Марина Серова - Умереть легко и приятно
Как я уже сказала, в коридоре были две железные двери. В каждой из них по «глазку» и по окошку для передачи пищи – прямо как в нормальной тюрьме. Я заглянула в первый «глазок» – камера была пуста. Заглянула во второй – на нарах мирно спал мой горе-клиент. «Мать твою!» – не выдержала и выругалась я. Я тут третью мировую войну устраиваю из-за этого типа, а он спит себе, словно невинное дитя!
Я отодвинула засов и открыла дверь в камеру. Это, в отличие от приглушенных выстрелов моего автомата, разбудило Головина.
– Женя? – ошарашенно уставился он на меня, как будто увидел привидение.
– Она самая! Не ожидал?
– Нет, не ожидал!
– Быстро пошли!
– Куда?
– Домой! Куда же еще! Или тебе понравилось здесь, среди этих милых мальчиков?
– Нет! Конечно, идем! Только как? Там же охрана!
– Пошли! Держись за мной и неукоснительно… Слышишь? Неукоснительно выполняй все мои указания! Или ты труп! И не вздумай пугаться и метаться, когда начнут стрелять!
– Стрелять? – растерянно спросил он.
– Стрелять! – раздался знакомый голос за моей спиной. – Именно стрелять!
Я обернулась – в дверях стоял и ухмылялся не кто иной, как наш старый знакомый коротышка Панов. В отличие от окружавших его боевиков в форме, он был одет в обычный штатский костюм. В руках – пистолет. Направление оружия – неизменное: моя красивая грудь.
– Метаться не надо, Евгения Максимовна! На этот раз вы попались! – сказал Панов, ухмыляясь. – Арсенальчик ваш позвольте забрать! И без глупостей – вы, конечно, дама крутая, но нас больше!
Их действительно было больше. Боевиков в коридоре было порядка десяти человек. Все, конечно, вооружены. Диспозиция явно была не в нашу пользу!
Я положила на пол свой автомат.
– Гранаты и пистолеты, пожалуйста! И ножичек не забудьте! – сказал Панов, указав стволом своего пистолета на мой жилет.
Я нехотя сняла жилет вместе с его содержимым, отстегнула кобуру под мышкой, сняла пояс со второй кобурой и ножом.
– Теперь все? – спросила я.
– Это мы сейчас проверим! Сергей, проверь!
Один из боевиков осторожно, словно я могла его укусить, подошел ко мне и собрал с пола все мое оружие. Затем он тщательно меня обыскал. Когда он ощупывал мой торс, его руки слишком долго задержались на груди.
– От винта, приятель! – зло сказала я и двинула его коленом в пах. Он охнул и согнулся. Я тут же заехала тем же коленом снизу ему по лбу. Он отлетел прямо под ноги Панову.
– Я же сказал – без глупостей, ты, сука спецназовская! – заорал Панов, вытянув пистолет и делая им какие-то замысловатые пассы.
– Не надо лезть граблями, куда не следует!
– А ты пошел вон! – закричал Панов на продолжавшего стонать незадачливого боевика. Тот встал, покачиваясь, и вышел из камеры. Панов взял мою амуницию, оставленную пострадавшим, и, бросив на меня сердитый взгляд, вышел.
– Посадите ее в соседнюю камеру, – приказал он своим людям. – И этого уберите!
Последние слова относились к трупу охранника, который пал от моей руки.
– Пошли! – Один из боевиков кивнул мне, приказывая следовать за собой.
– Держись! Скоро мы отсюда выберемся! – сказала я Головину. Хотя прозвучало это не слишком убедительно.
– Я сказал – пошли! – снова раздраженно произнес боевик.
Я ободряюще подмигнула Стасу и вышла из его камеры. Меня ждала моя собственная. Вообще, что меня ждало, я представляла себе пока очень плохо. Надеюсь, что эта ситуация ничуть не сложнее тех, в которых я уже оказывалась в прошлом. Но интуиция говорила мне – хуже. Гораздо хуже…
Глава 11
В камере я пробыла недолго. Уже через полчаса я услышала звук отодвигаемого засова. За мной пришли – вот только куда меня поведут?
– Пошли! – сказал боевик, открывая дверь. На этот раз это был огромный мужик лет сорока. С квадратным лицом и огромной, такой же квадратной челюстью. Явно бывший боксер. Еще один, приблизительно такого же вида и комплекции, ожидал в коридоре с автоматом на изготовку. Однако, как меня здесь уважают и боятся!
– Куда? – спросила я, даже не делая попытки подняться с топчана, который в этой камере служил кроватью.
– Узнаешь! – ухмыльнулся конвоир.
