Марина Серова - Тузы и их шестерки

— Ты проиграл! — выкрикнула я, следующим движением разбивая автоматом стекла и вылезая в окно.

В результате получила несколько порезов. Только я успела встать ногами на карниз, как в кабинет ввалились два спецназовца в противогазах. Они обильно поливали свинцом направо и налево, но я к этому моменту уже перебиралась по карнизу, мечтая оказаться как можно дальше.

Время стремительно таяло. Вот сейчас один из них высунется в окно, увидит меня, выпустит очередь. И все. После этого, даже если не убьет, я упаду с высоты обычного четырехэтажного дома. Посмотрев вниз, я увидела под собой дерево. Яблоня, та самая яблоня, по которой я забралась на второй этаж. Надо было рискнуть. Нужно уходить от них.

Кроме всего прочего, я наглоталась дыма и сейчас не могла подавить в себе кашель. Так, кашляя и плача от ядовитого газа, я прыгнула вниз прямо на это дерево. Только бы не напороться на толстенную ветку. Шансов поломать себе руки и ноги у меня было более чем достаточно. Но другого пути я не видела.

Сильнейший удар пришелся в бок, и я почувствовала, как что-то хрустнуло у меня с левой стороны. Я перевалилась через огромный сук и стала падать вниз, к земле. Еще один удар. Уже с другой стороны, по бедру. Снова мое тело меняет направление, и наконец я плюхаюсь на землю. При этом автомат, который до прыжка я сжимала в руках, остается висеть где-то на сучьях дерева.

Хрипя и глотая воздух, я работаю ногами и руками и ползу, ползу к машине. А в то место, где я только что была, уже бьют пули. Кое-как заползла за «десятку». А эти уроды сверху продолжают поливать меня из двух автоматов. Мысли садиться за руль у меня не было. Кое-как я стала отползать от автомобиля все дальше в сторону частного дома. Завалившись за бетонный блок, неизвестно зачем валяющийся на заднем дворе исполкома, я достала пистолеты.

Меня спасло то, что на улице была ночь. Скорее всего они знали, где я нахожусь, но не могли точно прицелиться. И это дало мне шанс. Прикинув, что одной вспышкой выстрела я выдам себя и получу в ответ шквал огня, я отползла дальше. Скатилась в небольшую канавку рядом со старым забором.

Мое частое дыхание сопровождалось похрустыванием в боку. Пару ребер можно списать. Еще легко отделалась. К тому же сильно болит бедро. Не исключено, что и с ним не все в порядке.

Шприцы. Два укола. Сейчас полегчает. Сейчас полегчает! Скорей бы! Скорей!

Я не пыталась встать, а только ползла, но и из этого ползанья я поняла, что нога моя основательно повреждена. Я посмотрела наверх.

Стоят. Стоят в проеме окна в противогазах. Свет потушили, и лишь по бликам стекол можно определить, что внутри кабинета председателя райисполкома находятся люди. Хорошо, что эти уроды в противогазах — хочешь не хочешь, а поле зрения сужено, и вести прицельный огонь тяжело.

Я тихонечко приподнялась и затаила дыхание. Скорей бы приехали те, кого послали сюда по моему вызову. В конце концов, рано или поздно это должно случиться.

Я часто моргала, чтобы разогнать слезы, к горлу подкатывала тошнота. Сволочи какие, отравили меня. Ну да ладно, это еще не конец песни, лишь один куплет закончился.

Я поползла на животе вдоль забора, подальше от здания райисполкома. Теперь, когда автомат остался висеть на дереве, у меня была лишь пара пистолетов с двумя запасными обоймами к ним. Еще можно воевать, только вот в боку хрустит и нога еле волочится. Партизанка.

Я проползла худо-бедно метров пятьдесят, после этого решилась подняться на ноги. Отсюда они меня уже достать ни при каких обстоятельствах не могли.

Встав, я отдышалась и поковыляла по одной из улочек. Собаки предательски начали гавкать, почуяв, что кто-то идет.

Я обошла кругом здание исполкома, выбирая для себя позицию, где бы мне лучше перехватить подъезжающую команду, так как люди будут явно не готовы к встрече с двумя спецназовцами, которых нельзя отнести к разряду дилетантов.

Я вот кое-как уцелела, но это просто чудо. Щека кровоточит. Я коснулась ладонью пореза, и тут же моя рука окрасилась в красный цвет. Кроме этого, было посечено плечо и предплечье во время моих прыжков. Стекла, как мне надоели эти стекла.

Я решила добраться до дороги, которая, ответвляясь от трассы, ведет прямо к зданию исполкома. Другого маршрута для того, чтобы въехать в этот вонючий городишко, нет. Боли в ноге и в боку были столь острыми, что я чувствовала, что у меня глаза вылезают из орбит. Кроме этого, все мои порезы… Господи, кровь не останавливается.

