Светлана Алешина - Гвоздь программы
— Я лучше не буду представлять, — сказала я. — Мне и так нехорошо…
— Поэтому все без труда догадались, что это месть господину Артемову. И, в принципе, Тарантул своего добился. Артемов из доблестной милиции ушел, а другие связываться с такой «светлой личностью», как Тарантул, не рисковали после этого случая. Вот такая история, Саша. Подробнее расскажет сам Артемов, если ты сможешь вытянуть из него это, конечно. Вот еще тебе на завтра задание — в больнице работает некая анестезиолог Лидия Потапова. Ночью дежурила сестра милосердия по имени Вера Сандалова. С обеими надо поговорить. Справишься?
Я пообещала попробовать.
— И последнее, насчет женщины из бара…
Он достал пачку фотографий. Протянул ее мне.
— Присмотрись повнимательнее, есть ли она среди них?
Я стала разглядывать галерею женских образов. Как назло, ни одна на мою похожа не была. Вздохнув, я вернула пачку Ларчику.
— Нет тут ее.
Он протянул мне еще одну фотографию.
— Ну и рожа, кошмар! — вырвалось у меня. Никакого сходства. Лицо квадратное, с орлиным носом и короткой стрижкой. Кроме того, фотография была явно сделана в застенках — «анфас-профиль». Я уже собралась отдать эту замшелую уголовницу назад Ларчику, но остановилась.
Глаза.
У нее были красивые глаза, и эти глаза я определенно уже видела. И…
— Интересно, куда она дела свой нос? — задумчиво спросила я, рассматривая уголовницу. — Кто?
— Женщина из бара, — объяснила я. — Ну, волосы она отрастила и покрасила, а вот нос… Определенно помню, что нос у нее был маленький и немного вздернутый. А подбородок сужался почти классически…
— Она? — заорал восторженно Лариков. — Сашка, солнышко мое, неужели она?
— Вот не знаю, — засомневалась я. — Глаза ее. А нос и подбородок, это из другой оперы. Эта на фотографии просто кошмар на улице Вязов какой-то. А та была красотка по первому разряду.
— Чудо пластической хирургии, — объяснил Ларчик. — Так говоришь, глаза как у этой?
— А кто эта фурия?
Я порадовалась, что так восхитившая меня соперница на самом деле является всего лишь продуктом чьих-то умелых рук.
— Самая страшная личность в нашем славном городке, — объяснил Лариков, забирая у меня фотографию. — Некая Елена Рубан, Черная Нимфа. Рассказывать тебе про нее долго, но если это она, мы с тобой выходим из тупика… Поскольку наш с тобой гость в белом воротничке, который так внезапно решил отказаться от наших услуг, работает с ней в одной компании. Видимо, сначала они просто не согласовали действия… Теперь многое становится понятным. За этой очаровательной дамочкой такое числится, что у мужчин волосы встают дыбом. Похищения людей, убийства, вооруженные ограбления и мошенничество. Такая вот милашка. Прелесть, правда?
Он любовно смотрел на фотографию и мечтательно улыбался.
— Если она окажется ко всей этой истории причастной, мы с тобой, Сашенька, такую рыбку золотую поймаем, что нам поставят большущий памятник в центре Тарасова. Потому что эту даму еще никому поймать не удалось…
— А как же с «мстителями»?
— Нет, эти версии тоже надо проверять. Знаешь что… Попробуй описать ее в больнице, ладно? Может быть, именно она туда и проникала… Тогда становится все понятно.
— Мне лично пока еще ничего не понятно, — проворчала я. — Только успокоишься на каком-то подозреваемом, как ты достаешь из кармана нового и усложняешь мои мыслительные процессы.
Хотя на самом-то деле я была рада, что подруга моего неверного возлюбленного оказалась бандиткой. Так ему и надо, между прочим!
— Кстати, вполне возможно, что меня пытались напугать именно с ее легкой руки, — задумчиво сказала я.
— Конечно, — согласился Ларчик. — Правда, совершенно непонятно пока, как она с этим всем связана… Насколько я знаю, Черную Нимфу волнуют деньги и брюллики. И какие у нее могли быть отношения с Тарантулом, вот в чем загвоздка…
— А ты уверен, что у Тарантула с ней не было совместного бизнеса? Вот тебе и Пенс с его неудавшейся минералкой…
— Стоп, — сказал Ларчик. — А ведь и правда…
И мы выстроили довольно стройную цепочку, в которой не хватало только одного звена.
Но это звено я собиралась найти завтра. С помощью одного очень симпатичного человека. Или — он мне только таковым показался?
* * *Мама встретила меня с немым укором. Я с порога начала объяснять ей, что была на работе.
