Том Смит - Колыма
Эти люди не имели никакого отношения к КГБ.
Раиса посмотрела на милиционеров, пытаясь взглядом передать им, в какой опасности они оказались. Однако ловкая маскировка этих агентов ввела тех в заблуждение, а одно упоминание о КГБ повергло их в ужас. Стараясь привлечь их внимание, она вдруг заметила, что один из самозванцев пристально смотрит на нее. Если милиционеры оставались слепы и глухи к подаваемым ею знакам, то он – нет. И не успела она поднять руку, чтобы привлечь внимание милиционеров, как мужчина с татуировкой выхватил оружие. Повернувшись, он выстрелил дважды, всадив по пуле в голову каждому из милиционеров. Когда те повалились на пол, он повернулся к Раисе и наставил пистолет на нее.
– Я забираю вашу дочь.
Раиса шагнула вперед, прямо на ствол пистолета, загораживая собой Зою, которая по-прежнему сидела на полу.
– Нет.
Он направил дуло пистолета на Елену.
– Отдайте мне Зою. Или я убью Елену.
Прогремел выстрел.
Пуля не попала в Елену, а вошла в стену квартиры. Предупреждение было недвусмысленным. Заглянув мужчине в глаза, Раиса поняла, что он убьет семилетнюю девочку с такой же легкостью, с какой только что застрелил двух милиционеров. У нее не было выбора. Она отступила в сторону, позволяя двум мнимым агентам забрать Зою.
Один из них подхватил Зою на руки.
– Если начнешь брыкаться, я вышибу из тебя дух.
Он перебросил ее через плечо и направился к выходу, крикнув на ходу:
– Оставайтесь в квартире!
Агенты забрали ключи с собой, и дверь квартиры закрылась. Щелкнул замок.
Раиса подбежала к Елене и присела рядом с ней на корточки. Девочка стояла на коленях, глядя в пол. Ее била сильная дрожь, а глаза были пустыми. Раиса взяла лицо Елены в ладони, заставив ту поднять голову, и заговорила, пытаясь пробиться сквозь туман, окутавший сознание девочки:
– Лена?
Но та, похоже, ничего не слышала и никак не отреагировала на звук собственного имени.
– Лена?
По-прежнему никакого ответа. Тело девочки безжизненно обмякло.
Поручив Елену заботам Анны, Раиса встала и подошла к входной двери, взявшись за ручку. Та не поддавалась. Тогда Раиса вернулась к убитым милиционерам, взяла у одного из них пистолет и положила его в карман жакета. Пробежав через гостиную, она отворила дверь на маленький балкон. Степан попытался остановить ее.
– Что ты делаешь?
– Присмотрите за Еленой.
Выйдя на балкон, она закрыла дверь за собой.
Квартира находилась на седьмом этаже, на высоте примерно двадцати метров над землей. Под ней вниз уходил ряд абсолютно одинаковых балконов, образуя нечто вроде лестницы. Она сможет спуститься по ним с одного на другой, а вот если сорвется, то маленькие сугробы снега внизу не уберегут ее от травм.
Сбросив с ног обувь на гладкой подошве, Раиса перелезла через перила. При этом она совсем забыла о ране на руке, которая все еще кровоточила. Пальцы почти не слушались и грозили разжаться в самый неподходящий момент. Она со страхом шагнула на внешний бетонный бордюр балкона, присела и повисла на руках, не зная, сумеет ли удержаться в случае необходимости. Кровь из раны потекла сильнее, заливая плечо. Даже на вытянутых руках она носками не доставала до перил балкона шестого этажа. По ее расчетам, ей не хватало какой-то пары сантиметров. У нее не оставалось иного выхода, кроме как прыгнуть.
Падение длилось доли секунды, и вот ноги ее коснулись перил. Пытаясь удержать равновесие и раскачиваясь из стороны в сторону, Раиса вдруг услышала голос Зои. Оглянувшись через плечо, она увидела, как из подъезда внизу вышли двое мужчин. Один из них нес на плече Зою. Второй целился в нее из пистолета. Балансируя на узких перилах, Раиса оказалась совершенно беспомощной.
Мнимый агент выстрелил. Она услышала звон разбитого стекла и в следующий миг полетела вниз, в снег.
Тот же день
Грязный и благоухающий вонью канализационных стоков, Лев гнал машину на полной скорости. Неуклюжий и громоздкий автомобиль не годился для его замыслов, но он был первым, который они смогли реквизировать после того, как вместе с Тимуром вылезли из люка почти в километре к югу от того места, где спустились под землю. Ладони превратились в кровавое месиво, но Лев отказался от предложения Тимура сесть за руль. Надев перчатки, он придерживал рулевое колесо кончиками пальцев, и лишь глаза ему застилало слезами боли, когда он переключал скорости. Примчавшись на квартиру родителей, он обнаружил, что весь район оцеплен милицией, а Елену, Раису и его родителей увезли в больницу. У девочки был шок, Раиса находилась в критическом состоянии, а Зоя бесследно исчезла.