Сколько я еще протяну? Полчаса? Час? Потом отключусь, и весь вопрос будет в том, кто меня найдет. Если местная милиция, можно сказать, что мне хана. Единственный свидетель у меня остался. Это Константин Иванович, поганец. Все-таки побежал свою шкуру спасать и на Федотова плюнул.

Жестокая я женщина, убила председателя райисполкома. Но я же предупреждала, чтобы никаких фокусов. К тому же по его вине столько людей сгнило — от него уже давно было пора очистить этот свет.

Добралась-таки до дороги. Прошла от исполкома метров двести пятьдесят—триста и завалилась на обочине — больше нет сил идти. Я смотрю в сторону, откуда должна прийти помощь, и вижу свет фар. Две машины. Две «Волги».

Приближаются стремительно. Надо встать и помахать рукой, иначе сейчас проедут мимо. Заставляю себя подняться и стреляю из пистолета в воздух. Первая машина начинает тормозить. Идущая за ней следом врезается ей в бампер. Черт, что я наделала! А впрочем, какая разница?

Из машин выскакивают вооруженные люди и бегут ко мне. Я стою, по моим пальцам стекает кровь. Сил больше нет, я чувствую, что падаю вниз, и в этот момент чьи-то руки подхватывают меня.

— Багира? — слышу я.

— Да. В исполкоме — спецназ.

После этого я лечу куда-то по большому темному туннелю, впереди свет. Яркий свет. Хочется, как хочется прийти к нему! Потом какая-то сила тащит меня обратно, и я возвращаюсь в этот мир. Открываю глаза.

Передо мной стоит доктор Стеклов.

— Юля? — Он наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза.

Я хочу ему что-то сказать, но лишь моргаю.

— Как ты себя чувствуешь?

Наконец появляются силы, и я могу говорить.

— Знаете, доктор, мне намного лучше.

— Я рад, что вы можете общаться. Здесь к вам посетитель.

В моей голове продолжает стоять туман, но, когда появляется он, я силюсь улыбнуться.

— Товарищ майор.

Суров кивает мне головой и ставит на стол букет цветов. Не поскупился, принес большой букет роз. Три красные, шесть желтых.

— Как здоровье?

— Я надеюсь, что доктор меня починит.

Стеклов кивает мне головой и удаляется из палаты.

— Давно приехали, товарищ майор?

— Да нет, — отвечает он. — Может, часа полтора. Ты потеряла много крови. Но в больнице в тебя вкачали достаточно, должна оклематься. Сразу скажу, что у тебя сломано два ребра, а бедро лишь сильно ушиблено. Вот, — он показал мне тюбик с какой-то мазью и положил на тумбочку, — скажи врачам, чтобы втирали. Ушиб рассосется за пару-тройку дней.

— Спасибо, — благодарю я и смотрю сквозь пелену усталости на аккуратного, интеллигентного Андрея Леонидовича. — Я вот хотела у вас спросить, вы арестовали директора молкомбината?

— Не наше дело, Багира, арестами заниматься. Да и откуда же мы знаем, кого арестовывать? Вот ты проснулась, сейчас мне все и расскажешь.

Я начинаю говорить, но уже через две минуты чувствую, что мой язык заплетается. Гром внимательно слушает, просит не торопиться и все записывает. Когда я дошла до Егора, начальника охраны, он прервал меня:

— Этого бедолагу нашли в багажнике машины. Парня серьезно ранило, он истек кровью и умер. Пули, которые предназначались тебе, прошили кузов и убили его.

— Надо найти двоих солдат, — продолжила я. — Двоих из четырех. Они контрактники и служат в в/ч 86089. Я забрала у них военные билеты, они должны быть у меня в сумочке, в вашей машине, она стоит на окраине города рядом с домом Мирскова — директора местного предприятия. Их надо найти прежде всего не для того, чтобы арестовать, а для того, чтобы спасти им жизнь. Не исключено, что люди, которые хотели убрать меня, уберут их. Сделать это в условиях воинского гарнизона не составляет большого труда. Дадут задание по хозяйственной части и где-нибудь в военном городке прирежут или пристрелят.

— Хорошо, мы отработаем этот момент, — сообщил Гром. — Ты отдыхай, а мы поедем разговаривать с Константином Ивановичем.

— Может быть, у него хватило ума смыться? — предположила я.

— В этом случае наши поиски будут затруднены. Тогда переключимся на сержантов-контрактников, которые бегали за вами по городу с автоматами. Они-то должны знать, кто им отдавал приказ.

Снова вошел доктор.

— Думаю, что на сегодня достаточно. Ей необходимо поесть и снова уснуть.

Майор подчинился, тем более что все, что нужно, он узнал.