Шарль Эксбрайа - Самый красивый из берсальеров
______________
* Мое почтение (итал.).
Алессандро Дзамполь с улыбкой стал ждать, угодит ли нотариус в ловушку, расставленную Тарчинини с напускным простодушием. Но мэтр Серантони оказался на высоте.
- Если она и в курсе, то никак не моими стараниями, поскольку вы сами только что уведомили меня о смерти клиента! Во всяком случае, я полагаю, что, узнай Валерия Росси о многомиллионном наследстве, она бы уже мне позвонила... Вы ведь понимаете, что такого рода нетерпение сдержать очень трудно...
- Вне всяких сомнений... A rivederci fra росо*... Синьор Серантони...
______________
* До скорого свидания (итал.).
Комиссар и его помощник вышли из комнаты нотариуса. Доктор Менегоццо проводил их до парадной двери. Когда они уже попрощались и Тарчинини взялся за ручку двери, он вдруг обернулся.
- Кстати, синьор... Мне не хотелось тревожить синьору Серантони, но вашему другу, конечно, следовало бы как можно скорее приехать ко мне в Турин... Это в его же интересах!
Врач заговорщически улыбнулся.
- Хорошо... - тихо сказал он. - Можете рассчитывать на мое содействие...
В нескольких шагах от виллы нотариуса полицейские столкнулись с юной служанкой, которая открывала им дверь, и Тарчинини, поклонившись ей, как знатной даме, спросил, где здесь можно купить нож. Смущенная непривычно почтительным обращением горничная поспешила ответить, причем ее невзрачное личико удивительно похорошело от волнения:
- На площади, у Моретти... Это единственное место, где вы можете купить хороший ножик.
- Тысячу благодарностей, синьорина... А могу я позволить себе спросить ваше имя?
- Лючия...
- Вы не рассердитесь, Лючия, если я честно скажу, что редко имел удовольствие видеть такие интересные лица, как ваше?
Горничная настолько привыкла, что ее с детства дразнили дурнушкой, что на мгновение потеряла дар речи.
- Эт-то правда? - заикаясь, пробормотала она.
- Да, чистая правда! Верно, Алессандро?
Инспектор, немного поколебавшись, решительно подтвердил слова шефа:
- Несомненно!
Девушка звонко рассмеялась, и в ее смехе чувствовалась свежесть весеннего ручья, а потом пошла прочь такой легкой походкой, словно ложь Ромео озарила ее будущее.
- Позвольте заметить вам, синьор комиссар, что обманывать это несчастное дитя - просто бессовестно, - проворчал Дзамполь, как только горничная отошла на безопасное расстояние.
- Бессовестно?
Тарчинини дружески хлопнул инспектора по плечу:
- Povero*... Ты никогда ничего не смыслил в женщинах, и я догадываюсь, что твоя Симона... Нет, помолчи, о сем предмете ты способен наговорить одних глупостей! Да пойми же, упрямая голова, любая женщина ровно настолько хороша собой, насколько сама в это верит!.. Эту девочку наверняка высмеивали за неблагодарную внешность, но теперь в ее взгляде появилось что-то новое... Готов спорить, она тут же побежит домой, к зеркалу, и благодаря моим словам признает, что до сих пор ошибалась... Сначала наша Лючия скажет себе, что не так уж безобразна, потом начнет думать, что, пожалуй, даже привлекательна, и, наконец, уверует в свою красоту, а тех, кто этого не замечает, сочтет непроходимыми дураками... Но самое любопытное, Алессандро, - что со временем Лючия, возможно, и впрямь станет прехорошенькой!
______________
* Бедняжка (итал.).
Так, болтая, полицейские добрались до площади и вошли в магазин Моретти. Но тщетно Тарчинини искал там нож, похожий (как догадался Дзамполь) на тот, что нашли возле тела берсальера, - поиски его не увенчались успехом.
Уже в машине Алессандро спросил:
- Что вы думаете о нотариусе, шеф?
- А вы?
- Мне показалось, что он нам наврал...
- Можете не сомневаться, так оно и есть. В жизни не встречал более отъявленного лгуна!
- Но зачем ему это понадобилось?
- Либо это Серантони убил берсальера, либо он обманывал из-за того, что при разговоре присутствовала жена.
- Не понимаю, что за корысть нотариусу в смерти Регацци?
- Я тоже, но, если бы удалось найти хоть малейшее доказательство или даже намек, что гибель клиента принесла Серантони какую-то выгоду, я бы с удовольствием его арестовал!
- А пока надо бы выяснить, в каком комиссариате зарегистрирована его жалоба.
- Бесполезно.
- Но, синьор комиссар...
- Говорю вам, Дзамполь: это зряшная трата времени. Он вообще не подавал никакой жалобы.
- Но тогда откуда синяки и кровоподтеки? Кто-то же наверняка избил Серантони...
- Кто знает? Возможно, наш берсальер перед смертью?
