Тайна богатой вдовы - Наталия Николаевна Антонова

Пирог был такой вкусный, что Мирослава сама не заметила, как съела два кусочка.

– Как вкусно! – выдохнула она и принялась за вторую чашку чая.

– Жаль, что Шура сегодня не приедет, – вздохнул Морис.

– У меня его всё равно нечем порадовать, – отозвалась Мирослава.

– Зато у меня есть чем!

– Чем это? – спросила она насторожившись.

– Пирогом! – улыбнулся он её недогадливости.

– Ах, это. Уберём в холодильник, завтра приедет и съест.

– Но свежий вкуснее.

– Шура любой съест!

Морис был вынужден молча с ней согласиться.

После чая Мирослава рассказала ему о своей беседе с актёром и заключила:

– Как видишь, ничего нового узнать не удалось.

– Как знать, – не согласился Морис.

– По крайней мере, выжать из этой информации нечего.

– А вам не кажется странным, что Снежана не хотела детей?

– Нет.

– Но ведь это странно…

– Не вижу ничего странного! Я тоже, например, не хочу.

– Как, совсем? – явно растерялся он.

– Совсем.

– А как же муж, он может хотеть детей?

– Какой муж?!

– Ваш.

– Морис! Ты чая перепил? У меня нет никакого мужа!

– Но ведь он потом появится?

– У тебя навязчивая идея, – начала сердиться она. – Замужество не входит в мои планы! Я уже говорила тебе об этом! – отрезала она, повысив голос.

– Но почему?!

– Зачем мне муж?! Какой от него прок?

– Ну как же, – удивился он, – надо же любить кого-то!

– Я Дона люблю! – усмехнулась она.

– Но ведь нужен мужчина!

– А, в этом смысле, – хмыкнула Мирослава, – так для этого всегда можно найти красавчика.

– Ну ведь должна же быть любовь! – возмутился Морис.

– У кого как, – отозвалась она равнодушно.

– Хорошо, – решил сменить он тактику, – для тела вы кого-то найдёте, а для души?

– Для души у меня Шура. – Вдруг она погрустнела и добавила: – И Витя. Вернётся же он когда-нибудь из своих «горячих точек».

– А я? – тихо спросил Морис.

– Что ты?

– А я не гожусь… для души? – пролепетал он.

– Годишься, вполне, – согласилась она.

– Только для души? – набрался он смелости.

Мирослава посмотрела на него с интересом, так, словно видит его впервые, и проговорила:

– Если бы мы с тобой не работали вместе, то я бы не отказалась…

– Нет! – быстро перебил он её.

– Что нет? – усмехнулась она.

– Я не это имел в виду!

– А что?

– Ничего. – он отвёл глаза.

– Ну, если ничего, я пойду прогуляюсь в саду.

Он кивнул, а потом смотрел из окна, как она идёт по дорожке. Следом за ней шествовал Дон. Его хвост был поднят вверх, точно флаг на башне.

– Я осёл! – ругал себя Морис. – Надо было сказать ей, что я люблю её! Люблю! Что не могу жить без неё!

Он опустился на стул, обхватил голову руками и вздохнул:

– Но как я могу это ей сказать, зная, что она меня не любит. Моё признание только разрушит наши взаимоотношения. Кто знает, не захочет ли она после моего признания избавиться от моего присутствия в доме. Нет, я должен молчать! Молчать, пока не завоюю её сердце. Но как? Как это сделать?

Ему казалось, что его грудь разорвётся от муки. Но к тому времени, как Мирослава и Дон вернулись с прогулки, Морису удалось успокоиться и взять себя в руки. К тому же, как ему показалось, в Мирославе что-то изменилось за время её гуляния в саду. Может быть, она подумала над его словами…

Мирослава действительно сосредоточенно обдумывала одну вещь, а именно, что такого странного узнала она из разговора с дядей Дарского и его женой. Она села в кресло напротив Мориса и тихо проговорила:

– Я не рассказала тебе о своём визите к Дарским.

– Что? – рассеянно переспросил Морис, надеясь услышать совсем не это.

Она посмотрела ему в глаза, и он невольно смутился:

– Извините, я думал о своём.

Мирослава чуть улыбнулась, но тотчас стала серьёзной и даже мрачной.

– Вас что-то насторожило в рассказах пожилой четы о племяннике? – осторожно спросил он, надеясь исправить свою оплошность.

Она кивнула:

– Можно сказать и так, хотя сразу я не слишком заострила на этом внимание.

– Так что же это? – спросил Морис, всерьёз заинтересовавшись.

– Видишь ли. – Она замолчала, потом сказала: – Только не смейся.

– И не собираюсь.

– Это, конечно, звучит нелепо, но жена дяди Артура Дарского Роза Соломоновна уверена, что Снежана приворожила Артура Владимировича.

