А Мельбур - Убийственный чемпионат
В панике начинаю метаться по площадке. Как же дать знак Машине и Смиту? Ведь они мчатся прямо в мышеловку! Так тепленькими и попадут в лапы наших недругов. Я в отчаянии. Остается одно: схватиться за голову и с безнадежной тоской наблюдать развязку. Вот сейчас они повернут и...
Мышеловки не получилось. Произошло событие, заставившее мои виски поседеть. Не снижая скорости, Машина начала вписываться в поворот. Засадная часть преследователей передернула затворы и дослала снаряды в стволы. Сейчас начнется расстрел в упор. Но в миллионную долю секунды Машина оценивает шансы на прорыв (это я так предполагаю) и, понимая его бессмысленность, круто берет вправо. До меня долетает двойной неунывающий рев: "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"!" - и мой друг и любимая отрываются от земли. Описывают в воздухе великолепную дугу (вспоминаю слова Смита: "Умирать буду красимо!") и рушатся вниз.
Дай Бог им упасть в воду!
С моего места не видно падения, но и без этого ясно, что свалились они не в воду. Слышен мощный взрыв, виден взметнувшийся вверх огромный стоб огня, дыма и камней.
В бессильной ярости катаюсь по камням. Сволочи, сволочи, сволочи-и-и! Я готов пойти на эту свору с голыми руками и рвать им глотки, пока не подохну! Удерживает меня от этого опрометчивого поступка лишь осознание того, что в этом случае гибель моих друзей будет совершенно напрасной. Они ведь пошли на это, спасая меня! Для того, чтобы я смог закончить дело. Поэтому я не смею предавать их, обнаруживая себя.
Меня душит горе и отчаяние. Зажимаю рукою рот, ибо из души рвется наружу крик тоски и одиночества. Сейчас, когда смолкли выстрелы и рев моторов, слышен каждый звук, каждый шорох. Мне остается одно - молча кататься по камням.
Сгустились сумерки. Наступила ночь. Подул резкий холодный ветер. Мои противники давно очистили место последнего сражения. Осторожно спускаюсь на дорогу. Внимательно оглядываюсь. Никого. Теперь предстоит самая трудная и рискованная часть. Часть совершенно незапланированная и, с точки зрения здравого смысла, ненужная. Но я должен это сделать! Ради памяти Смита и Машины. Должен!
Минут десять безуспешно стараюсь найти приемлемое место для спуска. Везде крутой обрыв. Что ж, полезу без вариантов. И без страховки.
Начинаю спуск. Камни предательски крошатся под ногами. В кровь обдираю пальцы, срываю ногти. На глаза накатывают слезы. Из горла рвутся рыдания. Теперь уже можно. Теперь никто не услышит. Сантиметр за сантиметром спускаюсь вниз. Неожиданно ноги не находят опоры, пальцы не выдерживают веса тела, и последние несколько метров я преодолеваю кувырком, отбивая все без исключения части тела.
Медленно подхожу к останкам Машины. Сквозь слезную пелену замечаю какую-то призрачную тень, метнувшуюся от груды оплавленного металла. Из горла вырывается непроизвольный крик: "Бо-об!", но никто не отзывается на мой зов. Видимо, показалось. В моем состоянии немудрено принять желаемое за действительное.
С трудом опускаюсь на большой валун и печально гляжу на то, что еще днем было моей любимой. И тут мне в голову ударяет. Я вспоминаю слова председателя кооператива. Того самого, где собиралась моя Машина. "Главная часть этого сооружения - так называемый БИП, блок индивидуальной памяти. Мозг и одновременно душа Машины. Запомни это. На манер авиастроителей, мы упрятали его в "черный ящик". Так что, в случае чего, спасай этот БИП в первую очередь. Будет он - будет и все остальное!"
С надеждой я вскакиваю, но тут же останавливаюсь. А как это выглядит с морально-этической стороны? Ведь рыться в астанках - осквернять память! Плясать на могиле!
Но все же здравый смысл берет верх. Никаких останков здесь нет. То, что осталось от Смита, увезли с собой наши враги. Иного и быть не может. Следствие есть следствие. Ну, а эта куча железяк является просто одеждой моей милой. Так что я могу без угрызений совести начать поиски. Что и делаю.
До самого рассвета ворошу металлолом. Перебираю все по крупицам и винтикам. Ничего похожего на БИП. Одно лишь рваное, оплавленное железо. Неужели обманули кооператоры? Да нет, быть не может! Ведь были у моей милой и ум, и душа. Еще какие! В сотый раз перерываю останки. Ничего. Все напрасно...
