Михаил Серегин - Без страховки
Чистякову уже несколько раз приходилось сталкиваться с полуразложившимися трупами. Воспоминания о своем состоянии были самыми печальными, никак не соответствующими образу лихого героя спасателя. Игоря это угнетало так сильно еще и потому, что его альпинистская подготовка наводила на мысль, что в шахту лифта придется лезть именно ему.
– Оль, а твои родители хорошо Воронина знают? – спросил Чистяков Синицкую, чтобы отвлечься от траурных мыслей.
– Не знаю, – пожала плечами Ольга, – наверное. А что?
– Да просто интересно. Я вот хотел его расспросить о том, что он сам помнит о войне. Не знаю, все ли корректно будет спрашивать? Может, есть какие-то вещи, о которых не стоит спрашивать? А у него какие-то тяжкие воспоминания о войне?
– О войне у всех такие воспоминания, кто ее пережил, – вставил Мостовой, не отрываясь от дороги.
– Это понятно, тем не менее многие с охотой рассказывают. Может, есть вещи, о которых он не хотел бы вспоминать, а я полезу с расспросами.
– Не лезь, – коротко посоветовал Мостовой.
– Ну, ты все-таки расспроси, Оль, – упрямо продолжал настаивать Чистяков.
– Ладно, расспрошу, – согласилась Синицкая и показала пальцем вперед. – А вон и нас поджидают.
Впереди высились две высокие коробки недостроенного санатория или клиники. Ворота на строительную площадку были открыты настежь, а на территории просматривались милицейские и гражданские машины и человек десять людей. Четверо были в милицейской форме.
Все оказалось не так страшно, как думал Чистяков. Доступ к основанию шахты лифта был из цокольной части здания, значит, лезть одному ему не придется. Задача спасателей сводилась не просто к извлечению тела. Как пояснил представитель застройщика, был утерян ключ от подвального помещения лифтовой. Ржавые стальные двери придется вскрывать с помощью специального инструмента. Милиция еще до приезда бригады МЧС облазила все этажи в поисках следов преступления, и теперь оставалось только осмотреть место, где лежал сам труп.
Запах разложения ощущался уже у входа в здание. Что будет, представил Чистяков, когда он подойдет к самой лифтовой? Респираторы, которые надели спасатели для защиты дыхательных путей, фильтровали воздух, но от вони не защищали. Игорь потянул Ольгу за рукав, пока на спасателей никто не смотрел.
– Оль, у тебя духи есть? – спросил Чистяков, который видел, что утром Синицкой одна из женщин в управлении передавала коробочку с духами. Кому-то Ольга что-то, видать, заказывала.
– Духи? – удивилась девушка. – Зачем тебе духи? На свидание собрался?
– Ваточку в нос, – пояснил Чистяков с униженно-просительным видом.
– Игорь, ты что, спятил? – вытаращилась Синицкая. – Это же «Диор»! Я за него шесть тысяч выложила!
– Мне только две ваточки намочить, – скорчился Игорь, пытаясь показать, в какой он безвыходной ситуации оказался.
– Какие две ваточки, там всего пятнадцать миллилитров!
– Оленька, мне всего две капельки!
– Я уже и Оленька? – ехидно заметила Синицкая. – Герой-любовник! Обойдешься нашатырем, неврастеник.
– У меня просто обоняние нежное, – стал оправдываться Игорь.
От нашатырного спирта неимоверно слезились глаза, но Чистяков мужественно моргал и хлюпал носом. Наконец, Боря вскрыл ржавые двери, и перед спасателями предстала ужасающая картина раздувшегося трупа. Рваные грязные трико и полинявшая футболка откровенно говорили о том, что перед ними труп бомжа. Мимо спасателей просочились милиционеры со своими протоколами осмотра места происшествия. Дышать они пытались ртами, но больше чем на двадцать секунд их все равно не хватило. Следователь махнул рукой спасателям и пулей вылетел из подвала. Тело можно было забирать.
Чистяков и Мостовой разложили рядом с трупом черный пластиковый мешок и примерились, как лучше ухватиться. Добрый Боря показал Чистякову на ноги бомжа, а сам подошел со стороны головы. Ухватившись за штаны, Игорь выжидательно посмотрел на друга, тот скомандовал, и спасатели одновременно попытались поднять тело. Раздался подозрительный противный звук, похожий на треск расползающихся тканей. Под трупом виднелось водянистое пятно крови светло-розового цвета. Чистяков с трудом сдержал позыв и с натугой перенес вверенную ему часть тела в сторону мешка. Его опустили, и снова послышался треск распадавшихся тканей.
