Марина Серова - Сыворотка правды
Когда я вернулась домой и села за стол, до меня вдруг дошла разгадка старой, казалось, неразрешимой тайны. Мужчины никак не хотели идти в отношениях со мной дальше определенной черты. И раньше я не понимала почему. Сейчас поняла: они боялись скрытой во мне силы. Они все, где-то внутри, даже не признаваясь себе в этом, опасались, что в какой-то момент я скажу и они подчинятся. Нет, были, конечно, такие, кому только это и нужно, но их отваживала я сама: кормить мужика, одевать, укладывать в постель — куда ни шло, но всю жизнь принимать за него решения… Увольте.
Я налила стопку водки, выпила, закусила.
— Дура ты, Юлька, — сказала я вслух. — Непроходимая… Быть слишком умной — главная глупость, которую может позволить себе женщина!
Какой-то дятел поделил всех женщин на три типа: мол, есть «наседки», идеально пригодные для домашней работы, есть «проститутки», способные на что-то лишь в постели, и какой-то еще третий, придуманный им и такой же оскорбительный тип…
Я подцепила вилкой копченое финское мясо, попробовала и поняла, что тот кавказец из магазина был прав, трава травой. Специй полно, а мясом и не пахнет!
Я налила себе еще стопку.
— Пить в одиночестве — дурная примета! — рассмеялась я, и смех мой отдался эхом в тихой ночной квартире.
Когда за окнами стало светать, я улеглась на диван, сунула под бок любимую пушистую пантеру, укрылась маминым пледом и заснула.
Меня поднял телефонный звонок. Взволнованная Светлана Алексеевна сообщила, что приходил журналист Сережа, очень извинялся, обещал, что больше этого не повторится…
«Конечно, не повторится, — подумала я. — Деньги собрал, теперь можно от грязной работы и подальше держаться. Он же не дурак».
— Вы когда на работу придете? — поинтересовалась шефиня. — Я понимаю, что вы еще нездоровы…
— А что, есть проблемы? — спросила я.
— Нет, все в порядке. Ладно, вы отдыхайте, выздоравливайте… — заторопилась она и положила трубку.
Я окончательно проснулась, сделала основательную зарядку, приняла ледяной душ, оделась и вышла на улицу — погулять.
Ко мне подошли и справа, и слева, зажали, плотно взяли под руки и потащили в машину. Я попыталась сопротивляться, но мужики слишком много весили.
В машине мне сразу приставили какой-то предмет к шее, и я провалилась в тягостное полубессознательное состояние. Мне удалось кое-что запомнить только в тарасовском аэропорту, но это было лишено смысла — на посадочную полосу меня провезли, минуя металлоискатели, службу досмотра и прочие заградительные барьеры. Подняли по трапу на борт, протащили в хвост самолета и усадили между собой. Это было странно и необычно, я даже не хотела ни сопротивляться, ни кричать. Чтобы сконцентрироваться на чем-то, мне надо было собрать всю волю в кулак, но и это было невозможно, воли просто не было. Немного пришла я в себя только после посадки, когда очухалась в машине.
Крепкие молчаливые ребята зажали меня на заднем сиденье между собой так, что я была вынуждена взбунтоваться.
— Эй, парни, чуть больше кислорода, пожалуйста!
Парни как будто не слышали. Но меня радовало и это — я смогла сделать хоть одно осмысленное действие.
Они привезли меня в какое-то здание и завели в небольшую комнатку сразу у входа. Я села у стола, один из мордоворотов устроился напротив, а второй встал у дверей. Тот, что сел, поднял трубку и, когда на том конце откликнулись, сказал:
— Максимова здесь. Передай, — и положил трубку на место.
Минут через пятнадцать томительного ожидания стоящий на столе телефон зазвонил, «конвойный» снова поднял трубку, выслушал распоряжение и молча кивнул второму. Мне захотелось спрятаться под стол.
Но я поднялась со стула и гордо тряхнула головой:
— Что, идем?
«Конвойные» провели меня к лифту, подняли на второй этаж и повели по длинному, ярко освещенному коридору. Вскоре мы стояли в приемной, и после двухсекундной заминки меня завели к Самому Федору Ивановичу Шкуропатову.
В кабинете было двое, но Шкуропатова я узнала сразу: он был совсем такой, каким я видела его по телевизору.
— Та-ак, — протянул Шкуропатов. — Максимова Юлия Сергеевна, 1970 года рождения, военно-юридическое образование, полгода в специальном учебном подразделении ФСБ, одна проваленная операция в 1996 году, из рядов ФСБ изгнана с позором… Так, Максимова?
Я молчала.