... Медленно встает холодное солнце. Сыро, промозгло. Туман. Я остаюсь один на этой грешной и бездушной земле.
28
Стадион замер в ожидании. Не слышно дудок, криков и трещоток. Затаив дыхание, болельщики ожидают судейского вердикта. Я сижу на самом верхнем ряду, придавленный горем и безысходностью. Зачем я здесь? Неужели только за тем, чтобы собственными глазами увидеть наше полное поражение? Увидеть, как главный судья, заполучив календарь, объявит совершенно незаслуженного победителя? Не знаю... Пути господни неисповедимы...
Что такое? Ничего не понимаю!
Главный судья растерянно оглядывается по сторонам. Бессмысленно перебирает протоколы. Трибуны начинают недовольно шуметь. Раздаются первые осуждающие свистки. Судья разводит руками и продолжает озирать окрестности.
"Чего же он тянет? - недоумеваю я, и тут же молнией сверкает догадка: - Да ему же просто не принесли календарь с номером победителя! Вот он и тянет резину".
Стадион уже негодует. Свист и крики: "На мыло!" усиливаются до шторма. Топот сотен тысяч ног. Меня начинает разбирать любопытство. Что же произошло? Из поведения судьи явствует только один, но железный вывод - календари до наших противников так и не дошли. Значит, маленькая секс-бомба и в самом деле работала на кого-то четвертого? Впрочем, сейчас это уже неважно. Главное, мы все же победили! Не напрасна была гибель моих друзей! Пусть в итоге не нами, но и с нашей немалой помощью сорвана эта гнусная затея с чемпионом. Значит, есть все-таки справедливость на свете! Есть!
На стадионе ураган, цунами, землетрясение. Еще немного, и главного судью не спасет милицейский кордон. Должно быть, осознав это, судья берет микрофон и, все еще кося глазом по сторонам (а вдруг принесут календарь?), убитым голосом объявляет победителя. Настоящего! Заслуженного!
Чемпионат мира по ГТО закончен. Завершено и это страшное, нелепое дело. Мое последнее дело на поприще сыщика-индивидуала. Хватит с меня! Уеду в деревню и буду разводить пчел. Катитесь вы все в...! На...!
Э П И Л О Г
Закрываю последний чемодан. Билет на поезд, унесущий меня в деревню, ледит в кармане. Через час я покину этот мерзкий, сволочной мир и окунусь в чистый запах цветов и трав. В утреннюю росу и петушиные крики.
Неожиданно раздается дверной звонок. Странно! Я никого не жду. Уже некому в этом Городе навещать меня...
Иду открывать.
На пороге стоит почтальон. Глаз у меня наметан, определяю сразу - это не переодетый агент, а самый что ни на есть обычный служитель почты. Правда, без медной бляхи на ремне их давно отменили. Почтальон с вежливой улыбкой подает мне толстый пакет-бандероль. Расписываюсь в получении и, заинтригованный, возвращаюсь в комнату. Интересно, кто это мне прислал загадочный подарок? Бандероль без обратного адреса. Уж не бомба ли там? Да нет! Кому я теперь нужен? Я же погиб в автокатастрофе.
Осторожно вскрываю бандероль. Вот это да! А еще говорят, что чудес на свете не бывает! Сердце бешено колотится, горло сжимает спазм. В своем бумажном нутре бандероль хранила самую дорогую мне вещь - БИП! Душу и мозг моей любимой! С ума можно сойти! Откуда? Отказываюсь верить в реальность происходящего. Среди вороха упаковки замечаю конверт. Дрожащими руками разрываю его... Еще одна неожиданность!
Из конверта на стол падает... календарь! Тот самый, из-за которого заварилась вся каша. Календарь с теперь уже расшифрованной пометкой. Медленно опускаюсь на стул. Может, мне все это снится? Может, я окончательно сорвался с нарезки?
Снова лезу в конверт... Черт побери! Это уже ни в какие ворота! Чек на полтора миллиона долларов в швейцарском банке. Дурдом какой-то! Но и эта неожиданность не последняя. На десерт получаю от судьбы самый ехидный щелчок по носу. Фотография! Цветная, девять на двенадцать.
Молча ставлю ее рядом с настольной лампой. Вот теперь мозаика этого дела сложилась полностью. Узор четкий и без вариантов.
Закрываю чемодан и иду к двери. С фотографии мне в спину с веселой насмешкой глядят Тренажер и карликовая спекс-бомба в обнимку...
К О Н Е Ц
