Клуб разбитых сердец - Анна Валентиновна Михалева
— Вот пытаемся выяснить, что такое мучнистая роса! — Она развела руками, показывая, что ищут они уже долго и совершенно безрезультатно.
— Опять пару схватил, лодырь?! — усмехнулась сестричка. — Нужно уроки учить, а не в «Денди» резаться. Тогда век проживешь спокойно, даже не зная, что на свете существует такая гадость, как мучнистая роса.
— Ой, ой, ой! Можно подумать, я не знаю, что ты делаешь вместо уроков! — съехидничал в ответ братец.
— Сашка, заткнись! — гаркнула на него мать. — Мужик не ябедничает!
— Он не мужик, а сопля на палочке, — Маняша окинула Сашку таким презрением, что тот покраснел до корней волос и, буркнув: «Женский коллектив!», уткнулся носом в одну из разложенных на полу книг.
— Мучнистая роса — это болезнь злаковых, надменно изрекла сестра. — Ладно, помогу вам, так и быть.
С этим она удалилась в свою комнату, вернулась минут через пять с «Учебником биологии для поступающих в вузы» и вручила его Варваре.
— Тут есть коротенькая статья. Для доклада вполне достаточно. Но если ты, — тут она покосилась на брата, — схватишь «пару» по физике или математике — на меня можешь не рассчитывать. У меня из этой ерунды ничего стоящего нет.
— А это? — мать кивнула На поданный учебник. — Ты что, собираешься в Тимирязевскую академию?!
Маняша невыразительно передернула плечами:
— Да не знаю… Вроде пока не собираюсь. Книжка, кажется, Лешкина.
— Можно подумать, вы с Лешкой ботаникой развлекаетесь у тебя в комнате, — пробубнил посрамленный брат и тут же схлопотал сразу два подзатыльника: сначала от матери, потом от сестры.
Завыть от боли и обиды он не посмел, просто надулся.
— Вот и делай добро людям, — изрекла Маняша и побрела на кухню.
Варвара резво подскочила с пола и последовала за ней.
— Маш, я давно хотела с тобой поговорить.
— Мам! — Она обернулась на полпути. Варвара едва успела затормозить, чтобы не налететь на нее и не опрокинуться вместе на развалившегося через весь коридор Моню. Пес вздрогнул, поднял огромную голову и уставился на хозяек с плохо скрываемым раздражением.
— Мам, если ты о мальчиках, бледности и прочих визуальных эффектах, то я не беременна. Когда забеременею, ты узнаешь об этом первой.
— Когда?! — выдохнула мать.
— Ну… — Маняша улыбнулась. — «Если». Во всяком случае, пока «если».
Она повернулась и, перешагнув через Моню, продолжила путь на кухню. Пес зевнул и утомленно закрыл глаза.
На кухне Маняша включила чайник, достала из холодильника колбасу и сыр, сотворила себе бутерброд и поставила на стол две чашки. Делала она все это с молчаливой задумчивостью. Варвара опустилась на стул, растерянно наблюдая за дочерью. Потом не выдержала:
— Мы давно не говорили по душам. Что тебя беспокоит? О чем ты думаешь?
— Что? — Маняша отрешенно взглянула на нее и тут же принялась методично разливать чай по чашкам.
— На все мои вопросы ты неизменно отвечаешь, что не беременна. Будто полагаешь, что мои волнения о тебе распространяются только в этом направлении.
— А разве нет?
— Представь себе. Я не настолько стара, чтобы окончательно забыть, что такое молодость и как много вопросов мучают юные умы.
— Да? — искренне удивилась дочь.
— Тем более в такой ситуации, в какой вы все оказались. Ведь убийство в лицее…
— Слушай, я вот о чем думаю… — Маняша села напротив и посмотрела ей в глаза так прямо, что у Варвары мурашки по спине пробежали. — Вот если бы Сашкин отец попал в передрягу, что бы ты делала?
— В какую передрягу?! Ты что-то знаешь о Борисе? — волнение перехватило горло, и последний слог она просипела.
— Да нет. Я же сказала: «если бы». Например, сейчас, когда вы уже давно не живете вместе, тебе бы позвонила его нынешняя девица и попросила о помощи.
— Каким образом?
— Ну… деньгами, к примеру. Сказала бы, что у него серьезные долги, что ему угрожают, что ему приходится скрываться от кредиторов. Ты бы ее послала?
— Да вряд ли… Постаралась бы помочь, разумеется. Он же нам не чужой.
— Вот, — Маняша хлопнула ладошкой по столу, — и я думаю, что помогла бы.
— А к чему ты это?
— Просто к слову пришлось… — Дочь принялась жевать бутерброд.
— Ничего себе, к слову! Нет уж, рассказывай.
— Да ерунда. Просто мне показалось странным: Пашкина мать как раз послала пассию его отца, когда та обратилась к ней с подобной просьбой.
— Фу… — выдохнула Варвара. Дышать стало легче. — Мало ли что там у них произошло. И потом у разных людей разные представления о взаимоотношениях.
— Тут не взаимоотношения, если речь идет о жизни и смерти человека. Не так ли?
— В нашем понимании так, — кивнула Варвара, — а в понимании Пашкиной матери, может быть, и нет. Нельзя судить о человеке по одному телефонному разговору.
— Это, конечно, правильно… — вздохнула дочь, — только все равно странно.
Варвара хотела что-то ответить дочери, но тут в дверь позвонили.
— Кого принесло на ночь глядя? — она открыла дверь в недоумении.
На пороге стоял сосед Гоша. Варвара уже привыкла к экстравагантным нарядам своего соседа, и его ярко-синий парик вызвал улыбку только у Маняши. Впрочем, остальной вид у Гоши был крайне озабоченный. Он даже брови сдвинул, демонстрируя свою сосредоточенность. Как водится, он без приветствий шагнул за порог и начал с самого главного:
— Варвара, я к тебе с двумя проблемами. Первая — самая насущная, вот! — с этими словами он протянул ей что-то маленькое, похожее на брелок.
— Гоша! Зачем тебе «тамагучи»? — прыснула Маняша.
При слове «тамагучи» в коридор ворвался Сашка с диким воплем: «И я хочу!»
— Наш «тамагучи» лежит на коврике, — строго оборвала его мать.
Моня, действительно растянувшийся на означенном месте, с наслаждением зевнул и удостоил гостя вялым взмахом пышного хвоста. Гошу он, как ни странно, любил. Не пылко, но любил.
— Не могу выбрать, кого кормить, — обозначил свою проблему Гоша. — Тут несколько вариантов… — он принялся нажимать на кнопки,
