Иван Черных - Игры для патриотов

— Не беспокойся, я всё сделаю. И Жора твой там будет. — Ещё раз взглянула на алмаз. — И что ты собираешься с ним делать? Его надо гранить, оправу красивую подобрать.

— Буду искать ювелира. Ты не подскажешь?

— У нас, в Волжанске, на ювелиров не разбежишься. Спрошу у знакомых, позвоню…

Престарелого, рыхлого ювелира, которому было уже под семьдесят, Лариса нашла сама: спросила у знакомой продавщицы ювелирного магазина, и та подсказала, куда и к кому обратиться.

Яков Семёнович Гринберг холодно встретил девушку и, выслушав её, помотал головой.

— Я, милая, уже более года не занимаюсь этим делом — глаза не те, и пальцы потеряли прежнюю чувствительность.

— Что же мне делать? — Лариса от огорчения мяла в руках футляр и не уходила. — Может, посоветуете кого?

Яков Семёнович подумал.

— Есть, конечно, в Волжанске ещё один ювелир. Но боюсь даже рекомендовать его — пропойца и необязательный человек. Ему ничего не стоит и запороть бесценный подарок природы. Ну-ка, покажите свой алмаз.

Лариса открыла коробочку и протянула светящийся минерал мастеру. Тот долго вертел его в пальцах, потом взял лупу и снова крутил его и так и эдак. Наконец, не возвращая алмаза, почмокал в знак восхищения толстыми губами.

— Превосходный материал. Якутский. Не спрашиваю, где вы его, барышня, приобрели, но вы обладательница целого сокровища. И я не советую обращаться к моему коллеге Милявскому. Загубит.

— Что же мне делать? — Лариса окончательно сникла. — Мне так хотелось надеть медальон на Восьмое марта… Может, возьмётесь? — несмело попросила она после недолгой паузы. — Я вам хорошо заплачу.

Яков Семенович раздумывал, теребя тройной подбородок.

— Разве дело в оплате, барышня? Яков Семёнович не просто поклонник настоящего искусства: он его раб. И когда из моих рук рождается ещё один шедевр, я чувствую себя помолодевшим на десяток лет. Давайте попробуем. Позвоните мне через недельку.

Он тепло распрощался с Ларисой. А едва за ней закрылась дверь, кинулся к телефону и стал листать книжку, где был записан московский номер его коллеги и товарища Кленова Евгения Васильевича, звонившего ему не раз и просившего принять участие в поиске его сына или хотя бы информировать о ходе расследования. Яков Семёнович хорошо был осведомлён о жизни Геннадия, о том, что он собирался жениться, о его невесте и постигшем несчастье. И хотя принять активное участие в поисках сына друга не мог, кое-что предпринял. Зная, у кого работает Лариса, и заподозрив её в причастности к хитроумно спланированной ловушке, в которую угодил Геннадий, он подкупил медицинскую сестру докторши, обязав её сообщать ему о всех встречах начальницы. Ювелир был уверен — если Геннадий жив, он подаст невесте весточку. И вчера ему позвонила медсестра, рассказала о визите летчика…

Яков Семёнович не сомневался, что алмаз прислал Геннадий…

Евгения Васильевича он застал дома. И, не поздоровавшись, выпалил:

— Твой сын жив!

Кленов-старший от охватившей его радости в ответ не мог вымолвить ни слова.

— Ты меня слышишь? — крикнул Яков Семёнович.

— Слышу, слышу, — сквозь всхлипывания промолвил наконец старый контрразведчик. — Как ты узнал, от кого? И где он?

Гринберг рассказал о визите невесты Геннадия и об алмазе.

— Да, это от сына, — подтвердил догадку Евгений Васильевич. — Позвони Михайленко, проинформируй его. Он знает, что делать.

Мамед Джиоев, начальник охранной службы фирмы «Гермес» Хорькова, уже сидел в приемной, когда босс приехал в офис. Алексей Петрович даже несколько удивился: преданный и послушный ему кавказец обычно являлся по вызову или в исключительных случаях. Какую ещё пакостную весть принёс он сегодня? От гибели «Руслана» еще не оправились. Лебединский сделку с администрацией Петровского приборостроительного завода завершил? Ну и черт с ним, все равно нужной суммы пока достать не удалось. Но вида Алексей Петрович не подал, поздоровался с подчиненным, как с равным, за руку: бывшего подполковника милиции, начальника уголовного розыска Махачкалы он уважал — дело знал, служил на совесть, совмещая должности начальника охраны и службы безопасности. Все видел, все слышал, всюду имел своих людей и был в курсе всех событий. И спросил Хорьков как можно спокойнее:

— Что-то новое о катастрофе принес? С плохими вестями утром лучше не являйся.

