Андрей Бондаренко - Ремарк и миражи
— Поздно уже. Может, отправимся в кровать? — отключив ноутбук, предложил Роберт. — Как-никак, разлука предстоит. Возможно, что и на несколько суток.
— Предстоит, — игриво и одновременно печально улыбнулась Инни. — Отправимся, конечно…. Милый, а ты меня любишь?
— Люблю.
— А как — любишь?
— Как здешние красные волки (они же — «агуары»), маленьких, но очень вкусных и питательных полевых мышек…
Глава девятая. Стрелок в чёрной маске
Роберт проснулся в шесть тридцать утра.
Почему — так рано?
Во-первых, в восемь ноль-ноль должен был подъехать репортёр Морис Мюллер: предстояло принять душ, одеться, собраться, позавтракать, ну, и мысленно наметить сценарий (а также его возможные варианты), будущего разговора с лидером уругвайских фашистов. Во-вторых, мысли всякие и разные, связанные с предстоящим отлётом Инни, бестолково и настойчиво бродили в голове. Всё бродили, сволочи, и бродили…
Итак, он проснулся, натянул шорты и футболку, вышел на кухню, хлебнул из кружки вчерашнего холодного чая и, приоткрыв форточку, закурил первую утреннюю сигарету.
— Гав-в? — появившись на кухне, предположил Рой, мол: — «Терзаешься сомнениями, хозяин? Вдруг, маньяк из Буэнос-Айреса направится прямо в Мендосу? Ну, для того, чтобы убить беззащитного Грегори Благоева? А там, как раз, мы с Инэс и будем? Как бы, мол, чего не приключилось?».
— Ага, терзаюсь, — от души затягиваясь ароматным табачным дымом, подтвердил Роберт. — Не без этого…
«Ну, и дурак», — желчно прокомментировал не выспавшийся и от того мрачный внутренний голос. — «Терзается он, деятель, понимаешь. Тьфу, да и только…. Не сомневайся, абсолютно верное и правильное решение. Нечего сейчас Инни делать в Буэнос-Айресе. В том плане, что здесь теперь откровенно небезопасно. Ну, не полетит сейчас наш маньяк (или же маньячка), в Мендосу, так как фигура ветерана Грегори Благоева — в его воспалённых мозгах — отошла на второй план. Нынче, братец, ты для него (для неё) — мишень за номером «один».… Да, судя по всему, идёт активная, масштабная и целенаправленная «зачистка хвостов». Да, наверняка, планировалось «убрать» тебя и «писателя в футляре» одновременно. Да, получилось только частично. Но маньяки — ребята на редкость упорные и настойчивые. Неудачи, зачастую, их только распаляют и подстёгивают…. Что может заставить маньяка — остановиться и отказаться от задуманного? Только что-нибудь очень и очень важное. И это «очень важное» — для каждого из этой серо-жёлтой братии — насквозь разное и строго-индивидуальное. Попробуй, что называется, угадай…. Хотя, конечно, есть и унифицированное средство. Причём, многократно-проверенное. Пуля в лоб, я имею в виду. Или же в сердце. На выбор…. Как злодей (или же злодейка), узнал о запланированной встрече с автором романа «Неизвестный Эскадрон»? Вариантов, если смотреть правде в глаза, не так уж и много. Первый: чей-то телефон находился «на прослушке» — или твой, братец, или же покойного герра Дитера. Второй: маньячкой является секретарша Лусия Месси, барышня, безусловно, осведомлённая и информированная. Третий: означенная «осведомлённая и информированная барышня» работает — осознанно, или же не подозревая о том, — на искомого маньяка. В последнем случае, кстати, за её жизнь я и ломаного гроша не дам…. Короче говоря, братец. Не терзайся, наплюй и разотри. Ты всё правильно решил-придумал. Пусть наша нежная и трепетная миссис Ремарк — в компании с обожаемым пёсиком — проведёт некое время в провинциальной и спокойной Мендосе. Лишним, честное слово, не будет…».
— Не будет, — решительно затушив в пепельнице окурок, пробормотал Роберт. — По крайней мере, буду в это верить…
Он накормил Роя, посетил туалет, побрился, наскоро принял душ, тщательно растёрся махровым полотенцем и, вернувшись на кухню, занялся приготовлением завтрака.
Вскоре на кухню, грациозно завязывая поясок полупрозрачного пеньюара, вошла Инни — сонная, растрёпанная и ужасно милая.
Вошла, пристав на цыпочки, звонко чмокнула мужа в свежевыбритую щёку, а после этого заинтересованно задёргала носом:
— О, узнаю эти божественные ароматы! Никак, яичница с беконом, помидорами и зелёным лучком? Любимая пища всех авантюристов и авантюристок этого бренного Мира? Отлично. А Рой уже накормлен? За-ме-ча-тель-но. Я — в душ…
Во время завтрака Роберт попытался проинструктировать жену — относительно такого понятия, как «элементарная осторожность», мол, что такое слежка, по каким признакам её определяют, и что надо делать, если таковая выявлена.
