Борис Яроцкий - Прогнозист
Тридцатилетняя вдова долго мужа не оплакивала, спустя два месяца вышла замуж за другого нового русского, а виллу очень дешево - за двести семьдесят тысяч долларов - уступила лесопромышленнику Тюлеву, о котором ведала, что с ним торговаться нельзя: какую цену даст - на такую и соглашайся. Первый муж владел двумя лесовозами, по дешевке выкупленными у министерства речного флота. Это он назначил свою цену за перевозку лесоматериалов по рекам и озерам Мариинской системы с доставкой на Северный бумкомбинат. Цена не устраивала Тюлева. Друг-подельник не уступил: забыл, кто из них первый.
В "Крестах" - здесь обычно три тысячи зэков - на Банкира молятся: он устанавливает очередность, кого когда выкупать. Выкупил и владельца лесовозов, а тот посчитал, что за стенами тюремной камеры пахан уже не пахан. Иной выбивается чуть ли не в министры, а всегда помнит, кто помог ему стать благородным - избавил от параши и тюремного пойка, кто не позволил, чтоб его, вчерашнего директора, насиловали по ночам, как продажную девку.
Вилла - двухэтажный каменный особняк - в глаза не бросалась. Среди таких же, краснокирпичных, с подземными гаражами и пристроенной финской баней, она выглядела чересчур скромной, но почему-то сразу понравилась Ядвиге Станиславовне.
- Уютное гнездышко, - сказала она. - Ничего не перестраивай. Разве что поменяй спутниковую антенну. Ну и, конечно, факс. В Москве я видела поновей.
Пожелание любовницы Александр Гордеевич учел. Новая антенна оказалась не лучше старой - нужно было менять питерскую погоду, может, и климат. А вот факс, да, работал безупречно. Он и принес новость из Архангельска. Ядя, а бабки-то нашлись! - воскликнул Александр Гордеевич,
расшифровав донесение. - Которые? - Которые слизнули в поезде. - И у кого же? - Представь себе, мой друг послал на аукцион своего Юрия
Власова. У них есть такой - аналитик Рубан. Я тебе о нем, помнится, говорил. Умный парень, но дурак. Моими бабками попытался купить Поморский. - Ну и что? Что будет? - А то, что я сорву аукцион. Пошлю своего человека. - Ты разве не послал? - Послал. С сочинениями членов Политбюро. Но не нашего, а того, бывшего, кремлевского. - Представляю, как ты этому Юрию Власову утрешь нос. - Зачем утирать? Я его выкраду. Хоть он и Власов, выдавлю из него, кто мне устроил подлянку.
Для Ядвиги Станиславовны - верного и опытного агента товарища полковника - это была важная новость. Аналитик был в опасности. Требовалось немедленно связаться с Москвой. Кто из Москвы сообщил в Архангельск? Сообщить могли только из фирмы Лозинского. Значит, у Тюлева в фирме "Лозанд" сидел свой агент. Но кто он?
Ядвига Станиславовна предложила: - Саня, если четыре миллиона к тебе вернутся, поощри своего стукача. Отвали ему тысяч десять. Он будет тебе землю рыть. - Ты что? Он и тысяче обрадуется. Они, эти особисты, в армии имели мизер. - Зато были идейные. - Эпоха идейных, Ядя, канула в лету. - Не скажи. У нас в мэрии, пока не знали семью президента, все
были за него. Теперь - все за мэра.
- Это понятно. Чем меньше человека знаешь, тем лучше о нем думаешь. А узнаешь, что и мэр не лучше Е.Б.Н., подберут нового бога. Президент одряхлел. Вот и поставили теперь на молодого и здорового. Вот, как ты на меня. - Точно! - засветилась белозубой улыбкой Ядвига Станиславовна.
К тому же ты в два раза моложе мэра. Ну и...
Она сделала многозначительную паузу, как умела делать её однофамилица, рекламируя парижское мыло. Та в ванной бывало поднимет изящную ножку и застынет, дескать, смотрите, как пена стекает с пятки до колена и дальше. Ядвига Станиславовна застывала недосказанной фразой. - Договаривай. - Тебя ждет кресло президента. - Твоими бы устами... Я первое, что сделаю, - очищу Россию от криминала. Когда-то Никита Сергеевич говорил: "Западный Берлин это яйца Кеннеди, которые мы держим в своих руках. Будет надобность вырвать - вырвем." А я уничтожу базу, которая питает криминал. - Любопытно... Как же? - Все присваиваю себе. Сам у себя воровать не буду, грабить себя - тем более. Товарищ Сталин, единственный из правителей, кто был полным хозяином страны. Лично у него ничего не было, но он имел все.
- Где же тебя так просветили? - В "Крестах". Это, Ядичка, главный университет России...
Опять факс отвлек внимание. Новая шифровка требовала личного участия Банкира в деле, связанном с аукционом. Там события разворачивались со стремительной быстротой.
Александр Гордеевич взглянул на часы: торги уже начались. - Летим. - В такую слякоть? Все полеты, небось, отменены. - В Беломорье - пятнадцать ниже нуля. Нам бы взлететь.