— Нельзя сказать, что с плохими, Алексей Петрович. Но дело, думаю, требует незамедлительных действий. О катастрофе нового мало. Наши подозрения, что к гибели «Руслана» имеет отношение Лебединский, похоже, подтверждаются. — И начальник охраны рассказал о расследовании убийства Желкашинова, сведения о котором получил от своего человека, внедренного в службу Дубосекова.

— А я и не сомневался, что убийство Рыбина и Желкашинова связаны с катастрофой, — закивал Хорьков. — Но Лебединского голыми руками не возьмёшь, у него прикрытие в Москве. В крайнем случае за жопу возьмут Дубосекова. А скорее всего на стрелочников все спишут. Что мы можем сделать, чтобы вернуть свои деньги?

— В прямую — ничего, — уверенно ответил начальник службы охраны. — Сами говорите, что у Лебединского «крыша» в Москве. А вот если зайти с другого бока…

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня в Латвию отправился курьер Лебединского. Как я вам уже докладывал, наш конкурент поставлял солярку в Калининград. Якобы поставлял, — поправился Джиоев. — На самом деле часть её оседала в самой Латвии, часть продавалась в другие страны, разумеется, совсем по иным ценам. Некто Кукушкин, бывший майор милиции, уже не раз вояжировал в прибалтийские страны. Вчера мне доподлинно стала известна цель вояжирования — перевоз «зеленых», видимо, тех, которые получены за нелегальный вывоз солярки.

— Доподлинно, говоришь? — усомнился Хорьков. — Тут на «видимо» полагаться не приходится.

— Информация достоверная. Мой человек не проверенными фактами не пользуется. Если мы хотим сорвать банк, надо срочно принимать меры.

— Какая охрана у этого курьера, твой человек установил?

— Нет, — твердо ответил Джиоев. — И по его мнению, Кукушкин ездит без охраны. Налегке. С одним небольшим кейсом, которые берут в дорогу командированные. Это и обеспечивает ему успех.

Хорьков подумал.

— Возможно. Но скорее всего незримое прикрытие существует. С сотней тысяч долларов курьер один не поедет.

— Как сказать. Кукушкин — отчаянный человек.

— Кем же он числится у Лебединского?

— В том-то и дело, что никем. Сам Лебединский о нем, возможно, и не знает, его нанимает Дубосеков. Одноразово.

— Дубосеков — опытный волк и рисковать не станет, — сделал свой вывод олигарх. — Перехватить курьера, несомненно, надо. Но прежде надо выявить прикрытие. Сколько человек намерен послать?

— Много нельзя, — подумав, ответил начальник охраны. — Чем больше людей, тем больше шансов засветиться. Думаю, двоих хватит. Настоящие джигиты.

Хорьков помолчал.

— Двоих — маловато. Тем более не знаем охрану. Пошли еще двух, специально для выявления прикрытия. Земляков подобрал?

— Можно и русских.

— Не надо. В случае чего можно списать на чеченцев.

— Сделаем, — согласился Джиоев.

Ещё в рижской гостинице Алексей Кукушкин получил зашифрованную записку, сообщавшую о слежке за ним.

Дубосеков всё-таки приставил охрану, с неудовольствием подумал курьер. Алексей и сам ещё вчера приметил смуглолицего кавказца, стоявшего на противоположной стороне улицы напротив банка, оживленно и весело о чем-то беседующего с моложавой блондинкой. Опытный глаз бывшего майора милиции сразу вычислил в «кавалере» не случайного прохожего. И Алексей предпринял необходимые меры. Баксы получены и находятся в надёжном месте, а чтобы «охотники» убедились, что он приехал не за «зелеными», дал им возможность проверить его кейс с дорожными пожитками и обшарить номер, который снимал в гостинице. Билет Алексей заказал на завтра, а уедет сегодня. Баксы ему привезут перед самым отправлением поезда.

Разумеется, это только полумеры, слежка за ним не прекратится. Надо как-то оторваться от «охотников». Непростое дело, когда с гостиницы глаз не спускают, возможно, кто-то подкуплен и из администрации. Но на всякого хитреца, говорят, довольно удальца. Хорошо, что поезд отправляется поздно вечером — ночью все кошки серы. На этот случай Алексей приобрел длинный, до самых пят, плащ, какие носят ныне женщины, с капюшоном. Рост у него средний, так что может вполне сойти за путану, ублажавшую в номере клиента. Их на этажах как кошек в марте на крышах. Не одна предлагала свои услуги.

В семь вечера он спустился в ресторан, поужинать. Даже сто пятьдесят водки заказал — сделал вид, что никуда не торопится, ночевать собирается в гостинице.