— Милый, не трать времени зря, — непонятно улыбнувшись, посоветовала Инэс. — Напоминаю, что среднюю школу я заканчивала на Кубе. И не просто так — школу, а «школу для детей погибших революционеров». Так что, во многих «шпионских» вещах-штучках я разбираюсь ещё с пятого класса…. Кстати, уже тридцать пять минут восьмого. Скоро подъедет столичный репортёр…. А во что ты оденешься? В угольно-чёрный «перонистский прикид»?
— Сегодня нет необходимости — маскироваться под «портеньо», — непринуждённо передёрнул плечами Роберт. — Человек, с которым мы должны встретиться, знает, кто я такой. Так что, нацеплю, пожалуй, светлую футболку и свой любимый джинсовый костюмчик…
«Правильно, братец», — одобрил понятливый внутренний голос. — «Абсолютно верное и насквозь прагматичное решение. В джинсовой курточке имеются три специальных внутренних кармана. В один вмонтированы и намертво закреплены пластиковые ножны, в которые — в свою очередь — помещён дельный стилет. Из второго очень удобно выхватывать (гораздо быстрее, чем из наплечной кобуры), пистолет. А в третий идеально помещаются две запасные пистолетные обоймы…. Понятное дело, что нашей трепетной и впечатлительной миссис Ремарк об этом говорить не стоит. Незачем её беспокоить. Пусть думает, что предстоящая встреча будет насквозь мирной и познавательной…. А ещё не забудь — в обязательном порядке — написать «свежее» заявление о находке огнестрельного оружия и боеприпасов к нему. Типа — ради пущего порядка и спокойствия…».
Без семи минут восемь он подошёл к входной двери и попрощался с Инни и Роем.
— Гав! — бодро завиляв хвостом, откликнулся пёс, мол: — «Не волнуйся, хозяин. Всё будет в лучшем виде. Присмотрю, так и быть, за нежной и хрупкой девушкой. Не переживай…».
— Поцелуй меня, Робби, — попросила Инэс. — Ещё…. Ещё…. Хватит. А ты меня любишь?
— Люблю.
— А как — любишь?
— Как потомственные и надменные пастухи-гаучо — бескрайнюю и бело-голубую аргентинскую пампу.
— Всё, иди. Вечером созвонимся…
Он вышел из «Меблированных комнат Жоржиньо».
Улица Виамонте была тиха, задумчива и пустынна.
— Странная нынче погода, — мельком взглянув на небо, пробормотал Роберт. — Заметно похолодало — по сравнению с вчерашним днём. Жёлто-блёклое солнышко, конечно, светит. Но оно, как будто, совсем другое. Ленивое какое-то. Словно, внезапно зажадничав, отдаёт гораздо меньше тепла и света…. Ещё один приметный природный казус. Небо — тёмно-тёмно-синее и практически безоблачное. Но, не смотря на это, с него падают меленькие капли…. Капли дождя? Вряд ли. Это, скорее всего, лёгкая туманная дымка, парящая где-то в бездонной вышине и практически невидимая для человеческого глаза, конденсируется — на всём подряд: на асфальте тротуара, на стенах домов, на зелёных листьях деревьев и кустарников, на моём лице и ладонях…. С чего — конденсируется? С того, что заметно похолодало. Замкнутый круг…
Глухо загудел автомобильный мотор.
Из-за поворота показался длиннющий светло-голубой «Линкольн», произведённый, судя по характерным линиям автомобильного корпуса, ещё в восьмидесятых-девяностых годах прошлого века.
Появился, неторопливо покатил по улице и, надсадно закашлявшись, остановился. Плавно приоткрылось правое заднее боковое стекло, и в образовавшемся проёме показалась курносая женская мордашка — в обрамлении мелких рыжих кудряшек.
— Привет, Ремарк, — непринуждённо поздоровалась «мордашка». — Я — Исидора Мюллер. Ты, говорят, хотел поговорить со мной? Не возражаю, красавчик. Обходи машину, распахивай дверку и присаживайся рядышком. Поболтаем…
«Исида, без сомнений, здорово похожа на своего братца», — устраиваясь на заднем пассажирском сиденье, отметил Роберт. — «Такая же невысокая, плотная, краснолицая и рыжеволосая. Впрочем, ничего странного, близнецы, как-никак…. Чем она отличается от Мориса? Во-первых, на носу имеются очки с толстыми линзами. Во-вторых, волосы не гладкие, а, наоборот, кудрявые. Искусственно-кудрявые, скорее всего. Но, безусловно, так же болтлива, непосредственна и непредсказуема…. А одета — абсолютно безвкусно: бездарно-декольтированная блузка и короткая-короткая пёстрая юбочка, из-под которой выглядывают ярко-розовые ноги-сардельки. Бр-р-р, какая гадость…».