— Тогда почему ты вся насквозь пропахла пивом? — иронически спросила она. — Вы работаете в пивном ларьке, Александра Сергеевна?
Про «ларек» у нее получилось неплохо, и я рассмеялась.
— Просто по долгу службы мне теперь приходится бывать в самых разных блудилищах, — пояснила я.
— Ох, Саша, лучше бы тебе там бывать все-таки пореже, — вздохнула мама. — Я тут просто от волнения места себе не находила…
Посвящать маму в свои страшные тайны я не решилась.
— Мне никто не звонил? — спросила я, поглощая на кухне йогурт.
— Какой-то молодой человек по имени Игорь, — вспомнила мама. — Очень просил ему перезвонить.
Ага, отметила я про себя удовлетворенно. Сначала устраивает променады с бандитками у меня под носом, а потом звонит. Все мужчины одинаковы. Хороши только в мечтаниях или когда спят зубами к стенке…
Я постаралась скрыть от мамы, что сия личность мне небезразлична. Забрав телефон в комнату и включив тихонечко «Пинк Флойд», я набрала номер Артемова.
Он поднял трубку сразу. Как будто ждал моего звонка.
«Твоего? — насмешливо поинтересовался голос моего вредного Фреда. — Эк тебя разморило-то… Может быть, он ждал звонка той женщины, а не твоего».
Я посмотрела на себя в зеркало. Рыжие волосы находились в полном беспорядке, глаза сверкали и, кстати, были совсем недурны — этакие изумруды, но в целом, увы — мне явно не хватало лоска вымуштрованных красоток с подиумов. Все-таки я хоть и прехорошенькая, но не красавица. Та куда представительнее выглядит, у нее этого не отнять.
— Алло?
— Добрый вечер, Игорь. Простите, что я звоню так поздно, только что пришла…
— Сашенька? — заговорил он с такой нежностью и теплотой в голосе, что я почувствовала, как начинают испаряться все мои подозрения. — Сашенька, я ждал вашего звонка. Дело в том, что я боялся — вдруг вы меня увидели с этой женщиной, а она всего лишь моя случайная знакомая, и подумаете про меня невесть что. Бог мой, как же я рад, что вы позвонили!
Конечно, я могла бы спросить его, раз уж он сам поднял эту тему, почему же тогда, заметив меня, он не оставил свою «случайную знакомую» и не пал предо мной на колени, а постарался испариться в неизвестном направлении, но вспомнила, что и сама была не одна, и прикусила язык. Кроме того, я была в некоторой эйфории от того, что моего звонка так ждали.
Даже ночью.
Любовь, как говорят, относится к разряду психических расстройств, и поэтому влюбленные зачастую упускают из виду детали, которые оказываются чрезвычайно важными, что, собственно, и приводит потом к различного рода разочарованиям!
* * *После того как я повесила трубку, меня обуяло чувство ликования, и, дабы прийти в себя, я достала том Вийона.
Я уже видела себя в объятиях Игоря, но завтрашний день обещал быть трудным.
Поэтому я прибегла к испытанному способу успокоения нервной системы.
Открыв наугад страницу, я прочла:
Мне горько за тебя, среди порокаТы стал беспомощен, и ты устал.Глупец, ты мог подняться так высоко,И, отягченный, ты так низко пал.
— Ревнуешь, мой бедный дружок, — проговорила я, закрывая книжку. — Или он просто тебе не нравится?
Сон побеждал меня. Я даже почти не видела в собственном воображении страшных картин сегодняшнего вечера. Будто не было ни распростертого Кайзера, ни револьвера, ткнувшегося мне в висок… в висок… Где-то это уже было, вот только где?
Револьвер, ткнувшийся в висок, и запах пороха…
* * *Всю ночь мне снились сны. Один особенно запомнился. Я ехала в автобусе, совершенно пустом. Водителя я не видела. На одной из остановок в автобус влезла тетка, у которой в руках были две сетки с пластиковыми бутылками из-под пепси-колы. Тетка была совершенно омерзительная, с толстыми ляжками, в короткой юбке зеленого цвета. Волосы у нее были белые, и еще у нее был огромный нос.
Я почему-то ее жутко испугалась и нацепила черные очки. Она вдруг взвизгнула и начала кричать:
— Надо же — солнышка нет, а она черные очки напялила! Крутая какая, посмотрите!
Тетка явно не собиралась оставлять меня в покое, потому что шла ко мне, напевая песню «Я пью до дна за тех, кто в море», и от нее так ужасно разило перегаром, что я начала задыхаться.
Я помчалась по проходу и попыталась спрятаться у водителя.