— В последнее время, — продолжал Шкуропатов, — удобно пристроилась в тарасовском Комитете солдатских матерей, но и здесь зарекомендовала себя не с лучшей стороны… Жажда власти… помогает пробиться в Госдуму своей начальнице и политической авантюристке. Ну что ж, с вами, как говорится, все ясно. Что молчите?
— Вам же все ясно.
— Ах вот как? Ты еще не поняла, девочка, куда попала. Это тебе не в учебке ножками-ручками дрыгать, в шпионов играть… Ты еще не поняла. Садись, поговорим, — жестом пригласил меня Шкуропатов.
Я села.
— Ты, наверное, думаешь, мы ничего не знаем? А мы многое про тебя знаем. Думала, под чужим паролем в Интернет вышла, так тебя и найти нельзя? Так, что ли?
Честно говоря, я действительно так думала. Но это мог быть и блеф. Они могли предположить, что в Интернет вышла я просто потому, что эта информация была только у меня.
— Познакомьтесь, — указал Шкуропатов на второго мужчину. — Петр Сергеевич Камышин, мой заместитель.
«Так вот ты какой, Камышин, — пронеслось у меня в голове. — И не скажешь!» Главный наркоделец страны оказался статным высоким мужчиной лет сорока пяти с крупным черепом, волевым, как из мрамора вырезанным лицом и живым выражением серых умных глаз. «Хоть сейчас — в президенты!» — подумала почему-то я.
— Мы ознакомились с вашим… как бы это помягче сказать… пасквилем, — недобро усмехнулся Шкуропатов. — Впечатляет! — и тут же сорвался на крик: — На кого работаешь, дрянь?! А?! Не слышу! Что, язык отнялся?!
«Интересно, — подумала я. — А почему это мной занимается не нормальный следователь ФСБ, а два высших чина?»
— Отвечай!
— Я ни на кого не работаю, — усмехнулась я. — Можно вопрос?
— Ну, — настороженно разрешил Шкуропатов.
— Почему мной занимаетесь вы, а не следствие?
— Ах вот как?! — совсем зашелся Шкуропатов. — Грамотная какая… Ты кем себя возомнила?! А?! Старший лейтенант запаса?! Тебя для этого Родина пять лет учила?!
— Шесть, — вставил Камышин.
Шкуропатов недоуменно посмотрел на него.
— Шесть лет обучения, — пояснил Камышин.
— Вот… Шесть лет тебя Родина учила! Бес-плат-но! — Шкуропатов проорал это так, что крик вернулся от стен эхом. — Для чего?! Для чего, я тебя спрашиваю?! Чтобы ты Родину помоями обливала?! А потом генералу голову морочила?! Права качала?! Твой отец бы в гробу перевернулся, если б знал, чем дочь занимается!
Кровь ударила мне в лицо.
— В общем, так, Максимова. — Шкуропатов хлопнул по столу своей огромной красной ладонью. — Коды — на стол, адресаты — на стол!
Я не шелохнулась.
— Я что — непонятно объяснил?! А?! Коды — на стол, гадина!
В этот момент я пожалела, что не отправила свой файл по всему миру открытым текстом. Я переоценила и этих людей, и себя. Мне давно все стало ясно. Они могли многого не знать, но для того, чтобы стереть меня в порошок, они знали достаточно. Строить из себя полную невинность было бессмысленно.
— Вы прочитали то, что я написала? — спросила я. Мне даже не хотелось называть их по именам и отчествам, такое омерзение они во мне вызвали.
— Это? — скривился Шкуропатов, отшвырнув от себя какой-то распечатанный на бумаге текст.
— Почему вы делаете вид, что ничего не случилось? — тихо, но внятно спросила я.
— А что случилось?! — снова заорал Шкуропатов. — Что?! Какая-то дура набитая вообразила о себе невесть что и выперлась перед всем светом, чтобы и остальные эту дурость увидели! Вот что случилось! Так ты, милочка, не туда влезла! Тебе нужно было нянькой в ясли идти и там сказки рассказывать! Не здесь! Соплячка!
Шкуропатов еще раз хлопнул по столу рукой и посмотрел на меня тяжелым ненавидящим взглядом. Я вдруг подумала, что он в полной растерянности — даже не стал настаивать на том, чтобы я сказала, на кого работаю, его интересовали только адресаты и коды, чтобы хоть как-то остановить распространение этой разрушительной для него информации.
— Ты даешь адресаты или мне тебя вниз отправлять?!
— Вы собираетесь меры принимать или так и будете из себя генерала ФСБ корчить? — вопросом на вопрос ответила я.
Шкуропатова затрясло. Он весь покрылся огромными красными пятнами, попробовал схватить телефонную трубку — выронил, нажал на пульте какую-то кнопку — не ту…
— Мищука… ко мне! — прохрипел он Камышину, и тот быстро вышел в приемную.
— Мищука к Федору Ивановичу! — крикнул он. — Срочно!
