Ольга Миленина - Вольный стрелок
— Слезать со своей любимой темы Наташка, похоже, не собиралась. — Уж не Вайнберг ли? А то он вчера что-то больно быстро соскочил — такой любитель махнуть, а тут часок посидел и смотал. И все на тебя косился — я видела, — а ты на него. Да ладно, Ленская, было ж у вас, все знают. Так он?
Я тяжело вдохнула, качая головой, и решительно размяла в пепельнице сигарету. А потом посмотрела на часы — показывая, что мне пора.
— Да ладно, ладно — я ж по дружбе! — Антонова поняла, кажется, что переборщила. — Ты мне не чужая — вот и спрашиваю. И девочку из себя, пожалуйста, не строй — знаю же, скольких мужиков ты тут перетрахала. Не Ленька — значит, не Ленька. Он, смотрю, на новую девку из отдела писем глаз положил — может, потому вчера и смотал быстро, что с ней в койку намылился…
Личной жизни у Наташки нет — но личные жизни других ей жутко интересны.
Она всегда была в курсе, кто с кем и где трахнулся. Правда, точно так же она знала, кто с кем и сколько пьет, у кого проблемы в семье, а кто собирается семью создавать. Кто-то даже пошутил, что еще только думает, кого бы послать в ближайший винный магазин, а Наташка уже знает, что в его кабинете намечается пьянка.
Ее всегда все интересовало, Наташку, — мне кажется, она с самого момента своего прихода сюда решила, что поднимется максимально высоко и это будут ее владения. А значит, ей надо знать все про всех — чтобы быть в курсе слабостей и пороков тех, кто эти владения населяет. И надо сказать, ей это всегда удавалось — хотя своя агентурная сеть у нее появилась только со временем, когда она кое-какой вес обрела в редакции.
Полученные знания Антонова умело использовала в подковерной борьбе — и именно потому и стала первым замом главного. Она умела строить схемы и ждать нужного момента, в который можно подставить того, кто мешает, — умела шепнуть в нужное ухо нужную информацию. Приложи ее умения к большой политике — уже, наверное, администрацию президента возглавляла бы. По крайней мере тут, в малой политике, она преуспела.
Тем, кто не знает, что такое жизнь газеты изнутри, это, может, кажется смешным — что тут свои интриги, свои войны компроматов, свои сепаратные миры и тайные пакты о ненападении. Хотя казалось бы — кто лучше пишет, тот и идет наверх. Но нет — все куда сложнее. Сплетни, слухи, стукачество, подсиживания — как у взрослых. Сейчас, может, в меньшей степени — но вот раньше, когда на кону стояли возможность получить квартиру и записаться в очередь на дефицитные «Жигули», поехать в командировку за границу или вступить в партию, все было всерьез.
Я в эти игры никогда не играла — мне было неинтересно, я была в стороне, я хотела только писать. А вот Наташка играла — и выигрывала. Став не только вторым человеком в газете — даже фактически первым, с учетом частых отсутствий главного и того, что газетой он занимается постольку-поскольку, — но и своего рода «серым кардиналом».
На ключевых постах находятся те, кого туда пропихнула она, — и именно Антонова шепчет главному на ухо и пользуется его безраздельным доверием. И именно к ней стекается вся информация о том, кто сотрудничает с другими изданиями, кто у кого берет деньги за статьи и сколько, кто что сказал про нее и про шефа. Однако, помимо этого, ее беспокоит и личная жизнь сотрудников редакции — кто с кем пьет и кто с кем спит. Прям-таки болезненно беспокоит.
— Как там материал твой? — Наташка поняла, кажется, что разговоры о сексе мне надоели. — Раскопала уже, что там с банкиром стряслось? Когда сдавать собираешься?
— Да не очень с материалом, — признала честно, хотя и не собиралась рассказывать о том, что уже узнала. — Понимаешь, Антош, тут человек нужен в МВД высокого уровня — пресс-центр Петровки информацию жмет, из начальства кто-то нужен, чтоб кое-что рассказал. Даже ссылаться на него не надо — как обычно, «по сведениям, полученным из наших источников»…
— А ты к криминал ьщикам нашим сходи — у них-то должны быть контакты. — Наташка поморщилась тут же, махнув рукой. Всем нам прекрасно известно, что редактор криминального отдела плотно завязан с одной, официально выражаясь, организованной преступной группировкой. Все по-умному, откровенных статей в защиту криминала он не пишет — но и поступающую к нему от милиции информацию фильтрует. И пропихивает через другие отделы материалы, которые нужны его друзьям, — по экономике, политике, спорту, у них разные интересы.