– Что она сделала? – удивлённо переспросил Морис.

– Ты что, не веришь в ведьм и привороты? – фыркнула Мирослава.

– Ну, в ведьм я, может быть, и верю, – усмехнулся Морис, невольно вспомнив Люси и мысленно усадив её на метлу, – а в привороты нет.

– Тогда чем же, по-твоему, занимаются ведьмы? – удивлённо спросила Мирослава.

– Портят хорошим людям настроение, курят и пьют, как средневековые пираты, – проговорил он серьёзно.

– Эй, дружище! – притворно нахмурилась Волгина. – Не на Люси ли ты тут наезжаешь?!

Морис отвернулся.

– Ну ладно, я согласна с тобой, моя подруга далеко не ангел, но и не ведьма. Вернёмся лучше к приворотам. Как ты к этому относишься?

– Вы не шутите? – засомневался Морис.

– Ничуть.

– Но это же нелепо!

– Тут я с тобой полностью согласна.

– Тогда зачем спрашиваете?

– Хотела узнать твою точку зрения.

Морис недовольно мотнул головой.

– И всё-таки в этом что-то есть. Роза Соломоновна так уверенно об этом говорила…

– Но вы же сами только что согласились со мной! – не выдержал Морис.

– Согласилась, что привороты бред. Но вот любовная одержимость одного человека другим встречается и в наш рациональный век.

– Вы хотите сказать, что Артур Владимирович был одержим Снежаной?

– Что-то типа того.

– То есть он её сильно любил?

– Не просто сильно, а исступлённо! Он не представлял своей жизни без неё. Так я думаю.

– Но это не может быть причиной самоубийства, – возразил Морис.

– Почему?

– Потому, что она была его женой и не собиралась с ним расходиться!

– Всё это так…

– Любовника у неё, судя по опросам свидетелей, не было.

– Судя по опросам, да, – согласилась Мирослава тоном, выдававшим её сомнение.

– Вы что, хотите сказать, что он был, но они соблюдали такую конспирацию, что никто ни слухом ни духом? – спросил насторожившийся Миндаугас.

– Не знаю.

– Если даже предположить такой вариант, то в этом случае и Дарский о его существовании знать не мог.

– Мало ли…

– Кто же мог ему сказать?

– Сам возлюбленный…

– Зачем?!

– Чтобы избавиться от мужа.

– Он что, был на сто процентов уверен, что Дарский не перенесёт удара и застрелится? – недоверчиво спросил Морис.

Мирослава пожала плечами:

– Дарский уже был в таком возрасте, что мог и смириться с существованием тайного любовника.

– Кто знает…

– Если сильно любишь, а вы утверждаете, что Дарский любил Снежану самозабвенно, то нетрудно посмотреть на интимную связь жены сквозь пальцы.

– У всех разная психика, – не согласилась Мирослава.

– Всё равно я уверен, что Дарский не мог застрелиться из-за того, что узнал о существовании мифического любовника жены.

– Ты считаешь, что любовник всё-таки мифический?

– Да, что-то мне подсказывает, что другого мужчины у Снежаны не было!

– Вот как? – заинтересованно проговорила Мирослава. – Видать, вдовушка произвела на тебя сильное впечатление.

Морис впился взглядом в лицо Мирославы, надеясь обнаружить на нём признаки ревности. Но она глядела насмешливо и явно забавлялась ситуацией. Поэтому он просто махнул рукой.

– Не обижайся, солнышко, – сказала она ласково, – просто настойчивые утверждения Розы Соломоновны запали мне в душу, как песчинка под створки раковины.

– И можно ожидать появления жемчужины, – пошутил Морис.

– Вполне возможно, – отозвалась она без тени улыбки.

Трущийся о ноги то одного, то другого Дон напомнил им, что пора ложиться спать. Морис подхватил кота на руки, собираясь унести его в свою спальню, при этом заранее зная, что минут через пять-десять кот ускользнёт к Мирославе.

– А какие у вас на завтра планы? – спросил Миндаугас.

– Завтра я встречаюсь с Ольгой Сергеевной Дарской.

– С первой женой Артура Владимировича?! – не поверил своим ушам Морис. – Но как же?

– Очень просто.

– Алевтина Артуровна согласилась?

– Я не спрашивала её.

– То есть…

– То есть я позвонила Ольге Сергеевне, представилась, разъяснила ситуацию.

– И она согласилась?

– Почему бы и нет?

– Не знаю…

– Мне кажется, тебя загипнотизировал настырный образ Алевтины Дарской. Если она сказала нет, то все повинуются.

– Да, я недооценил ваш характер, – улыбнулся Морис. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, солнышко, – отозвалась она беззаботно.

* *