело и делают его на автомате. А вам как будто что-то мешает – глаза у вас бегают. Вы оказались в непривычной для себя роли. Хотя сориентировались в ситуации быстро и сделали ряд грамотных решений…
– Я – частный детектив, – сказала я, решив прервать его рассуждения, чтобы сэкономить время, – но с полицией работаю часто. Просто на месте обнаружения тру… на месте преступления работаю обычно после полицейских мероприятий. Так что вы правы, я в непривычной для себя ситуации. Но полиция действительно сюда едет, и мне действительно дано разрешение на проведение опроса свидетелей. Давайте вернемся к Вике.
– Что вам рассказать? Вике двадцать четыре года. Она родилась и росла здесь, в Тарасове. Окончила филфак и пошла работать в школу учителем. Простите, как-то сухо получается. Не знаю, что рассказывать.
– У нее могли быть недоброжелатели?
– Хотел бы сказать, что нет, но не знаю. Понимаете, Вика – девочка с характером. В смысле, у нее обостренное чувство справедливости. Знаете таких? Все время в бутылку лезут – это им не так, то не этак. Она очень тяжело прощает… прощала людям ошибки. В школе была отличница и активистка, в университете – тоже. Сейчас это почему-то не считается достоинством, скорее, наоборот. Я часто слышу от людей фразу: «Будь проще, и к тебе потянутся». Так вот Вика не хотела быть проще. Для нее вся жизнь была борьба. Я даже среди своих сослуживцев редко встречал таких целеустремленных умниц. У нее была детская мечта. Я раньше думал, что это так, девчоночья блажь. Но с годами понял – Викуля своего добьется.
– И что это за мечта?
– Она всегда хотела стать министром образования. – Владимир Павлович даже рассмеялся и хлопнул себя по коленке. Смех у него был раскатистый, как у льва. Но тут же, вспомнив о случившемся, он себя оборвал и насупился. – Она маленькая совсем была, когда ей это в голову пришло. Я как-то пришел к ним в гости – мы с Колей и Ритой дружим с детства, – а она сидит на диване и книжку читает. Совсем крошка еще – лет шесть ей тогда стукнуло. Я посмотрел на обложку – какие-то приключения… не помню. Детских книг ведь много, я уже и позабыл все названия. Но что-то современное. Она услышала, что я пришел, подбегает и спрашивает: «Дядь Вов, а в школе такие книжки проходят?» – «Нет, говорю, не проходят. В школе другие книжки проходят. Пушкина, Гоголя». Она говорит: «Жалко. А кто решает, какие книжки изучать?» – Я говорю: «Наверное, министр образования». Вот она и придумала: мол, вырасту, стану министром образования и разрешу детям изучать такие интересные книжки!
Я улыбнулась.
– Годы прошли, она в университет поступила. Я спрашиваю как-то: «Вика, а зачем на филфак пошла?» Сейчас молодые-то все денежные профессии изучают. Экономист там, менеджеры всякие. А она смеется: «Ты что, не помнишь, дядь Вов? Я же буду министром образования! Мне педагогическая специальность нужна».
– И что, Вика так и не рассталась с этой мыслью?
– Не рассталась. Ну, может, прямо о должности министра не говорила, но карьеру хотела делать в образовании. Только по-честному.
– Как это?
– Она закончила филфак, стала учителем русского языка и литературы. У Риты, матери ее, связи были в отделе образования. Она предложила девочке помощь, но Вика отказалась и устроилась в простую школу. Я, говорит, хочу профессию с самых азов осваивать. Работник сферы образования должен сначала поработать с детьми и знать все о педагогике. А то у нас учебники и программы пишут идиоты, которые никогда школьников в глаза не видели и ни одного урока в своей жизни не провели.
– Это серьезный подход.
– А Вика вообще очень серьезно относилась к своей жизни. Так же как к своим словам и целям. Я, признаться, даже не поверил сначала, что она решила замуж выйти и приглашение мне вручила.
– Почему?
Владимир Павлович пожал плечами:
– Викуля всегда говорила, что личное мешает карьере. Она мечтала сперва добиться определенного положения, а потом уже думать о муже.
– Ну, сильная любовь не спрашивает…
– Да не верю я в сильную любовь, – Владимир Павлович даже в лице изменился, – а уж в любовь к Виктору мне тем более тяжело поверить.
Я удивленно подняла глаза, и генерал недовольно осклабился:
– Распространенное мнение, что противоположности притягиваются, – это только заблуждение. Если людям не о чем говорить, если нет общих точек соприкосновения, то как жить вместе? На одной физиологии далеко не уедешь. Семья – это единство душ.
– Понимаю.
– Виктор – красивый парень, но он же, простите, тупой.
Гарик при этих словах недовольно нахмурился, но, к счастью, смолчал.
– В смысле, у него не было хорошего образования?
– Да дело не только в образовании. Дело в его воспитании, поведении. Парень рос в деревне, без отца. Некому было ему мозги вовремя вправить. Алла Михайловна – очень сильная, мужественная женщина, но женщина. Матери одной трудно воспитать сына достойно. Такое детство просто так не вытравишь. И не скроешь за красивым пиджаком и дорогой машиной. Он очень задавался, не скромничал. Словно это свое случайное богатство хотел выставить всем