Платят ему за это, видно, неплохо — «четыреста шестидесятая» «вольво», мобильный телефон, квартиру купил недавно. На наши зарплаты да гонорары так не разгуляешься — их не хватит на простейший пейджер, автомобиль «Ока» и комнату в коммуналке. Но главный его почему-то не трогает — хотя уж наверняка та же Наташка давным-давно ввела его в курс дела.
Зато милиция прекрасно знает, у кого он на ставке, — у них давно вычислены те журналисты, которые на так называемую братву работают. И во всех силовых структурах — От ФСБ до налоговой — забит в компьютеры файл, в котором содержится журналистский черный список. Не знаю, зачем он им — может, разобраться планируют, если времена изменятся и коммунисты вернутся к власти? — но в любом случае с теми, кто в этом файле, силовые структуры дел не имеют. И за помощью к ним никогда не обращаются. И соответственно никогда не предоставят не то что закрытую, но даже полузакрытую информацию. И даже если надо специально организовать утечку фактуры — а у милиции и ФСБ это частый прием, они его используют, чтобы, слив журналисту компромат на того или иного клиента, этого самого клиента через газету предупредить, что дело может и похуже повернуться, — к таким никогда не обращаются.
— А у тебя никого там? — поинтересовалась на всякий случай, не сомневаясь, что вопрос глупый — Антонова вся тут, в редакции, внешний мир ей неинтересен, — но задать его надо. — А у Сережи?
— Да у Сережи точно есть — но его-то нет. Да и был бы — толку чуть. — Наташка поморщилась — ее коронное выражение лица, так же ей не идущее, как и задумчивое жевание тонких губ. — Херовый он политик — может, в бизнесе и соображает, а в политике не очень. То армию хаяли чуть ли не год, со всеми военными разругались, — сейчас милицию хаем. Ладно криминалыцик наш — ему братки его за это платят, — а Сережа-то что? Столько дерьма на них вылили за последнее время — того и гляди корреспондентов наших на улице арестовывать начнут. Я еще удивляюсь, как их на брифинги всякие милицейские пускают…
— А в ГАИ? — спохватилась, вспомнив рассказанную Хромовым историю про то, как Улитин после ухода из «Нефтабанка» попал в аварию и разбил машину и сам пострадал. И что, может быть, полученные в аварии повреждения серьезно подорвали его здоровье и стали в конечном итоге причиной его смерти в тридцать три года. — А, ну да…
С гаишниками у нас, у газеты в смысле, тоже вражда. Саша Веткин, отвечающий за автомобильную полосу, поливает ГАИ со страшной силой — взяточничество, платные парковки, принудительные эвакуации. Материалы его почитаешь — кругом беззаконие и коррупция. ГАИ, конечно, есть за что поливать, это факт — но у Сашки имеется и прямой корыстный интерес. Он с мужиком одним связан, юристом, которого рекламирует со страниц газеты и который умудряется выигрывать у ГАИ суды в пользу пострадавших от произвола автовладельцев. И видимо, получает отстежку — как человек, фактически приводящий клиентов.
— А в ГАИ, между прочим, есть. — Наташка так удивила меня своим ответом, что я посмотрела на нее недоуменно. — В пятницу мне как раз мужик звонил, помощник начальника московского, кажется, — дружить предлагал, спрашивал, нет ли возможности открытую телефонную линию с читателями организовать для гаишного начальства. Имидж поправить хотят. Вот если сейчас к нему обратиться, может, и сделает что. Да, а что надо-то?
— А надо материалы поднять по одной аварии, в которую этот Улитин у своего загородного дома попал в ноябре прошлого года! — выпалила, чувствуя, как теплеет все внутри. — Мне бы узнать, насколько серьезная авария и что именно с ним было, — может, гаишники ему первую помощь оказывали, а то и в больницу доставляли, может, адрес больницы у них остался в документах, может, с человеком можно встретиться, который первым на место аварии приехал. Адрес поселка я тебе уточню, а марка машины — «порш-каррера». Поможешь, Антош?
Признаться, я уже думала о том, что затею с материалом про Улитина пора бросать — потому что не найти мне концов, если банк с милицией решили все замять. Но сейчас неожиданно появилась возможность попробовать пойти обходным путем. И настроение сразу начало подниматься — он зацепил меня уже, этот материал. Таинственностью смерти банкира — и тем, что это скорее всего убийство. И тем, что я буду первой, кто об этом напишет, — даже не назвавшая банкирского имени «Сенсация» не в счет, тем более что меня не только факт смерти интересует, но и жизнь банкирская и что его привело к такому концу. Если удастся что-то раскопать, разумеется.