Требовать адвоката явно было бесполезно. Поэтому я все-таки встала и пошла в указанном мне направлении.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж корпуса-штаба. Прошли по коридору и остановились около массивной деревянной двухстворчатой двери с красивыми медным ручками. На фоне обычной лагерной убогости эта дверь смотрелась совершенно нелепо. Судя по всему, за этой дверью и находился кабинет самого великого фюрера. И именно этот человек захотел меня увидеть. Интересно, зачем? Уж явно не для того, чтобы сказать, как я хорошо сегодня выгляжу!
Первый конвоир подошел к дверям и три раза постучал. Дверь открылась, и оттуда показался еще один боевик. Опять на лице словно железная маска, нижней челюстью можно колоть орехи.
– Ребята, вас тут что, клонируют? – не выдержала я.
– Заткнись! – Боевик сзади меня больно ткнул мне в спину стволом «калашникова».
– Полковник приказал привести к себе диверсанта! – сказал первый из моих конвоиров охраннику офиса Кречетова.
– Заходи! – лаконично ответил тот.
– Диверсанта! – недовольно хмыкнула я, заходя в комнату.
Это был обычный кабинет чиновника. Прямо посреди комнаты стоял массивный письменный стол, французский, с дорогим полированным покрытием. За ним, в кожаном кресле с высокой спинкой, восседал бравый герой телевизионных рекламных роликов, столь удачно покорявший до последнего времени сердца доверчивых домохозяек.
На стене за креслом гордо красовался портрет Гитлера. Под Адольфом – карта области с разбросанными по ней то там, то здесь маленькими красными флажками. Наверное, флажки означали подобные «силовые части». Если так, то дела нашей демократии были очень плохи. По самым скромным подсчетам, по области Кречетов имел еще по крайней мере пятнадцать таких лагерей.
Рядом с Кречетовым, подобострастно улыбаясь, стоял Дени де Вито, точнее, его жалкое подобие – Павел Панов. При виде меня лица обоих приняли нарочито суровые выражения. Наверное, я должна была от этого затрепетать! Но я спокойно прошла к столу и села на стул, который очень удачно оказался рядом. Я подошла так быстро, что Кречетов вздрогнул, а охранник только и успел беспомощно подскочить ко мне сзади и яростно зашипел мне в ухо:
– Встать! Полковник еще не разрешал тебе садиться!
– Я дама и сама решаю, когда мне сидеть, а когда стоять! – спокойно сказала я, кладя ногу на ногу.
– Идите, Петров! – Кречетов сделал недовольный жест в сторону охранника.
– Есть! – Тот вытянулся в струнку и, нарочито чеканя шаг, вышел из кабинета.
Кречетов тяжело вздохнул, уставившись на меня пристальным взглядом, словно хотел просверлить насквозь.
– Так! – протянул он.
– Что? – спросила я.
– Три трупа у эстакады, еще три в лагере! Четыре взорванных объекта, которые не подлежат восстановлению…
– Козла в лесу и машину нашли? – спросила я.
– Нет, пока нет! – сказал он, совершенно искренне удивившись. – А что, он жив?
– А вы поищите, а то парень ведь привязан к дереву в очень неудобной позе! Как бы чего не отморозил…
– Еще двое в милиции! – напомнил Панов. – Тоже попали туда благодаря усилиям Евгении Максимовны.
– Ну эти сами навязались! – не выдержала и возмутилась я.
– Слушайте, ну откуда вы взялись! – раздраженно сказал Кречетов.
– Мама родила! – сказала я. – И папа помог!
– Ну, про вашего папу я в курсе! – ответил он. – Очень уважаемый человек! И дочка у него, должен сказать, достойная! Вот только приняла не ту сторону!
– Я никакую сторону не принимала! Я просто на стороне здравого смысла.
– Да бросьте вы эту патетику! «Здравый смысл»! Да, исходя из соображений здравого смысла, надо гнать либералов вместе с нашим нынешним хлюпиком-губернатором в одно место! Они же страну поставили буквально на грань гражданской войны!
– Ну это уж не вам решать – это дело избирателей!
– Вот именно! Именно этого я и хотел! Хотел, чтобы все было по закону! А эта дура, Леночка, видите ли, сенсацию оторвала! А вы знаете, что из-за нее нам, возможно, придется вносить коррективы в политику партии – мы хотели прихода к власти бескровным путем, по вашему закону, который вы так уважаете! А если я не смогу победить на этих выборах, то придется брать власть по-другому! Придется за власть драться!
– Интересно вы пытаетесь себя оправдать! – сказала я.
– Оправдать? Я пытаюсь себя оправдать? Перед кем? Перед вами? Да вас через час уже, может быть, не будет в живых! Кто ты такая, чтобы я перед тобой оправдывался! – Его высокопарный тон как ветром сдуло, и он перешел со мной на «ты».