Подъехав к Городской больнице неотложной помощи № 31, он резко затормозил, так что машину занесло, выскочил из автомобиля, бросив его у тротуара – с распахнутой дверцей и ключами в замке зажигания, – и вбежал внутрь. Тимур следовал за ним по пятам. Персонал больницы оторопело смотрел ему вслед – внешний вид и исходящий от него запах внушали отвращение. Не обращая внимания на шок, который он вызвал своим появлением, Лев потребовал, чтобы его проводили в хирургическое отделение, где Раиса отчаянно сражалась за жизнь.
У дверей операционной хирург объяснил ему, что она упала с большой высоты и у нее началось сильное внутреннее кровотечение.
– Она будет жить?
На этот вопрос хирург не смог ему ответить.
Войдя в отдельную палату, куда поместили Елену, Лев увидел, что подле кровати девочки стоят его родители. Лицо у Анны было забинтовано. Степан выглядел целым и невредимым. Елена спала, и ее маленькое тельце потерялось на белом пространстве широкой больничной кровати. Ей ввели легкое успокоительное после того, как она впала в истерику, узнав, что Зоя исчезла. Содрав окровавленные перчатки, он взял ручку Елены в свои и с горечью прижал ее к своему лицу. Ему хотелось извиниться перед девочкой и сказать, что он все исправит.
Тимур положил руку ему на плечо.
– Здесь Фрол Панин.
Вслед за Тимуром Лев прошел в кабинет, который временно занял Панин со своей вооруженной свитой. Дверь была заперта. Для того чтобы попасть внутрь, нужно было сначала назваться. За дверями его встретили двое вооруженных охранников. Хотя сам Панин внешне оставался невозмутимым, как всегда, дополнительная охрана свидетельствовала о том, что он напуган. По глазам Льва он догадался, о чем тот думает.
– Напуганы все, Лев. По крайней мере, все, кто облечен властью.
– Вы не принимали участия в аресте Лазаря.
– Дело не только в вашем главном подозреваемом. А что, если эти действия означают начало широкомасштабной кампании возмездия? А что, если невинно осужденные теперь жаждут отмщения? Лев, ничего подобного еще не случалось ранее: я имею в виду убийства и преследования сотрудников органов государственной безопасности. Мы просто не знаем, чего ожидать дальше.
Лев промолчав, отметив про себя, что Панина заботит не благополучие Раисы, Елены или Зои, а более глобальные последствия. Он был политиком до мозга костей, имея дело с народами и армиями, границами и регионами, а не отдельными людьми. Обаятельный и остроумный, он тем не менее излучал ледяную холодность, которая становилась особенно заметной в такие вот моменты, когда обычный человек нашел бы для Льва слова утешения.
В дверь постучали. Охранники потянулись за пистолетами. Из коридора долетел голос:
– Я ищу офицера Льва Демидова. В приемное отделение для него передали письмо.
Панин кивнул охранникам, которые осторожно приоткрыли дверь, держа пистолеты наготове. Один взял письмо, а второй обыскал посланца, доставившего его, но ничего не нашел. Льву был вручен конверт.
На нем красовалось аккуратно нарисованное чернилами распятие. Лев вскрыл его и вынул один-единственный листок бумаги.
Храм Святой Софии. В полночь. Приходи один.
15 марта
Половина первого ночи. Лев ждал на том месте, где некогда высился храм Святой Софии. Купола и табернакли исчезли. На их месте зиял огромный котлован десяти метров в глубину, двадцати метров в ширину и семидесяти в длину. Одна из стенок его обрушилась, образовав нечто вроде покатого склона, ведущего к грязной луже талого коричневого снега, черного льда и болотистой воды. Устоявшие стенки, впрочем, тоже грозили вот-вот обрушиться внутрь, похожие на гигантский рот, который закрывается и втягивает чудовищный черный язык. С 1950 года здесь не производилось никаких работ: это была строительная площадка, на которой не велось строительства, законсервированная и заброшенная. На железном заборе ветер трепал плакаты с грозными предупреждающими надписями, призывающими граждан держаться подальше.
После первой неудачной попытки взорвать храм, в ходе которой один сапер погиб, а несколько зевак получили ранения, церковь все-таки благополучно снесли, а каменное крошево вывезли на свалку за городом, погрузив его на самосвалы, и теперь надгробие из битого кирпича заросло сорняком. На месте бывшего храма началась подготовка к строительству самого большого в стране комплекса водных видов спорта, включавшего пятидесятиметровый бассейн и несколько бань, одна из которых предназначалась для мужчин, другая – для женщин, а третья, отделанная мрамором, – для государственных чиновников.