Когда машина из морга ушла, Чистяков все еще не решался снять респиратор, хотя дышать в нем уже не мог. От нашатыря першило в горле.
– Иди сюда, – сжалилась Ольга и полезла в бардачок машины, где лежали купленные утром дорогущие духи.
Чистяков подошел и стянул маску. Ольга открыла флакончик и поводила им несколько секунд перед носом Игоря. Потом намочила палец и мазнула ему под носом.
– Все, этого тебе хватит, – заключила она.
Несмотря на аромат дорогих духов под носом, дышать полной грудью Чистяков все равно боялся. Да и смесь трупного запаха и «Диора» продолжала вызывать тошноту. Игорь подумал, что это сочетание его долго еще будет преследовать. Не дай бог прийти на свидание с девушкой, которая вздумает надушиться именно такими духами. Вот это будет ассоциация! Спасатель подумал о том, как он будет с такой девушкой целоваться, и его чуть не вывернуло наизнанку.
* * *Неделя пролетела незаметно. Чистяков уже давно собирался посетить то место в горах, на которое указывал игольный прокол на карте профессора Воронина, но очередное увлечение отвлекло его на целую неделю. Честно говоря, Игорь даже не удосужился попробовать разобрать профессорские каракули на обороте карты. Вернуться ко всем этим вопросам ему пришлось неожиданно, когда утром при заступлении на дежурство Ольга неожиданно сказала, что расспросила родителей о прошлом Никиты Савельевича Воронина.
История была простая, но, самое главное, толком никто ничего не знал. Отчасти это было связано со скрытностью профессора, который очень не любил рассказывать о себе, а отчасти – с тем, что в городе у него не было родных, через которых можно было что-то узнать.
В целом история жизни профессора выглядела просто. Родом он был из Карачаево-Черкессии, вроде бы из Хурзука. Там его и застал приход фашистов. Какое-то время он жил на оккупированной немцами территории. Потом, когда немцы ушли, он перебрался сюда, в город. Здесь у него и сложился неудачный поздний брак с бабушкой Сергея, здесь он и прожил всю оставшуюся жизнь. Практически это было полное отсутствие информации. Правда, Ольга сделала все же маленькое примечание, о чем Чистяков и сам подозревал. Профессор Воронин очень не любил вспоминать свою юность и все то, что у него лично было связано с войной. Значит, было что-то такое, наложившее отпечаток на старого ученого, какая-то беда или горе, о чем он не желал вспоминать и ни с кем делиться. Что ж, подумал огорченный Игорь, значит, от расспросов самого Никиты Савельевича придется отказаться. А вот про вклеенную в книгу карту, игольный прокол и надпись на обороте ему расспросить хотелось бы.
Расспросы пришлось отложить на неопределенное время, потому что Воронин оказался в больнице, куда его увезла на днях «Скорая помощь». Старый ученый был очень плох, и многие сомневались, что ему удастся вернуться из больницы.
На следующий день Чистяков встретил на улице Сергея Воронина и расспросил о деде. Серега выглядел понурым, ничего обнадеживающего не рассказал. Более того, дед был в таком плохом состоянии, что даже внука к нему не пускали. Игорь взял обещание с Воронина, что тот обязательно сообщит, когда деду станет немного получше и ему разрешат принимать посетителей. Сергей с тем же унылым видом пообещал.
Утро следующего дня было пасмурным, дождь начал моросить еще ночью. Спасатели сменились с дежурства и уже проходили мимо комнаты дежурного, когда тот постучал в стеклянную перегородку и стал махать спасателям рукой. Второй рукой дежурный держал около уха трубку телефона и кому-то согласно кивал. Спасатели переглянулись.
– Ребята, – развел руками дежурный, – вас в милицию вызывают. Всех троих.
– Не понял, – пробасил Мостовой и внимательно посмотрел на Чистякова и Синицкую, стоявших рядом. – Вы ничего предосудительного не совершили, надеюсь? Пьяная драка в ресторане, разбитая витрина в супермаркете?
– Драка из-за девушки, – продолжила Синицкая, окидывая Чистякова взглядом, – изнасилование?
– Очень смешно, – парировал Игорь, – просто искрометный юмор. А главное, все добрые такие, отзывчивые.
– А по какому вопросу? – повернулся Мостовой снова к дежурному. – Что-нибудь о цели они сказали?
– Нет, – покачал головой дежурный. – Только, что вам следует явиться в городское УВД к следователю Касьянову, в кабинет 27. Так что являйтесь. А потом отзвонитесь, чтобы я знал, что докладывать по команде.