Пулковский аэропорт был закрыт, но рейсовые пока ещё взлетали, если им гарантировали посадку. Талаги посадку почему-то не гарантировали. - А мы на истребителе. Примет Васьково. Начальник гарнизона мой друг. - С некоторых пор военные подрабатывали, доставляя новых русских, куда тем заблагорассудится.
Собрались в считанные минуты. По пути в Котлы, где дислоцировался полк дальнего перехвата, Ядвига Станиславовна сказала, что ей надо заскочить к Зосе. - Что так? - Обещала таблетки. Для Олега Борисовича.
Она не делала секрета, что их зять, муж Зоси, страдает язвой желудка. Уже в машине Александр Гордеевич спросил: - Давай твое лекарство. Сам схожу. - Поднимемся вместе. Взгляну на племянницу. Быть в Питере и не увидеть малышку...
Олег Борисович что-то кроил. И пока Александр Гордеевич, передавая лекарство, о чем-то расспрашивал мастера, Ядвига Станиславовна, подхватив на руки племянника, поспешила на кухню и там, на кухне, успела шепнуть: Бывший особист передал Тюлю: на аукционе будет наличка из поезда.
Не сказала, что ждет аналитика - Александр Гордеевич поторопил. Он заметил, что Ядя о чем-то шепчется с сестрой, направился на кухню. Сестры переглянулись, раскатисто захохотали. - Никак мои кости перемываете? - Не твои, - нашлась Ядя, - нашего охранника.
Уже подъезжая к Котлам, прильнув к уху Сашеньки , чтоб не слышал водитель, объяснила причину смеха:
- Я рассказывала, как твой главный телохранитель, Лешка Серик, трахает нашу дворничиху. Каждое утро, в одно и то же время и почему-то всегда у мусорного ящика. - Уберу Серика. Зажрался, падла, - шепотом ответил Александр
Гордеевич. - У телохранителя баба должна быть одноразовая. - А я у тебя? - Но я же не телохранитель? - Как ? - изумилась Ядвига Станиславовна. - Разве не ты охраняешь мое тело? Ты мне ни на секунду никуда не даешь отлучиться. Разве не так? - Так, - самодовольно улыбнулся Александр Гордеевич.
За разговором не заметили, как въехали в военный городок. Водитель подрулил прямо к штабу.
Знакомый генерал, когда услышал, что с лесопромышленником летит женщина (опытным глазом определил - любовница), наотрез отказался выделить истребитель - два пассажира в кабине штурмана-оператора, а вдруг что случится? Кому отвечать? Он дал транспортный: ребята - ассы, летают при любой погоде. Правда, не так быстро, но до Васьково за три часа дошлепают.
Александр Гордеевич прикинул: поздно. К этому времени торги уже закончатся. Но волноваться не было смысла: указания даны, а излишняя опека развращает подчиненных. Почему-то волновалась Ядвига Станиславовна. Она говорила, что ей страшно, в такую погоду она ещё не летала. Густая облачность окутала все пространство. Натужно ревели турбины, самолет, казалось, завис в одной точке. Волновалась она по другой причине: дозвонилась ли Зося до товарища полковника? Если дозвонилась, товарищ полковник сможет что-то предпринять.
Он предпринял. Получив сообщение из Питера, быстро вычислил агента. Когда военно-транспортный ТУ коснулся васьковской бетонки, бывший особист Андрей Лукьянович Красий в своем кабинете лежал уже на диване и врач "скорой помощи" зафиксировал остановку сердца.
Только в первом часу дня Тюлев и Ядвига Семеновна увидели высотные здания северного города. Погода и здесь испортилась: из-за Двины широким фронтом шли облака, в морозном воздухе роился снег.
На явочной квартире по Нижегородской улице - по соседству с кладбищем - в старой, плохо отштукатуренной двухъэтажке хозяина ждал недавний зэк Башин. Маленький, седенький, с большими морщинистыми ушами, он ласково улыбался, как может улыбаться одессит, продавая на Привозе простаку-селянину сапоги на картонной подошве. - Получилось? - В лучшем виде, - нежно ответил Ефим Львович. - Торги, как вы и пожелали, имели возможность не состояться. - Возможность не действительность, - прервал его Тюлев, не догадываясь, что он оперирует философскими категориями. - Где покупатель?
Башин, стоя у камина и потирая тонкие, как у девочки-подростка, руки, заискивающе ответил: - Вам доложит Константин.
Архангельской экспедицией - так была названа операция - руководил друг детства и школьный товарищ Костя Гелевера, широколыцый, не по возрасту полный, но подвижный крепыш. Пока его друг Тюль сидел в "Крестах", а потом досиживал в образцово-показательной колонии украинского города Черкасы, где зэки-хохлы в день референдума орали: "Гэть кацапив з украинских тюрем!", Костя учился в Ленинградском университете на юрфаке, получив диплом юриста, поступил в адвокатскую контору. Но и Тюль не отстал в учебе. Из тюрьмы вышел в звании вора в законе, стал держателем общака. Ему не составило труда разыскать друга, теперь уже дипломированного юриста.
