Ночь накануне - Уэнди Уокер
Я стараюсь слушать. Пытаюсь сосредоточиться на истории Джонатана. Но те леса тянут меня в прошлое.
— Вдруг неожиданно он остановился, то ли устал, то ли что-то еще. Он махнул рукой и позвал нас. Я тут же скинул туфли и побежал к воде. Одна девушка уже звонила в службу спасения. Остальные ребята отговаривали меня: «Что ты делаешь? Он же утащит тебя под воду!» Я знал, что они были правы. Но мне казалось стыдным не попытаться спасти его.
Он замолчал, и до меня дошло, что мне следовало всплеснуть руками и заахать, вроде «Боже мой, как же ты поступил?» или «Что было дальше?» Но я пропустила половину рассказа мимо ушей. Кажется, речь шла о каком-то пляже и плывущем мужчине…
Он продолжает, не дождавшись моей поддержки.
— К тому времени, когда приехала полиция, он уже утонул. Вот так запросто. Я никогда не забуду этой картины. Как исчезла его голова и затем, самой последней скрылась под темной водой рука, которой он махал нам, прося о помощи.
Наконец я выдаю долгожданное:
— Что было дальше?
— Он утонул, этим все и закончилось. Погиб прямо у меня на глазах, а я и пальцем не пошевелил, чтобы спасти его. Даже не попытался.
Мне удается выдавить еще фразу:
— А что ты мог сделать?
Он качает головой, словно слышит этот вопрос уже в тысячный раз, и я задумываюсь, не рассказывает ли он эту историю каждой новой знакомой с сайта «Найди свою любовь». Например, той безумной женщине, которая преследовала его бывшую жену. Не уверена даже, правда ли это.
— Ничего — сам знаю. Нас разделяло слишком большое расстояние, и мне не удалось бы доплыть вовремя, я же не занимался в бассейне и не посещал курсы спасателей. Он мог бы вцепиться в меня и уволочь на дно нас обоих. Я все это знаю. И все же до сих пор вижу этот кошмар. Ту руку, которая просто исчезает.
Долгое молчание. Тяжелый вздох. Теперь он ждет моей исповеди. Он ее не услышит.
Вместо этого…
— Сочувствую. Должно быть, очень трудно нести столь тяжкий груз, — эту фразочку я позаимствовала у мозгоправа.
— В любом случае… — протягивает Джонатан Филдинг. Еще одно его любимое выражение, и мне отвратительно, что я специально выискиваю у него неприятные черты. Это мне может пригодиться потом, когда наш роман печально кончится, чтобы убедить себя, что Джонатан Филдинг был сплошным заблуждением, в любом случае.
— Знаешь, когда я читал о том, что произошло с тобой в старших классах, то понял отчасти, насколько такие несчастья случайны, и какой оставляют след в душе до конца жизни.
Я улыбаюсь. Мое лицо напоминает маску.
— Я читал все, что мог найти. В одной статье писали, что полиция нашла заброшенную машину в самом конце заповедника. В глухих лесах. В ней спал какой-то бездомный.
— Лайонел Кейси, — наконец уточняю я. Это тоже требует немалых усилий.
— Точно. Лайонел Кейси, — он повторяет за мной. — Его так и не судили, потому что он оказался душевнобольным. Он так и умер в клинике, до последнего заявляя, что невиновен.
Я согласно киваю:
— Верно.
Долгое молчание. А потом…
— Люди до сих пор думают, что это ты виновата? Именно поэтому ты отказалась от своего настоящего имени?
Я уставилась на него невидящим взглядом. Мысли вновь унесли меня в те леса, к той машине, в ту ночь, и этот мужчина стал сейчас частью той катастрофы, самого тяжкого моего бремени. Пальцы сжимают ручку, и до конца не осознавая, что делаю, я выбегаю из машины и во весь опор несусь вдоль парковой ограды.
Слышу, как он зовет меня:
— Лора!
Хлопает дверца, и его голос звучит громче:
— Лора! Стой!
Я бегу целую вечность прежде, чем нахожу калитку — и наконец я здесь, в темном захламленном парке, и молюсь, чтобы его мрак поглотил меня.
Джонатан Филдинг в хорошей форме. Он бежит быстрее, чем я на шпильках, и у меня появляется новая теория, почему мужчины изобрели каблуки. Он хватает меня за руку сзади и дергает с такой силой, что я падаю на него, и мы оба валимся на землю.
— Боже мой! — выдыхает спортсмен, поднимаясь и отряхивая одежду. — Что на тебя нашло?
Я не пытаюсь ни встать, ни смахнуть с себя грязь, ни вообще что-либо предпринять, только сижу и таращусь на незнакомца, имени которого толком не знаю.
— Извини, — говорит он. — Мне не следовало спрашивать, считают ли тебя убийцей несчастного мальчика. Прости, пожалуйста.
Он протягивает мне руку, но я ее не принимаю.
— Я вовсе ни на что не намекал… Просто пытался все соотнести. Понять, через какие ужасы пришлось пройти тебе, чтобы вернуться в город, где это случилось.
Я слушаю. Он вернул меня в реальность своими доводами, представляющимися вполне разумными.
Он озирается по сторонам.
В парке тихо, но от его безмолвия веет чем-то зловещим, словно именно мы были ему причиной. Будто деревья вот-вот оживут и попируют на наших костях. В этом парке людей убивали даже из-за ключей от разбитой тачки или полупустых бумажников.
— Не стоит здесь задерживаться. Хотя бы позволь отвезти тебя обратно в центр. Прошу тебя, Лора.
Он снова протягивает руку, и на этот раз я хватаюсь за нее и тяну, вставая на ноги. Счищаю грязь с платья Роузи. Мы возвращаемся к выходу, постоянно ускоряя шаг. Он не закрывает рта, продолжая оправдываться.
— Обо мне тоже говорили всякое. Как и об остальных, которые тоже были на пляже в ту ночь. Нас спрашивали, почему мы даже не попытались спасти его.
Это не то же самое. Даже близко. Но я не перебиваю.
Мы добрались до машины. Он открывает дверь с моей стороны, и я сажусь.
Снова, вот уже в третий раз, я сажусь в эту машину.
— Я действительно не хотел лжи в самом начале наших отношений — вот и все. Именно поэтому я хотел сказать, что знаю про тебя и все понимаю, и чтобы ты не подумала, будто я осуждаю… Господи, я опять все порчу, так ведь?
Теперь Джонатан Филдинг заливается соловьем. Он знает, что говорить, потому что я верю каждому его слову. Постепенно я увлекаюсь нашим романом, между мной и Джонатаном, и вижу только то, что оказывается прямо перед глазами. Не думаю о том, что всего пару дней назад я не имела представления о его существовании, а он — о моем. Не загадываю, будет ли в нашей истории еще множество глав, полных сомнений, объяснений и выяснений