* * *
В Турине, прежде чем отпустить инспектора, Тарчинини попросил отвезти его в Сан-Альфонсо де Лиджори и высадить на виа Леванна, неподалеку от дома Дани.
- Несмотря на то что нотариус из Сузе меня всерьез заинтриговал, я не могу и не имею права забывать, что пока наш единственный стоящий подозреваемый - это Анджело Дани, и сейчас идет своего рода соревнование на выдержку. Только нас двое, а Дани - один... Стало быть, мы должны победить и победим! Я не могу спокойно сесть за ужин, пока не прощупаю противника еще раз - вдруг за это время в его панцире образовалась какая-нибудь брешь? До свидания, инспектор. Завтра - ваша очередь сюда прогуляться, а я отдохну... Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, синьор комиссар...
* * *
"Бедная тетя" не обратила на Тарчинини никакого внимания. С головой погрузившись в мечты, она объясняла воображаемому классу все тонкости употребления апострофа при выпадении гласного и усечении. Иногда она умолкала, словно внимательно слушая ответ невидимого ученика, потом исправляла ошибки, хвалила правильный ответ или ругала за нерадивость. Тарчинини буквально заворожил этот странный, как будто происходивший вне времени и пространства урок. Он все больше проникался симпатией к несчастной больной, уже много лет одиноко живущей в одном ей внятном мире прошлого. Комиссар испытывал едва ли не угрызения совести, думая о том, какие катаклизмы ему придется вызвать в семье Дани, став, в сущности, злым гением этих бедолаг. Но, в конце концов, никто ведь не заставлял Анджело убивать берсальера! Из кухни вышла Стелла. Ромео она встретила без особого удивления.
- А, вы здесь, синьор? - только и сказала девушка.
- Где ваш брат?
- Думаю, вот-вот придет... А что, у вас появились новые подозрения против него?
- Нет... и прежних - более чем достаточно.
Девушка подошла к полицейскому:
- Синьор комиссар... вы знаете, что означает для меня смерть Нино... и что меня теперь ждет... Я жизнь готова отдать, лишь бы убийца понес наказание... Но, клянусь вам, вы ошибаетесь - Анджело никого не убивал!
- У вас есть доказательства?
- Вы не знаете моего брата, а я знаю!
В словах девушки чувствовалась такая горячая вера, что Ромео заколебался, однако опыт подсказывал ему не слишком поддаваться природной склонности считать страдающих женщин правыми.
- Такого рода доказательства в суд не представишь, синьорина, лаконично заметил он.
Тарчинини отчетливо видел, как у Стеллы подогнулись колени.
- Вы... вы нас просто преследуете! - почти прошептала она.
- Да нет же! Что за глупости! Напротив, ваша семья мне очень нравится... вот только у меня есть работа, и ее хочешь не хочешь надо выполнять, верно?
Девушка снова заплакала, и веронец, естественно, тут же обнял ее за плечи и прижал к груди, как поступил бы, утешая родную дочь.
- А вы ведь кажетесь совсем не злым... - сквозь слезы пробормотала Стелла.
Простодушие девушки тронуло комиссара. Он тихонько взял ее за подбородок и слегка запрокинул голову.
- Ma que! Так оно и есть, Стелла...
Честно говоря, в эту минуту Ромео не смог бы сказать, чисто ли отцовская нежность вызывает у него безумное желание поцеловать бедняжку или совсем иное чувство... Однако долго размышлять на эту тему ему не пришлось тетушка Пия, незаметно подкравшись сзади, крепко ухватила комиссара за правое ухо и изо всех сил дернула вниз. Тарчинини взвыл от боли и выпустил Стеллу, а та слишком удивилась, чтобы немедленно отреагировать должным образом.
- Я поймала тебя на месте преступления! - визжала меж тем старуха. - На сей раз ты не посмеешь отпираться, а? Какой позор! Пользоваться тем, что ты сильнее, и обижать маленьких девочек! Продолжай в том же духе - и непременно попадешь в тюрьму! Ты самый настоящий варвар!
Тарчинини потирал ухо. Боль мешала ему оценить весь комизм положения. А Стелла попыталась вступиться за тетку.
- Ну вот, не обращаешь на нее внимания, воображаешь, будто она сидит себе спокойно и бормочет - и вот вам, пожалуйста... Вы очень сердитесь?
- А по-вашему, не с чего, да?
Но бывшая учительница не желала сдаваться. Она снова налетела на комиссара, и тот, защищаясь, инстинктивно поднял руки.
- Не смей на меня злиться! Я тебе запрещаю, слышишь? Я хочу, чтобы вы немедленно помирились! А ну, поцелуй ее сейчас же!
Ромео колебался, но девушка посоветовала ему не спорить и таким образом успокоить больную. Полицейский нежно поцеловал девушку в обе щеки, и, естественно, именно в эту минуту вошел Анджело.
